Капкан (СИ) - Анкай Виктория

— Ага, — я кивнула, наконец-то ощутив себя хоть немного полезной. — А… Спросить можно? — я неловко улыбнулась женщине, разглядывая вблизи белый силуэт, искренне сожалея о том, что здесь слишком темно, чтобы рассмотреть её лицо.

— Нужно! — Лена вернула мне улыбку, расторопно сортируя листья салата.

— А в городе… ты тоже босиком ходишь? — я покраснела, косясь на её крошечные босые ступни. Не могла не отметить ровный нежно-розовый маникюр на ногтях…

Судя по всему, она совершенно не удивилась моему вопросу. Только рассмеялась, поправляя мешающие браслеты на запястье.

— Нет. У меня с собой всегда в машине шлёпанцы болтаются. Я не настолько сумасшедшая, чтобы рассекать по магазину без обуви, если ты об этом.

Покраснела ещё сильнее, уже сожалея о своём бестактном вопросе.

— Не совсем об этом… — понимала, что сейчас ляпну очередную глупость, но мне почему-то неудержимо хотелось сделать женщине комплимент. — Красивое платье…

Лена насмешливо подняла бровь в мою сторону.

— Серьёзно?

Господи, лучше бы я про погоду заговорила…

— Мне нравится, — я кивнула, стараясь скрыть нервозную неловкость. — Наверное, если бы я увидела тебя в каком-нибудь гипермаркете, мне показалось бы это необычным, но ведь красиво…

Женщина внезапно стала серьёзной. Вручила подошедшему мужу пакет, подождала несколько секунд, пока он отойдёт подальше… Повернулась ко мне. Мягко ответила:

— Мне в мои пятьдесят четыре года уже так наплевать, что там кому кажется, Олесь…

Сколько-сколько?!

Наверное, моё лицо так вытянулось от удивления, что Лена только сочувствующе улыбнулась. Провела по моему плечу миниатюрной ладонью, словно не я ей тут пытаюсь выразить восхищение, а она меня успокаивает…

— Жизнь в лесу накладывает свой отпечаток, — она усмехнулась, пристально всматриваясь в моё лицо. — Нужно уметь искать плюсы во всём… — её руки вновь вернулись к продуктам. — Сильно не заморачивайся, просто нарежь это всё, — она кивнула на оставшиеся овощи. — Я потом сметану достану…

Кивнула, принимая из рук подошедшего Гены миску, похожую на небольшой тазик. Торопливо нагрузила туда огурцы и помидоры, зашагала к навесу, чтобы помыть их…

Наверное, этот вечер навсегда останется в моей памяти — чернеющий лес, плотным кольцом окружающий поляну, взлетающие в ясное ночное небо искры весёлого костра, аромат жареного мяса и запекающихся баклажанов, дым над самодельным мангалом, в который Гена то и дело подбрасывал угли из общего огня, откуда-то взявшийся лохматый огромный чёрный пёс, которого Лена ласково звала "Мишаней", то и дело тыкавшийся всем в руки мокрым носом, застывшее невесомым куполом звёздное небо над головой, тихие разговоры за едой, состоящей из нескольких видов шашлыков и приготовленного мною тазика салата, крепкие объятия Адама, практически не снимавшего свою тяжёлую ладонь с моего плеча на протяжении всей трапезы…

Тишина. Вокруг, внутри, в душе, в мыслях.

Я устала удивляться звучавшим рассказам. Просто сидела и слушала, давно скинув фуфайку и доверчиво опустив голову на плечо Адаму. Слушала о том, что Лена с Геной вместе уже почти сорок лет, что их сын, живущий где-то заграницей, слишком редко привозит сюда внуков, что их поздняя дочь уже закончила первый курс университета и скоро выйдет замуж за своего однокурсника, что лесных пожаров этом году будет много, если местные власти так и не решат проблему каких-то траншей, что сезон охоты — очень напряжённое время, что недавно пришлось вызывать полицию на каких-то придурков, решивших устроить пьянку прямо около родника и вытоптавших весь огород… Адам тоже говорил. В основном про Анжелу — выкрасила волосы в синий цвет, не спросив разрешения, притащила домой облезлого кота, который нагадил прямо на кухне, выиграла какое-то соревнование по стрельбе, хотя даже не собиралась участвовать, не ночевала дома и не брала трубку, хотя обещала предупреждать хотя бы смс-кой, вообще стала слишком взрослой, а ведь он помнит её ещё ребёнком… Сердце замирало в те моменты, когда он так обыденно упоминал о том, что умеет заплетать косы, что всегда настаивал на том, чтобы дочь носила платья, но куда там… А сейчас приходится оплачивать ей маникюры-салоны, тратиться на брендовые шмотки, заказывать питание на месяц, ибо Анжела даже не думает о том, чтобы научиться готовить себе хотя бы банальную овсяную кашу… А ещё я почему-то осознала тот факт, что Адам свято верит в то, что у дочери нет и не может быть парня — он же ей запретил прямым текстом. Наивный… Господи…

