Странник - Андрей Круз

Сначала лицо – большая, сильно кровоточащая рана была на правой скуле, причем даже в зеркало я видел какой-то осколок, застрявший в ней. И текло из нее просто водопадом. Хелен немедленно взялась за эту рану, благоразумно начав с обезболивающего, но боль все равно осталась со мной, пусть и тупая, лишь иногда вспыхивающая искрами, но сразу гаснущая.

– Твой ПНВ в хлам, – сказал Хэнк, показывая сломанный прибор. – Прямо в объектив.

И точно, стекло выбито и выкрошилось, а если бы не прибор, то этот осколок прилетел бы в глаз, наверное, или между глаз.

На груди же у меня было огромное пурпурное пятно, быстро наливающееся опухолью изнутри, а сидевший рядом Хэнк выковырял из-под бронепластины пулеметную пулю, странно согнутую и сплющенную.

– Хорошие у нас пластины, – сказал он, задумчиво ее рассматривая. – Крепкие.

– Да уж точно, – прохрипел я. – А в морду мне рикошет, похоже.

– Кусок пули, – уточнила Хелен, демонстрируя мне в зажиме рваный кусок металла. – На чем-то раскололась – и уже потом в тебя.

Я ничего не сказал, лишь кивнул слабо. Повезло, что тут скажешь. Одна не пробила броню, без сердечника, к счастью моему, а то верхушка моего правого легкого была бы на спинке моего сиденья, наверное. А я – в краях вечной охоты, что на другом конце радуги. А так, кажется, даже ребра не сломало, потеряла она на рикошете часть энергии. Вторая уже на чем-то разлетелась, и мне лишь остатки ее мощи достались, хоть и наградили шрамом на всю жизнь, я думаю. Другое дело, что тянущаяся прямо ко мне нить пулеметной трассы до сих пор стоит перед глазами. Штаны я тогда не испачкал лишь потому, наверное, что просто не успел – быстро вырубился.

– До утра к сожженным машинам не лезьте, – сумел я наконец выдавить из себя. – На растяжки нарветесь, и кто знает, может, у них какое-то прикрытие там есть. Маловероятно, но… ты понял меня.

– Понял, понял, успокойся, – усмехнулся он. – Разберемся без тебя пока, лежи.

Лежу, куда я теперь денусь. В голове звон и пустота, ощущение – словно пьяный, что ли, тело то ли мое, то ли не мое. Когда-то давно, далеко отсюда и совсем в другом времени, мне вот так по ноге прилетело. И тоже помню такие же ощущения, словно сам от своего тела отделился. И тоже свет, кто-то возится с тобой, окровавленные инструменты с бряканьем падают в металлический лоток.

Потом у меня в левой руке появился огромный пакет со льдом, который притащили с кухни и который я приложил к груди, на все увеличивающуюся и увеличивающуюся опухоль. Может, и остановится рано или поздно.

Что с лицом делаем? Уже зашивает. Руки в латексных перчатках перед глазами прямо, зажим, кривая игла, витки окровавленных ниток, или как там все это по-медицински правильно называется. Сноровисто так Хелен работает, решительно и уверенно.

Закончила. Накрыла чем-то рану, потом заклеила: не бинтовать же всю голову целиком. Вся моя экипировка на полу кучей, ее еще как-то дотащить до трейлера надо, а я наклониться боюсь – голова кружится, просто упаду. Ага, вновь Хэнк появился, взялся помочь. Собрал все в кучу, подхватил с пола – так мы из медпункта и вышли.

В терминале суетно и оживленно – хоть и ночь глухая, а спящих нет, все тревогой и стрельбой взбаламучены, все вооружены. Даже Джубал открыл кухню, правда, как вижу, выдает только напитки, не готовит. Хотя уже и до завтрака недалеко, скоро ему так и так начинать.

