Операция «Немезида» - Константин Утолин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это тебе показали. А мне трудно было наблюдать, — пожаловался Кирилл, забрал у Ивана из руки его стакан с соком и залпом допил. После чего метким броском отправил стаканчик в ближайшую урну и добавил: — Теперь я понял, что галантность берет истоки в инстинкте самосохранения. Идем. А вечером нас ждет романтическое приключение!
— Нас? Я, по-моему, не напрашивался? — удивленно произнес Иван.
— Ага, хочешь бросить друга, отдав его на растерзание этим хищницам? Она ж точно не одна придет, у них подстраховка, вот и ты меня прикрой. Да и эта, с серыми глазами, так на тебя смотрела! — провокационно ухмыльнулся Кирилл.
— Ну ты и жук, Кирюха! — ответил Иван. — И когда только успел рассмотреть, как она на меня смотрела? Когда мордой пол подметал, что ли? Ладно, пошли, а то на следующее занятие опоздаем.
Глава 7
И НЕ РАЗБЕРЕШЬ, ПЛОХ ОН ИЛИ ХОРОШ…
(Реконструкция двух периодов до Момента Великого Изменения)1Джесси два дня звонила Стивену, не решаясь сама зайти, но никто не брал трубку. Не сумев связаться даже через автоответчик, девушка немного обиделась
В самом деле — что за глупости? Отец и сын куда-то уехали? Могли бы и предупредить…
Но ночью она вдруг проснулась. Что-то случилось, причем уже давно. Джессика знала об этом, но не желала слушать ту часть себя, которую ненавидела. А ведь достаточно было прислушаться, чтобы понять: они мертвы. Оба.
Наблюдая за собой будто со стороны, Джессика оделась, вывела машину из гаража и скоро оказалась возле страшного дома. Для той ее части, которая с самого начала все знала, он стал страшным… Было тихо, только сверчок будто обтачивал эту тишину.
— Нет, — сказала Джессика своему отражению в зеркальце заднего вида. — Все это ерунда. Я психую, наверное, втюрилась в Стивена не на шутку. Ну и очень глупо. Сейчас я постою у калитки и уеду домой.
Вместо этого девушка, даже не попытавшись позвонить, перемахнула через невысокий заборчик и подкралась к окнам. Тишина. Стараясь не произвести ни звука, Джессика обогнула дом и потянула за ручку задней двери. Она не хотела знать, но знала: дверь открыта. Пошарив по стене, Джесси включила свет и завыла еще раньше, чем увидела пятна крови.
Они были везде — на стенах, на полу, даже на потолке и дверях. Вампиры не выпили кровь Стивена и Мартина — они казнили их.
— Ритуальная казнь… — Стараясь на касаться кровавых, неприятно пахнущих полос на обоях, Джесси оперлась о стену. — Я же знаю, я вижу… Зачем мне туда идти?
Но она вошла — и чуть не потеряла сознание от увиденного. От стоявшего в комнате запаха ее тут же вырвало. Странно, но после этого стало немного легче смотреть на то, что сделали с отцом и сыном. Стивен был подвешен к крюку люстры в гостиной. Из распоротого живота во все стороны, будто какая-то странная паутина, протянулись его внутренности, прибитые к мебели гвоздями. Тело его было сплошь изрезано, изуродовано, истерзано… Но хуже всего Джесси было знать, как все это происходило. Стивен умирал несколько часов, а Мартин со срезанными с глаз веками смотрел на это. Теперь в гостиной было тихо, если не считать жужжания прорвавшихся в дом мух, но девушка слышала все. Громко играла музыка, безмолвно кричал Стивен с вырванным языком и надрезанными голосовыми связками, рвался к нему распятый ритуальными клинками на стене отец. И сделали все это вампиры — такие же, как Мартин… За что?! И зачем — так?..
Джесси не была счастлива с тех пор, как узнала о себе правду. Она — мул. Помесь человека и нелюдя, бесплодная, быстро стареющая. Природа не хочет ее, торопится избавиться… Все, о чем мечтала Джессика в детстве, — никогда не исполнится. Она не такая, как все, она хуже всех… Даже Стивен был лучше — он не старел так быстро. На него не так сердился Творец, потому что Стивен ничего не умел, ничего не мог, он был в большей степени человеком, чем она. А в Джесси дремали страшные, пугающие ее саму силы, которые она изо всех сил старалась загнать вглубь, забыть о них… Только встреча со Стивеном заставила воспользоваться этой силой, но ведь то было во благо, разве нет?! Почему же теперь она наказана еще раз — у Джесси отняли последнее, что оставалось. Друзей. Больше она не нужна никому, ни людям, ни нелюдям. Все кончено. Джесси удивилась своему странному спокойствию. Внутри все словно замерзло. И даже слезы не шли.
Нагнувшись под натянутой кишкой, девушка не чувствуя ног прошла на кухню. Мартин был здесь — его отрезанная голова стояла на столе, а внутренние органы по частям разложили в кастрюли. Вскрытое и разрубленное на куски тело лежало в ванной. Туда Джессика не пошла — ей и так было жутко. Зачем?.. Зачем так?.. Ритуал, непонятный и тем еще более страшный. Люди не увидели бы в происходившем никакой логики, не знала ее и Джесси, но могла чувствовать. Злость, ненависть, презрение к казнимым…
Мартина допрашивали. От него требовали имен, истязали на его глазах любимого сына, но вампир молчал. Джесси знала почему — она чувствовала его ненависть, еще более сильную, чем ненависть палачей. Мартин знал, что Стивена уже не спасти, знал, что любыми признаниями не сумеет даже облегчить его мук. И еще тут был человек… Да!
Джесси, растерянно открывая и вновь закрывая кастрюли с останками Мартина, постаралась увидеть этого человека. Но это ей удалось плохо, словно что-то мешало. Скорее всего, те, кто устроил эту ритуальную резню, умели скрывать свои действия от подобных ей. Но почему они тогда не скрыли всего остального? Джесси задумалась. И, кажется, поняла: среди тех, с кем сотрудничал Мартин, были обладающие талантом, похожим на нее. Для них и оставили своего рода демонстрацию, предупреждение — так будет с каждым отступником. А вот образ того, кто предал Мартина, скрыли. Еще бы — он ведь мог и дальше продолжать предавать. Единственное, что она смогла почувствовать, — это то состояние, в котором этого человека сюда притащили. Страх. Его заставили присутствовать на казни. Он говорил, говорил захлебываясь, обещал помочь, узнать, доложить… Джесси видела, как некто ползает по ковру в чужой крови, как целует ноги вампирам.
— Я отведу вас к Блэквуду! Хоть сейчас!! Идемте, я докажу!
Его принесли сюда по воздуху, и человек, хорош или плох он был до этого, тут умер. На ровно постриженный газон перед маленьким домиком в пригороде, предварительно «отведя глаза» жителям всех окрестных домов и случайным прохожим, опустили уже не человека, а затравленного зверька, мечтающего лишь об одном — выжить, выжить любой иеной! Если бы ему сказали, что для этого нужно убить мать, принести в жертву ребенка — он бы с радостью согласился. Все, что делало его человеком, исчезло…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});