Знак фараона - Лора Бекитт

— Ты меня помнишь? Я — Уна. А это мой муж, Интеб — один из военачальников армии великого фараона. Мы идем к верховному жрецу. Надеюсь, после того как мы с ним побеседуем, ты будешь свободен, — сказала женщина.

— Где Тия? — промолвил Тамит.

Ему показалось, что госпожа Уна удивилась его вопросу.

— У себя дома, — ответила женщина и добавила: — Мы скоро вернемся. Жди!

К тому времени как они появились снова, солнце поднялось над горизонтом и позолотило храм, двор, растущие в нем деревья, проникло в глубину глаз женщины, которая улыбалась юноше так, как иные улыбаются новому дню или заветным мечтам.

Теперь Тамит как следует разглядел ту, что пришла его освободить. Она была изящной и стройной, ее кожа не утратила великолепного матового оттенка и свежести, хотя возраст госпожи Уны приближался к сорока годам. Мужчина, что стоял рядом с ней, выглядел величественным и благородным. Зачем он, Тамит, понадобился этим людям?

Юноша замер в смятении, потом сказал:

— Благодарю вас. Теперь я могу идти куда захочу?

— Тамит! — срывающимся голосом произнесла женщина. — Мы не хотим терять тебя из виду. Мы желаем, чтобы ты поехал с нами.

Юноша замер.

— Куда? — осторожно промолвил он.

— Не бойся! Скоро ты узнаешь правду! — Госпожа Уна, как показалось Тамиту, говорила слишком громко, с притворным оживлением, будто пытаясь скрыть смущение и неловкость. — Возле ворот храма нас ждет колесница.

Теряясь в догадках, юноша отправился следом за ней и мужчиной, который по-прежнему не проронил ни единого слова.

Они ехали в Фивы. На горизонте высились пирамиды, стражи незыблемого покоя Вечности. Тамит смотрел на безжизненные дюны с разбросанными там и сям чахлыми сероватыми цветочками. Разве яркости, света, счастья и жизни в мире не должно быть больше, чем серости, мрака, горя и смерти?! Быть может, теперь и в его судьбе что-то изменится?

Дом госпожи Уны и ее спутника поражал своими размерами и роскошью. Безукоризненные пропорции, высокие колонны, широкие веранды, плоская кровля. Прохладный камень под босыми ногами, ароматный воздух, украшенные великолепными росписями стены. Юноша огляделся. Мир гофрированных льняных тканей и золотых ожерелий. Мир, в котором он был чужим. Тамит не жалел о том, что никогда не станет его частью, но он ему нравился.

Уна предложила юноше сесть, однако он отказался, мотнув головой.

— Тамит! Мы рады, что ты теперь на свободе. Нам хорошо известно, что ты ни в чем не виновен. — В глазах Уны блеснули слезы. — Мы хотим восстановить справедливость и предлагаем тебе остаться здесь навсегда.

Юноша ответил настороженным, непонимающим взглядом. Он заметил, что говорит только женщина, а мужчина молча пожирает его взглядом. Кто эти люди?!

Уна ответила на его безмолвный вопрос:

— Много лет назад в нашей семье произошла трагедия. Наш новорожденный сын был украден неизвестными, и мы думали, что навсегда его потеряли. Вместе с мальчиком исчезла золотая пектораль. Только это давало нам слабую надежду на то, что когда-нибудь мы узнаем о судьбе ребенка. Давно известно, что иные вещи обладают могущественной тайной сутью и помогают исполнить волю богов.

Юноша отшатнулся.

— Тамит! — прошептала женщина и протянула руки. — Мы — твои настоящие родители! Возможно, тебе нелегко принять мою весть, но это... правда! Останься с нами, и у тебя появится все, чего ты был лишен эти долгие годы: любовь, родительская забота, свой дом, признание высшего общества, богатство.

Тамит молчал. Это было непостижимо. Непостижимо настолько, что он ничего не чувствовал — ни испуга, ни радости.

Интеб шагнул вперед. Он долго искал в лице сына Уны черты грозного, божественного Сети, но не нашел. Мальчик выглядел как простолюдин, но был красив. Золотистым блеском глаз, чистотой и нежностью черт он напоминал Уну. Он был слишком юн, ему только предстояло сделаться мужчиной. Интеб подумал о том, что научит юношу всему, что умеет сам, представил, как, подобно другим воинам, отправится в поход с почти взрослым сыном, и у него потеплело на сердце.

Много лет у него было все, что должен иметь мужчина, все, кроме самого главного.

— Я твой отец, Тамит! — сказал он, кладя руку на плечо юноши. — И я безмерно счастлив, что ты жив, что отныне ты с нами!

— Я могу подумать? — прошептал юноша.

— Мы дадим тебе на раздумья сколько угодно времени, только это ничего не изменит, — прошептала Уна. — Мы — твои родители, ты — наш сын.

Ее слезы были похожи на крохотные влажные звездочки. Эта женщина — его мать! Тамит считал Шеду своим отцом, но матери у него никогда не было.

Тамит посмотрел на Интеба. Неужели этот благородный человек с мужественным, честным взглядом и гордой осанкой — его настоящий отец?!

— Теперь мы сможем спокойно умереть — в последний путь нас проводит наш сын! — с облегчением произнес Интеб.

Тамит вспомнил тысячи гробниц Города мертвых, каждая из которых скрывала в себе боль и потери. Нет, счастье нужно искать в этой жизни! Он сможет стать счастливым, а главное — подарить счастье другим людям! Отыскать Шеду и вознаградить его за то бесценное, что он сделал для приемного сына. Выполнить обещание, данное рабыне Джемет. Облагодетельствовать всех тех, о ком богатые и знатные люди пренебрежительно говорили: «Они мертвы еще при жизни». И, возможно, ему наконец удастся вырвать Тию из рук архитектора Мериба!

— Я... признаю вас своими родителями и... согласен остаться с вами, — запинаясь, произнес юноша.

Тамит навсегда запомнил первое пробуждение в новом доме. Накануне Уна провела юношу по залам и комнатам и предложила сыну выбрать покои, которые ему нравятся больше других. Тамит был ошеломлен, даже несколько подавлен размерами и красотой дома, в котором ему предстояло жить.

Он выбрал самую маленькую комнату: его пугали большие помещения. Уна сетовала на нищее сиротливое детство Тамита, и юноша был вынужден возразить. Его любили отец и братья, он играл, как все дети, а пищи, хотя и простой, было вдоволь. И потом, он никогда не ощущал себя обездоленным, голодным и несчастным.

Проснувшись на рассвете, Тамит не сразу понял, где находится. Близился восход. Прозрачный воздух прорезали далекие звуки, свет факелов на улицах города казался таким же призрачным, неверным, как свет тускнеющих звезд.

В сердце юноши возникла смутная тревога, а потом его пронзило безудержное ликование. Утро новой жизни, отчасти пугающий и все же чудесный, волшебный поворот судьбы! У него есть мать, отец, семья, такая жизнь, которой хотел бы жить каждый.

Мути оказалась права: в вихре новизны Тамиту не пришло в голову задуматься, кто и зачем пожелал его похитить, почему этот некто положил младенца в лодку и оставил при нем драгоценную вещь. Юноша ограничился тем, что спросил у родителей: