Возмездие - Лиа Роул

Спустя небольшой тряски по ямкам и бугоркам, мы наконец въехали на полностью пустую парковку прямо у больших входных ворот. Руки Данталиана сжали руль еще сильнее, чем это было, когда мы ехали по бездорожью. Его зубы были крепко сжаты, и я уже почти пожалела, что выбрала сегодняшний день для поездки сюда.

— Мы можем вернуться, — положила свою руку поверх его, которая казалась ледышкой. В конце концов, табличка никуда не денется.

Данталиан повернулся ко мне и натянул на лицо невеселую усмешку.

— Кладбище? Не самое популярное место для свидания.

— Люблю удивлять, — я потянулась к его щеке и оставила там легкий поцелуй. — Если тебе тяжело туда идти, то мы можем уехать. Это подождет.

— Я никогда не был тут, — тихо признался он. — Несколько недель назад смотрел на эти ворота, но так и не смог войти. Может, мне просто хочется думать, что они где-то на отдыхе, поэтому не рядом.

Сердце болезненно сжалось.

— Но ты меня заинтриговала, поэтому, когда, как не сегодня?

Данталиан резко открыл дверь и вышел на улицу. Я поспешила за ним, хватая за край футболки, чтобы остановить решительный шаги к железным воротам.

— Нам придется стоять рядом сними. Ты точно готов?

Теперь мне это кажется самой дурацкой идеей за последнее время. Надо было рассказать так, а не везти на кладбище и сдирать защитную корку с ран.

Он обхватил двумя руками мое лицо и посмотрел куда-то вглубь, в самую душ, глаз.

— Я должен был это сделать еще тогда. С тобой мне спокойнее.

Я приободряюще улыбнулась и повела его к воротам. Выглядели они, честно говоря, не лучшим образом. И я имею в виду не их состояние, а дизайн. Ощущение, будто эту калитку создавали специально для фильмов ужасов.

Жуткое зрелище.

Мы шли вдоль вереницы памятников в абсолютной тишине. Только едва ощутимый ветер и птицы нарушали этот покой.

Я крепче сжала его руку, напоминая о том, что готова пройти вместе с ним через это. Он в ответ провел большим пальцем по моей коже, завершая наш немой разговор.

Спустя какие-то несчастные мгновения мы остановились у могилы его родителей, которая всегда выглядит безупречно. Никогда не интересовалась кто содержит садовника в этом месте или, может, кто-то из солдат по собственной инициативе тут убирает, но за четыре года я не видела лишнего листочка или мусора.

Данталиан неотрывно и не моргая смотрел на памятники. Мне остается лишь догадываться, что сейчас происходит в его голове. Ощущает ли себя сломленным? Доволен ли, что солдаты не забыли и в честь них поставили целый памятник? Жалеет ли о чем-то?

Кадык судорожно дернулся, оповещая, что если я не сделаю то, за чем пришла, то потеряю Данталиана в борьбе с самим собой.

Взяла в руки его лицо, как это делал он минутами ранее, и повернула на себя.

— Мне очень жаль, что так получилось из-за моей семьи, и я правда искренне скорбела за всеми вами, — ком снова образовался в горле, а может и вовсе не уходил со вчерашней ночи. Я шумно набрала в легкие воздух для дальнейшей речи. — Кто бы что ни говорил…

— Ты никогда не была ни в чем виновата, — прервал Данталиан незапланированный монолог. От боли, что горела во его взгляде мне захотелось взвыть. — Твое заточение… Я пытался спрятать тебя от тех, кто жаждал отомстить, но… это было не лучшим решением по отношении к тебе.

Горькая слеза скатилась по щеке. Судьба распорядилась так, и я благодарна ей, что за столько лет мы смогли обрести покой. Надеюсь, что он будет долгим.

— Это не то, что я хотела показать, — прошептала и отошла в сторону.

Маленькая деревянная табличка — все, что мне было тогда доступно —, которую я закрывала спиной, выглядела не так красиво, как памятники старших Кастро, да и, к счастью, в ней уже нет смысла. Маркер, которым были написаны имена, со временем растекся и впитался в древесину, однако буквы все еще отчетливо читались.

Данталиан Кастро.

Тристан Кастро-Морель.

Кай Кастро-Трентино.

Кастро всегда.

Ступор Данталиана распространился и на меня. Первое время после создания этой таблички я приходила на кладбище почти каждую неделю. Иногда просто сидела, иногда рассказывала о прошедших событиях.

Со временем мои визиты стали более редкими и сократились до одного дня в год — дата их смерти. Сказал бы мне кто-то тогда, что я попросту их оплакиваю…

Застекленный взгляд переметнулся к Данталиану. Он вцепился в эту деревяшку, как во что-то нереальное. Очень страшно видеть его потерянным и сбитым с толка. В какой-то момент мне даже показалось, что он не дышит.

— Я сделала эту табличку в тот день, когда папа сказал, что ваши тела не нашли, — слова давались с большим трудом. — Они не хотели делать никаких почестей и ставить памятник, потому что «нечего было хоронить». Я тогда так разозлилась их бесчеловечности, сбежала из дома и пришла сюда… Под ней закопаны вещи, принадлежащие вам, которые были на тот момент у меня. Не сильно глубоко, потому что под рукой был только какой-то камень… Вечером я получила от мамы за то, что пришла вся в грязи, с землей под ногтями… Мне казалось неправильным оставить так, как они планировали.

Слезы ручьем текли по щекам. Я снова почувствовала себя шестнадцатилетней девочкой, которая сидела на лавочке напротив могил и надрывно плакала. Тогда мне казалось, что мир рухнул, и в этом виноват каждый, потому что им все равно. Они продолжили жить своей жизнью, смеяться, радоваться мелочам, а я осталась одна.

Мой взгляд блуждал по траве, деревьям, насекомым, лишь бы не смотреть в сторону Данталиана, который по-прежнему не двигался. После счастливых эпизодов этот казался ведром ледяной воды…

Мы простояли так пару минут, пока его рука не дернулась в мою сторону и не притянула к себе. От неожиданности я охнула. Данталиан зарылся в мои волосы, тяжело дыша и крепко прижимая к себе. В уютных объятьях я не смогла сдержать громкий всхлип, вперемешку с ревом. Мне необходимо было оставаться сильной и поддерживать его, но вместо этого совсем расклеилась.

Казалось, я плачу за нас двоих.

— Ты не представляешь насколько сильно я благодарна всем высшим силам за то, что ты стоишь рядом со мной, Тристан читает с упоением читает книжные новинки, а Кай часами играет в приставку и шутит над всеми, — судорожно бубнила в футболку и ближе прижималась, хоть уже и было некуда.

— Первые дни, сидя в укрытии, я думал, что нас