Дорога на космодром - Ярослав Голованов

Тихомиров был химиком, и в задачах чисто военных, в вопросах баллистики, в методиках опытных артиллерийских стрельб разобраться ему было довольно трудно. Поэтому он был очень рад, когда однажды в дверь его кабинета постучался высокий, бритый «под ноль» человек в военной форме. Вошедший представился:

– Артемьев Владимир Андреевич…

Разговорились. Артемьев был на 15 лет моложе Тихомирова, но повидать в жизни сумел немало. Сын кадрового военного, он сразу после окончания в Петербурге гимназии ушел добровольцем на фронт русско-японской войны. Совсем юным за храбрость и мужество получил боевые ордена и был произведен в унтер-офицеры. Потом он окончил военное училище, и вот молодой артиллерийский подпоручик получает назначение на западную границу, в Брест-Литовскую крепость. Там, в «снаряжательной» лаборатории осветительных и сигнальных ракет, и начал Артемьев свою ракетную биографию. Во время первой мировой войны молодого офицера переводят в Москву, в Главное артиллерийское управление, а затем – в Арткомитет, где он продолжает заниматься ракетами, главным образом осветительными, хотя все чаще задумывается над тем, что из вспомогательного средства ракета может превратиться в основное боевое оружие. И вот тут-то и узнает Владимир Андреевич о лаборатории Тихомирова. Два эти человека отлично дополняли друг друга, и работа на Тихвинской улице в двухэтажном доме, который был передан лаборатории, пошла полным ходом.

Как уже говорилось, боевые ракеты на дымном порохе потерпели поражение в соревновании со ствольной артиллерией, и к концу XIX века их практически сняли с вооружения. Подводила энергетика: один килограмм дымного пороха содержит 500-600 больших калорий, бездымного – 900 – 1000. Поэтому в артиллерии дымный порох стали заменять бездымным еще в конце XIX века. Но можно ли его использовать в ракетах? Можно, сказал в 1915 году преподаватель Михайловской артиллерийской академии полковник И. П. Граве. [29] И не только сказал: по заявочному свидетельству № 746 от 14 июля 1916 года на изобретение ему был выдан патент № 122. Этим документом устанавливался отечественный приоритет на создание ракетного заряда из бездымного пороха. Так что дело в доме на Тихвинской улице началось не на пустом месте.

Однако очень скоро Тихомиров и Артемьев экспериментально установили, что состоявший на вооружении штатный артиллерийский бездымный порох не подходит для двигателей ракет. Этот пироксилиновый порох, изготовленный на летучем спирто-эфирном растворителе, имел большую начальную поверхность заряда и быстро сгорал, создавая в камере чересчур большое давление. Для ракетных зарядов требовались шашки большого диаметра, или толстосводные, как их называли. Но в таких шашках оставался большой процент растворителя, удалить который не удавалось. А это в свою очередь приводило к ненормальному горению пороха. Менялась температура хранения, и тут же менялось процентное содержание летучего растворителя. При быстром испарении могли образоваться трещины, увеличивавшие начальную поверхность горения. Поэтому ракеты с одинаковым весом заряда летали на разные дистанции, что не годилось в военном деле. Нужны были новые рецептуры порохов. Поиски увенчались успехом: Артемьев предложил использовать бездымный порох на нелетучем растворителе – тротиле. Забегая вперед, скажем, что этот пироксилинотротиловый порох (ПТП) долгое время оставался основным ракетным топливом, на котором и прошла вся первоначальная отработка конструкций ракет. Следующий шаг – создание технологии изготовления толстосводных шашек из этого пороха. К работе привлекаются ленинградцы, сотрудники Института прикладной химии О. Г. Филиппов и С. А. Сериков. Уже в 1924 году появляются шашки диаметром 24 и 40 миллиметров.

Владимир Андреевич АРТЕМЬЕВ (1885-1962) – один из создателей и ведущих сотрудников Ленинградской Газодинамической лаборатории. Принимал участие в теоретической разработке и практических испытаниях ракет на бездымном порохе – прообразов снарядов легендарных «катюш», гвардейских реактивных минометов, сыгравших важную роль в разгроме немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны.

Чтобы увеличить дальность полета снаряда, Тихомиров и Артемьев решают совместить активный и реактивный принципы и выстреливать ракеты из миномета. В промозглый день 3 марта 1928 года, когда весна бывает похожа на осень, на Главном артполигоне были назначены испытания новых ракетных мин. Много лет спустя Владимир Андреевич Артемьев писал в своих воспоминаниях: «Ракета пролетела на дистанцию 1300 метров. Это была первая ракета на бездымном порохе, осуществленная впервые… Созданием этой первой ракеты на бездымном порохе был заложен фундамент для конструктивного оформления ракетных снарядов к «катюше». Это орудие, как известно, сыграло важную роль в разгроме врага в годы Великой Отечественной войны».

Деятельность лаборатории уже вышла за рамки «разработки изобретения Н. И. Тихомирова», для чего она была создана. В ней работало уже десять человек. Тематика исследований расширялась, и в 1928 году лаборатория была переименована в Газодинамическую лабораторию (ГДЛ).

Это случилось в июне 1928 года, а меньше чем через год домой к Тихомирову пришел молодой человек, только что окончивший Ленинградский университет. Старый химик читал его работу – проект нового космического корабля гелиоракетоплана, использующего для своего полета солнечную энергию. Сама идея была не нова, но технически воплощалась весьма оригинально. Солнечные батареи, расположенные в виде диска, давали электрическую энергию кораблю, расположенному в центре диска. Вся конструкция нала внешне те самые «летающие тарелочки», о которых недавно столько спорили. Ток высокого напряжения шел в камеру двигателя космического корабля, куда подавалось твердое – в виде тонких проволочек алюминия, никеля, вольфрама, свинца – или жидкое – в виде ртути или электропроводящих растворов – топливо. Сильный электрический разряд приводил к тепловому взрыву. Такой тепловой взрыв исследовали зарубежные ученые: Шустер, Гельмзалех, Андерсон, Смит, но никто из них не додумался применить этот эффект для ракетного двигателя. А между тем расчеты показывали, что истечение продуктов этого взрыва может происходить со скоростями во много раз большими, чем при самых эффективных химических реакциях. Речь шла о новом типе ракетного двигателя: электрическом ракетном двигателе – ЭРД.

Увлечение межпланетными полетами старый химик отнес за счет молодости автора проекта, но идея двигателя была настолько свежа и оригинальна, что Тихомиров пригласил изобретателя ЭРД на работу в Газодинамическую лабораторию. Мог ли Тихомиров думать тогда, что электрические ракетные двигатели через тридцать пять лет будут стоять на космическом автомате «Зонд-2», а их молоденький изобретатель – Валентин Петрович Глушко станет дважды Героем Социалистического Труда, академиком? Вряд ли. Он положил молодому специалисту оклад в 150 рублей и сказал:

Начнете работать с 15 мая…

Валентин Петрович ГЛУШКО – (род. 1908) советский ученый в области физико-технических проблем энергетики, академик, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной и Ленинской премий, один из крупнейших специалистов в области ракетной техники. В. П. Глушко – основоположник отечественного ракетного двигателестроения, конструктор первого в мире электротермического двигателя и первых серийных отечественных ЖРД.

Город Николаев гордится Константиновым и Рюминым, Одесса – Королевым и Глушко. В замечательном этом городе, который в нашей стране как-то по-особенному любят и выделяют среди других замечательных городов, прошла юность Королева, здесь родился Глушко. Сергей жил на Платоновском молу в порту, Валентин – на Ольгиевской улице. Вряд ли они встречались где-нибудь, во всяком случае, ни тот, ни другой не помнят такой встречи, а тут еще разница в возрасте: Валентин был на целых два года моложе, в детстве это огромная разница. Да и устремления у двух этих одесских мальчишек были разные: Сергей увлекался авиацией, Валентин – астрономией. Сейчас это покажется странным, но в те годы идея космического полета была более близка астрономам, чем авиаторам. Космонавтика скорее рисовалась как будущее астрономии, чем авиации. Может быть, поэтому юному Королеву не пришло в голову написать Циолковскому письмо.

А Глушко написал.

«Глубокоуважаемый К. Э. Циолковский! – писал 15-летний Валентин. – К Вам я обращаюсь с просьбой и буду очень благодарен, если Вы ее исполните. Эта просьба касается проекта межпланетного и межзвездного путешествия. Последнее меня интересует уже больше двух лет. Поэтому я перечитал много на эту тему литературы.