А вот еще... - Йон Колфер

Хорошо бы еще меня любили, подумал он, но вслух этой мысли не высказал.

Когда-то, давным-давно, бог мог просто сидеть на горной вершине и громовым голосом вещать всякую ерунду, а смертные у подножия пытались интерпретировать невнятное эхо его голоса, почитая это истиной в последней инстанции, Один частенько рассказывал в Большом Зале историю о том, как он соблазнил жену какого-то смертного, а мужу ее кричал вот так, с горы, чтобы тот пошел и трахнул себя.

Представьте себе мое удивление, продолжал Один, когда в следующее мое посещение Земли я обнаружил на том самом месте храм с высеченной над входом надписью: «УШЕЛ ОТ СТРАХА СЕБЯ». Наверняка открывал прихожанам путь к истине и просветлению.

И, разумеется, все валились под стол от хохота — кроме Фригг, которая вообще не одобряла привычки мужа ходить налево.

Однако теперь везде понатыкано записывающих устройств. Стоит богу сказать что-либо, и это мгновенно разнесут по всей Вселенной. И никакой выгоды от неопределенности не извлечь, потому что нет и самой неопределенности. Скажи бог «жопа» — все и услышат «жопу», возможно, даже с убранными шумами и фоном. А скажи бог «я не знаю», и это тоже услышат все. Локи, у которого есть привычка вываливаться из Асгарда, чтобы побухать по выходным со смертными, как-то ухитрился целый вечер жаловаться во всеуслышание на свои проблемы с эректильной дисфункцией. Ну, или, как он деликатно выражался, «мой сыплющий молниями стержень лишился молний. Точнее говоря, он и стержня лишился».

После этого случая все мало-мальски обладавшие мозгами боги держали, выезжая по делам куда-нибудь во Вселенную, рот на замке, а молот наготове: в конце концов, разнесенный в пыль астероид говорит куда красноречивее любых слов.

А когда я сокрушу вогонов, думал Тор, ни одна сволочь не сможет обратить эту картину против меня.

И тут ему в голову пришла еще одна мысль.

Если вдруг только кто-то где-то не обожает вогонов.

Прежде чем он успел обдумать возможное развитие этого хода мыслей и возможное влияние этого на его рейтинг, из облаков вынырнули выпущенные первым залпом торпеды, изрядно смахивавшие на лошадей.

Борт «Бюрократического тупика»

Рядовой Непрроходим рассыпался на части, хотя по внешности его вы бы этого не заметили. Внешне он пыхтел и пускал слюну — примерно так же, как и все остальные члены команды.

— Состояние бога? — спросил Джельц.

— Что?

— Прошу прощения?

— Что, сэр?

Веки у Джельца недобро затрепетали, равно как и кожные складки между ноздрями.

— Каково состояние бога?

Непрроходим заставил свои глаза не вращаться в глазницах, а сосредоточиться на экране.

— Взлетает. С большой скоростью. Летит нам наперехват, Простатник.

— Отлично. Наконец-то выдался шанс испытать «ГЛИСТ-Э»!

Обычно Непрроходиму нравились удачные аббревиатуры, но в этот день все буквы казались ему одинаковыми «К» — символом кошмара. Ну, еще катастрофы и катаклизма.

— Ну же, сын. Я знаю, что ты просто умираешь от желания узнать, что это означает.

— И я хочу знать! — оживился торпедист.

— «ГЛИСТ-Э» означает «Громоздкая, Летальная, Испепеляюще-Сублимирующая Торпеда, Экспериментальная модель».

Непрроходим сильно сомневался в том, что слово «экспериментальная» в названии снаряда можно считать обнадеживающим.

Все же, даже несмотря на охватившее его полное кошмара отчаяние, ему удалось уцепиться за одну-единственную мысль.

Они собираются убить бога. Бога!

— Простатник, сэр. Разве нам не положено сделать устное заявление касательно наших намерений?

— Такое заявление землянам уже оглашалось. Если эти отбившиеся от стада его не слышали, потому что их там не было, это еще не значит, что я должен тратить драгоценные секунды на то, чтобы его повторять.

— Но бессмертный, сэр. Специальная инструкция касательно контактов со сверхъестественными представителями гласит, что перед открытием огня по бессмертному с ним необходимо попытаться вступить в контакт.

Это был открытый вызов Джельцу, но тот даже обрадовался. Надо, надо вправлять мозги этим щенкам, когда они пытаются уличить его в отклонении от инструкций.

Вот за это мне и дали еще одно прозвище, вспомнил он, и ему сразу же сделалось значительно легче. