Его выбор - Мари Са
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маленький розовый комочек. Мое крошечное счастье. Как только его вижу. Как только акушерка кладет мне его на груди. Кожа к коже. Тело к телу. Понимаю, что это мое. Никому и никогда не отдам. Он настолько родной, будто мы уже давно знакомы, а не встретились только что лицом к лицу в стерильной родильной палате.
Мне что-то кричит врач. Я пытаюсь сосредоточиться, а высокий мужчина снова громко повторяет:
- Держите ребенка крепче!
Я настолько в шоке. Настолько измотана родами, что ничего не соображаю. Но руки смыкаю плотнее, как и советует врач.
Роды были тяжелыми. Может потому, что первые. А может стресс во время беременности сказался. А еще может потому, что ребенок крупный. Ну, по крайней мере для новорожденного.
Все это мне говорит женщина-акушерка, которая стоит рядом. Я знаю, что за дверями охрана. Что волноваться не о чем. А на новой квартире меня уже ждет Крис. Нам пришлось поменять место пребывания, потому что старое мы рассекретили.
Товарищ майор перенервничал и вызвал скорую. Но его нельзя винить. Неокрепшая мужская психика оказалась не готова к подобному. Похоже задерживать голыми руками преступников гораздо проще, чем оказаться рядом с женщиной, которая вот-вот родит.
В палате долго рассматриваю этот маленький сверток. Он пыхтит. Но не плачет. Смотрит на меня своими темными, как ночь сейчас за окном, глазками. И я не удерживаюсь. Произношу.
- Совсем как у папочки!
На что сынок улыбается мне так, что сердце заходится. Хотя, возможно, это и не улыбка вовсе. Умеют ли новорожденные улыбаться? Впрочем, какая разница. Все равно для меня нет ничего милее.
***
(Полгода спустя)
- А ты что?
- А я что? Страдать по нему должна? - фыркает в трубку Кристина, я даже не понимаю, как так мы сблизились. С одной сблизились. С другой отдалились. Мысли о Соне неприятно царапают душу. - Я за ним бегать не собираюсь. Ушел и ушел. Скатертью дорожка, товарищ майор.
- А как же ребенок?
Пауза в телефоне очень выразительная. Затягивается. Так что я уже жалеть начинаю. Зачем спросила? Мало девушке переживаний? Лучше бы посочувствовала. И сама в таком положении ведь была.
- А ребенок мой, - наконец выдыхает она.
Да и я тоже. Понимаю, конечно, что ее дело решаться ли на аборт. Но когда у самой карапуз растет, подобное воспринимается близко к сердцу.
- Крис, а приезжай к нам. Погостишь. Даже жить можешь сколько хочешь. А после родов мы с мамой тебе поможем.
- Сумасшедшая! - смеется она, - вот ведь ты добрая душа. Сама крутишься, как белка в колесе, а все равно к себе на шею кого-нибудь посадить хочешь. Нет уж! Я так не могу. Сама справлюсь.
- Но ты ведь совсем одна.
Вспоминаю, что у Кристины родственников совсем не осталось. А у меня мама и брат. И даже Данила, как хвостик привязанный. Сколько раз я его отсылала. Но он не уходит. Охраняет. А мне ему даже платить нечем. Но он словно членом нашей семьи стал. Приходит после работы. И по городу меня вечно сопровождает. Да я с ним даже сына оставить не побоюсь. Не то что с Сашкой балбесом.
К тому же беспокоится не о чем. Майор постарался. Подчистил все хвосты. И даже Роксана уехала вроде в Израиль и вряд ли когда-то вернется. А ее папаша сел надолго. Поэтому охрану месяц назад с меня сняли. Как и с Кристины. И товарищ майор канул в лету. Только вот он не знает, что похоже скоро станет отцом.
- Нормально все будет, Ань, - как обычно отмахивается она, - я одна уже привыкла. Вот с кем-то было бы тяжелее. А так самое то.
- Да-да, рассказывай, - я с ней категорически не согласна. Но и силой ведь не затащишь, - в общем приезжай, если захочешь. Адрес ты знаешь.
- Оки-доки.
Она отключается, а я еще долго слушаю гудки. Мысли парят где-то далеко. Но все меняется, когда из детской кроватки доносится недовольное сопение.
- Проснулся, маленький.
К сыну подхожу. На ручки беру. Он тот еще маменькин сынок. Хорошо, что хоть полчаса в кроватке поспал. Считай победа. И мне плевать на все эти советы «не приручай к рукам». Ведь как не потискать такого карапуза. Весь в папочку. Особенно когда его отец так далеко. Отбывает свое наказание в местах не столь отдаленных.
Суд заморозил все счета Марата и приговорили к трем годам поселения. Как объяснял мне потом товарищ майор - это очень мягкая мера за два хладнокровных убийства. Хотя я так и не поняла почему? Ведь Марат защищал наши жизни. Но видимо у суда своя правда.
- Ты голодный?
Малыш агукает, и я усаживаю его в детский стульчик. Вернее, почти укладываю. Сидеть нам пока еще рано. Разогреваю детское питание и кормлю. Потом отмываю этого хрюнделя, успевшего испачкаться так, словно кушал из миски на полу.
- Гулять пойдем?
Он опять агукает. И я собираю нас на прогулку. Не забываю сделать несколько милых фотографий. Потом обязательно отправлю Марату, который запретил к нему приезжать. Я, конечно, могла не послушаться. Но это его единственная просьба. Как я могла в ней отказать? Теперь мы иногда только созваниваемся да обмениваемся фотками. А мне с каждым разом все труднее и труднее читать его сообщения. Ведь я безумно соскучилась. Ведь мы так и не поговорили. Ведь я так и не сказала, что люблю его. А писать о таком по телефону совсем не хочется. Поэтому остается только ждать. И я его обязательно дождусь. Даже если он сам этого не хочет.