Он неидеальный отец. Осознание этого легло на сердце неоспоримым знанием и рождало какую-то непривычную горечь в груди… Он же так старался! Делал для дочери всё, что мог, что было в его силах… Пожалуй, Адам — первый реальный мужчина в моей жизни, являющийся отцом-одиночкой. И если до этого вечера данный факт казался призрачным и несущественным, то сейчас внезапно вырос в масштабах и стал очень значительным… Наверное, теперь я понимала Верку, которой так отчаянно хотелось помочь Адаму с дочерью. Да что там, у любой женщины возникло бы подобное желание. И скольких таких страждущих он уже отшил за эти годы…

Адам, не спрашивая меня, несколько раз отклонил приглашение остаться на ночь. И, когда Лена наконец поднялась из-за стола и неторопливо принялась собирать немногочисленную посуду, он осторожно подтолкнул меня плечом, без слов давая понять, что нам пора…

Прощание тоже оказалось лёгким — несколько тёплых банальных слов, взмах тонкой Лениной руки, рукопожатие между мужчинами… Всё.

Лендкрузер мелко задрожал заведённым двигателем, и весь этот вечер остался позади вместе с родником, домом егеря, сеновалом и уличным душем…

Молчание, царившее в салоне, пока мы возвращались домой по тёмной загородной трассе, было слишком громким. Кричащим, звенящим, рассыпающимся осколками и вновь выстраивающимся в прозрачную пирамиду. И всё-таки оно не было напряжённым…

Мы стали ближе. И уже не стоял вопрос "зачем?", не клубились сомнения в том, нужно ли это, не душили противоречия. Просто так вышло. Так случилось. И нам обоим теперь жить с этим…

Город встретил знакомыми вечерними огнями и неоновыми вывесками, яркими витринами и гирляндами подсветок. Знакомый до боли маршрут, привычное ночное движение…

— В целом-то как, Олесь? Понравилось? — хрипловатый от усталости голос Адама заставил меня повернуть голову.

— Очень… — я обессиленно улыбнулась, не отрывая затылок от подголовника. — И Гена твой с Ленкой классные…

Он только грустно усмехнулся, поворачивая руль и выезжая на мою улицу…

Я не стала спрашивать о том, когда мы увидимся вновь. Не пообещала звонить. Просто подалась к нему, поцеловала в кончик носа, потом в скулу, легонько коснулась губами его губ…

— Спасибо за вечер…

— Не за что, Олесь, — Адам с каким-то ревнивым сожалением всмотрелся в моё лицо. — Помочь воду донести? Сейчас припаркуюсь…

— Не надо, — я тихо усмехнулась, подняв руку в предупреждающем жесте. — Пока…

Выскользнула из салона, тихо прикрыла дверь. Едва расслышала ответное "пока, Олесь" в ответ…

Обогнула машину. Открыла багажник, выцепила две пятилитровые канистры. Поспешила к подъезду, на ходу перехватила бутыли в одну руку, но не смогла унести. Остановилась на пару секунд, торопливо доставая ключи от квартиры… Вновь зашагала к дому, зачем-то надеясь скрыться за железной дверью до того, как Адам уедет…

Странное ощущение — словно я выпала из жизни на долгое время. Будто вернулась сюда, пережив слишком многое для себя, а теперь смотрю на привычное существование чуть под другим углом… Печально немного почему-то…

А ещё грустно от того, что я не могу поделиться всем этим с Веркой. Впечатлениями, эмоциями, счастьем и даже самой этой грустью… И это тоже воспринимается как предательство в некотором роде…

Поставила баклажки на кухонный стол. Заглянула к сыну, мирно посапывающему в своей комнате. Прикрыла к нему дверь. Не раздеваясь, упала на кровать, раскинула руки, закрыла глаза… Пусть ещё хоть немного, хотя бы до утра, на коже останется этот запах леса, сена, костра… И его, Адама…