Любовные хроники: Флинт Маккензи - Эйна Ли

Они продолжали играть, а зрители один за другим уходили спать. И наконец у костра остались только Хани и Клив.

Глава 23

Когда путешественники проснулись на следующее утро, дождь лил как из ведра. Он то прекращался, то начинался снова и по пятам преследовал отряд по плоской равнине. На третий день ненастной погоды прекратились все разговоры — говорили только о самом необходимом, днем, сгорбившись, тряслись в седлах, а по вечерам растягивали на столбах брезент и разжигали костер. Укрытие позволяло людям не промокнуть, но не могло изгнать сырость из тел и душ.

Люк становился все мрачнее, Хани сдержаннее, Джош капризничал и ныл, Мод взрывалась, Джой ушел в себя, а Флинт сделался молчалив. Они с Гарнет едва разговаривали. Даже Клив, обычно такой добродушный, кажется, дошел до предела. Только Джеб сумел сохранить хорошее расположение духа — улыбался и смеялся, несмотря на погоду.

На Гарнет накатило плаксивое настроение. И сколько бы она себя ни уговаривала, трясясь целыми днями в седле, все равно не могла избавиться от жалости к своей особе — такого за ней раньше не водилось.

Дни проходили один за другим. Теперь не оставалось сомнений, что она вынашивала ребенка Флинта. И когда на небе наконец проглянуло солнце, ко всем вернулась бодрость духа, но только не к ней. Правда заключалась в том, что оттягивать разговор было некуда.

— Люк, как ты смотришь на то, чтобы остановиться и обсушиться? — предложила Хани, когда стадо задержалось у реки на водопой. — Все такое сырое. Мы бы хоть развесили одежду на солнце.

— Соечка, — возразил муж, — у нас еще половина светового дня впереди.

— Да и лошадям в упряжи не мешало бы отдохнуть, — поддержала подругу Мод. — Они так долго тащили фургоны по грязи.

— Мы никогда не увидим конца пути, если не будем все время двигаться, — упорствовал Люк.

Хани вздохнула и подошла к мужу вплотную:

— Ты прав, как всегда. Просто нам всем взбрела в голову нелепая мысль об отдыхе. Но теперь я поняла, что нет ничего важнее непрерывного движения. — И она приняла нарочито покорный вид.

— Всегда-то ты с подковыркой, — рассмеялся Люк. — За это я тебя и люблю. Ладно, остановимся здесь. Полдня безделья поднимут всем настроение.

Хани радостно взвизгнула и бросилась мужу на шею.

— Э-ге, старший братец, — усмехнулся Клив. — Размяк ты на старости лет, стал податлив.

— Что есть, то есть, — признался Люк. — Но черт побери, днем больше, днем меньше в дороге — какое это имеет значение?

— Имеет, — пробурчал Флинт, — если в этот последний день снова зарядит дождь.

Хани и Гарнет развесили сушиться одеяла и вернулись к реке постирать одежду.

— Какое все грязное, — ворчала Гарнет, оглядывая свои заляпанные джинсы. — И сами не лучше.

На щеках у Хани появились смешливые ямочки:

— А не искупаться ли нам в реке?

— Пожалуй. Вода хоть и холодная, но зато освежит…

— Пошли! Мужчинам сейчас не до нас — возятся с коровами и лошадьми. Лучшего случая не представится. — Хани поспешно сбросила джинсы и лифчик и вошла в воду. — Иди, тут не так уж и страшно!

— Охотно бы поверила, если бы ты так громко не клацала зубами, — ответила Гарнет и тоже разделась, оставшись в одном нижнем белье. И, позабыв о смущении, подруги долго резвились в воде.

А когда уже собрались выходить, Гарнет заметила, что в их сторону направляется Клив.

— Девочки, вам одним там не скучно?

— Если ты собираешься предложить нам свое общество, то как-нибудь обойдемся! — крикнула в ответ Хани.

— Так и знала, что кто-нибудь заметит, — прошептала Гарнет. Ее щеки пылали от стыда.

— Сейчас же уходи! — Зубы Хани стучали. — Мы начинаем синеть. Дай нам выйти из воды!

— Разве я вам мешаю? — Клив изобразил притворное удивление. — Стою на бережку и просто смотрю.

— Вот пожалуюсь твоему старшему брату! — пригрозила Хани.

— А я скажу, что глядел на одну Гарнет, — тут же нашелся Клив.

— Флинту это понравится не больше, чем Люку.

— И пусть. Может, он хоть немного образумится, — рассмеялся Клив, оставляя женщин раздумывать над его словами.

— Что он имел в виду? — не поняла Гарнет.

— Наверное, Кливу не нравится, как Флинт ведет себя с тобой. Впрочем, и Люку тоже… Ты прелестная девушка… Мы все тебя любим и хотим, чтобы Флинт сделал…

— Сделал меня приличной матроной, — шутливо поддакнула подруге Гарнет. — Я бы тоже не против…

— Ну ладно, пора вылезать, а то совсем замерзнем. — Женщины выскочили из воды и завернулись в полотенца. — Надо пойти помочь Мод. Там, в фургоне, и переоденусь. — Хани подхватила одежду и бросилась в лагерь.

А Гарнет, тоже закутанная в полотенце, умудрилась снять под ним мокрое белье, энергично себя растерла, надела сухую рубашку и джинсы и, наслаждаясь ощущением чистоты, принялась расчесывать волосы. Тут появился Джеб.

— Это вы, мисс Гарнет? Вроде бы искупались, — неловко заметил он.

Гарнет похлопала рядом с собой по траве:

— Садись посиди. — Джеб опустился рядом с ней на землю. — Вода холодная, но освежает. — Она склонила голову и внимательно посмотрела на юношу. — Тебе как будто не по себе? Кто из нас устроился на кактусе?

Джеб улыбнулся, и от этого лицо его стало почти детским:

— Вы правы, мисс Гарнет. Я больше привык к седлу, чем к обществу дам.

— Не надо смущаться. Ты и твой брат — симпатичные ребята. Такие, как вы, в одиночестве не остаются.

— Да мы с братом и не видели настоящих дам, кроме нашей мамы.

— Тогда скажу тебе как женщина: когда ты встретишь свою единственную, у тебя все пойдет как по маслу.

— Когда это будет! Мы с Джоем все время вместе. Он старший и считает, что за мной надо присматривать, а я не против. И представить себе не могу, что между нами вклинится женщина.

— Это ты сейчас так рассуждаешь, а встретите с братом суженых и заговорите совсем по-другому. — Гарнет нарочно поддразнивала молодого ковбоя.

— Вы-то с Флинтом друг другу нравитесь, — без обиняков заметил тот. — Флинт хороший парень. Мне по душе. И Клив с Люком тоже.

— И тем не менее, будь ты постарше, во время войны сражался бы на другой стороне.

— Пожалуй, — машинально заметил Джеб. — Наверное, у каждого человека есть причины, чтобы поступать так, а не иначе. Вы не из Техаса, мэм?

— Нет, я из Джорджии.

— Я об этом и говорю. Никогда не осуждал человека, если он защищает то, во что верит. А ни один из Маккензи больше не верит в рабство. У вас были рабы, мэм?

— Боже, никогда! Янки ошибаются, если считают, что каждый южанин был рабовладельцем. Они бы удивились, если бы узнали, как много людей не имели никаких рабов. Это позорная война, Джеб. Погибло так много мужчин за то, что можно было бы решить миром.