Личности в истории - Сборник статей

Душа самого Лоренцо – это, скорее, душа поэта и философа. Как писал о Лоренцо известный русский исследователь В. Муратов, «Флоренция Лоренцо Великолепного казалась явлением древнего божества в человеке, посетившим итальянскую землю. Простое обращение к ней возвышало дух».

Он покинул этот мир на своей вилле в окружении верных друзей. За дверями комнаты обливался горькими слезами потерявший друга и учителя Микеланджело.

Современник Лоренцо Великолепного Альберти в своем трактате об архитектуре пишет: «Хорошо будет пойти по стопам Платона, который на вопрос, где найти то преславное государство, которое он себе вообразил, ответил: мы его не ищем, но стараемся установить, какое приходится назвать лучшим из всех. Ты же считай наиболее предпочтительным то, которое меньше всего будет отличаться от этого образца».

Лоренцо Медичи делал все возможное, чтобы приблизиться к образцу. И его время назовут «золотым веком» эпохи Возрождения. Правитель Флоренции всегда оставался как бы в тени великих титанов Возрождения. Но он всегда стоял рядом с ними.

Рудольф II и рудольфинцы

Елена Белега

Когда католики в Риме сожгли Джордано Бруно, а кальвинисты в Женеве Сервета, когда Галилей готовился предстать перед вторым судом инквизиции, – чешский король и император Священной Римской империи Рудольф II собирал в Праге самых талантливых ученых того времени…

Просто христианин

Рудольф II, как и его отец Максимилиан II, считал себя «просто христианином». Что скрывалось за этой простотой? – Поддержка в империи благополучия и мира. Но как? – Усилием встать над столкновениями людей и убеждений, внести в жизнь истинную гармонию вместо кровавых междоусобиц. Глубокое убеждение императора, утопия или благородная мечта? Трудно судить, но в преддверии Тридцатилетней войны Рудольф II создает Орден мира, собственноручно изготавливает цепь орденского знака и сам знак.

«Просто христианин» был религиозно терпим. При дворе Рудольфа II принимали как католиков, так и протестантов. Аудиенции императора добивались члены и Ордена Иисуса, и еврейской общины Праги, пережившей при Рудольфе II свой золотой век.

Рудольф II

В 1600 году, в год казни Джордано Бруно, Рудольф пригласил ко двору лучшего астронома того времени – католика и аристократа Тихо Браге. А в помощники ему взял молодого немецкого математика, воспитанника протестантской семинарии в Тюбингере Иоганна Кеплера, которого только что изгнали из Граца, «перешедшего в руки» католиков. Сам Джордано Бруно перед своим роковым возвращением на родину прожил в Праге полгода и издал сочинения, которые не могли появиться во враждебной обстановке: работу, посвященную системе Раймонда Луллия, и скандально известные «Сто шестьдесят тезисов против современных математиков и философов».

«Просто христианин» собрал под сенью скипетра прекрасный мир искусства и свободной науки.

Пражский кружок

Такое впечатление, что рудольфинский круг существовал вне времени и пространства. Но время Рудольфа II, скорее, временная граница – это уходящее итальянское Возрождение, закат «старой» Европы и рождение «новой». А как известно, самое яркое и интересное происходит именно на границе. Прага Рудольфа II – остров равновесия в море хаоса. И к этому острову уже несколько столетий приковано внимание ученых и искусствоведов, ценителей искусства и любителей таинственных историй. Ведь при дворе Рудольфа искали ключи к познанию Универсума, естественного единства Природы и Человека.

В кругу рудольфинцев движущей силой была наука, которая вырабатывала новую концепцию мироздания. Основываясь на точных измерениях Тихо Браге и его каталоге 777 звезд, Иоганн Кеплер вывел законы небесной механики. Но этого бы не произошло, если бы Кеплер не искал гармонию Вселенной, не пытался записать «музыку сфер», которую когда-то слышали пифагорейцы.

На особом счету при дворе была астрология, наука о строгих естественных закономерностях. Сам Иоганн Кеплер не просто верил в астрологию, а следовал ее законам и слыл мастером по составлению гороскопов. Вот отрывок из его личного гороскопа: «Человеку этому на роду написано проводить время главным образом за решением трудных задач, отпугивающих других… Даже непродолжительное время, проведенное без пользы, причиняет ему страдание…В денежных вопросах он почти скуп, в экономии тверд, строг к мелочам и ко всему, что приводит к напрасной потере времени. Вместе с тем он питает к работе непреодолимое отвращение, столь сильное, что часто лишь страсть к познанию удерживает его от того, чтобы не бросить начатое». Этот гороскоп Кеплер составил себе еще до приезда ко двору Рудольфа II, в 26 лет. И писал его не для печати, а для себя. Ученый Кеплер признавал, что есть воля звезд и есть обстоятельства жизни, и человек живет в некотором распятье между одним и другим: «Итак, причины кроются отчасти во мне, отчасти – в судьбе. Во мне – гнев, нетерпимость по отношению к неприятным мне людям, дерзкая страсть строить насмешки и потешаться, наконец, неуемное стремление судить обо всем, ибо я не упускаю случая сделать кому-нибудь замечание. В моей судьбе – неудачи, сопутствующие всему этому».

Занятие искусством в представлении рудольфинцев – это также поиск ключей к универсальным истинам. Особое место при дворе занимала портретная живопись, которой было чуждо понятие маски: за человеком признавалось не то что право, а неизбежная предопределенность быть существом противоречивым. Люди не притворялись. Они были такими, какими были. Возможно, именно поэтому в качестве своего жизненного кредо Тихо Браге выбрал фразу «Лучше быть, чем казаться».

Кунсткамера Рудольфа

Коллекция Рудольфа была «любимым ребенком» императора. Как и для пражского кружка, для нее собиралось все самое редкостное и удивительное. Но только с одной целью – воссоздать Универсум. Коллекция делилась на «naturalia» – природные экспонаты, «artificialia» – артефакты, «scientifica» – научные приборы и инструменты. Агенты Рудольфа все время были заняты поиском экспонатов. При дворе создавали и живые коллекции. На Пражском Граде были разбиты оранжереи, сады с редкостными растениями. Рудольф также стал обладателем красивейших райских птиц синего цвета, которые впоследствии получили его имя «Paradisaes Rudolphi». Минералы, руды, драгоценные камни поражали своим многообразием. За всем этим для рудольфинцев стояло многообразие мира, жизнь которого переплетена с жизнью человека. При дворе господствовал знаменитый принцип Изумрудной скрижали: «Все, что есть наверху, есть и внизу. Все, что есть внизу, есть наверху. И все это для того, чтобы явлена была тайна Единства».