Я голый по пояс, перемазан плохо оттертой кровью, рукой к себе пузырь со льдом прижимаю. Иду, а мне хлопают. Подумал, что мне бы, по-хорошему, завтра на выборы пойти, в мэры Базы, например, точно ведь выиграю. Послезавтра уже сложнее будет – забудется тогда мой удивительный героизм. Я всем поулыбался, всех заверил, что у меня все хорошо, и так до своего трейлера дотопал. Хэнк зашел со мной, свалил все имущество на диван, спросил:

– Как дальше?

– Свободным от дежурства – спать. Выставить пост на крыше ангара, за которым мы укрывались, пусть за подбитыми машинами приглядывают. Пару человек – пусть возьмут «джи-ваген» и там же его и держат. Чуть после разберемся, пока в себя прийти надо.

– Хорошо.

Вышел и дверь за собой закрыл. Я же тяжело уселся на кровать, помотал головой, пытаясь как-то прогнать из нее неуместный туман, поглядел под пузырь со льдом – вообще караул что за синяк. Но всего лишь синяк, можно прыгать от радости.

Ладно, поспать бы, а то ведь просто упаду сейчас. Помыться и поспать. Только наклейку с морды не смыть, забывшись.

Завалился в постель, на левый бок, понятное дело, и сразу выругался – так грудь болеть начинала. Лег на спину – непривычно, не сплю я на спине, и в лице вдруг пульс прорезался, сильный на удивление. Подложил вторую подушку, голова поднялась – пристроился как-то. И даже уснул сразу, но почти сразу же и проснулся – не сплю на спине, поза непривычная. И анестезия начинает отходить понемногу, уже боль появилась. Но терпимая, я худшего ожидал.

Ну да ничего, боли я как-то не боюсь, у меня, думаю, патология какая-то со сниженной к ней чувствительностью. Если сразу от нее коньки не откинул, то дальше точно запросто перетерплю и даже усну.

Уснул. Опять проснулся и опять уснул. Так и спал потом урывками по несколько минут, так же на несколько минут просыпаясь и пытаясь найти удобное положение. А заодно поправляя на себе пузырь с почти уже полностью растаявшим льдом, но все еще холодный. И так довалялся в постели примерно до десяти утра – уже неплохо. И как ни странно, чувствовал себя даже отдохнувшим. Не как огурчик, разумеется, но нормально, жить можно и при этом что-то делать.

Сумел даже побриться, но при каждой попытке натянуть кожу в лицо как гвоздь забивали. Оделся, как-то вооружился и вышел из трейлера.

Людей в терминале было мало – кто отдыхал, а кто уже делом был занят. У мотор-пула столкнулся с Солдатом Джейн, тащившей какую-то сумку.

– Как ты?

– Нормально, – кивнул, – жить буду.

– Теренс планирует выезд на нефтеперерабатывающий, ждет, когда ты проснешься.

Деликатный какой.

– Сейчас зайду к нему.

– Тебе в чем-нибудь надо помочь? – Она озабоченно посмотрела на мое лицо.

– Нет, все нормально.

Вообще мне делать здесь было особо нечего, но я хотел глянуть на машину. Стояла она почти самой ближней ко мне, так что одного взгляда хватило. Лобовой триплекс под замену, обе половинки, в нем штук восемь пуль. На краю рамки след от рикошета. Могу поспорить, что именно эта пуля, расколовшись, мне в лицо и прилетела, осколками.

Очередь пришлась и по мотору, но его прикрыли стальные жалюзи, только пятна попаданий на стали видны. Нормально, защитила машина, откинь мы стекло – всем бы досталось. А вообще такой транспорт для таких схваток как-то не очень годится… с одной стороны. С другой – можем подавить огнем кого и что угодно, плотность огня два наших грузовика вчера создавали невероятную, даже тот бронированный грузовик, с которого нас обстреляли, обратился в бегство сразу же. А те два пикапа на склоне мы просто на запчасти разобрали, прежде чем они успели хоть какое-то сопротивление оказать.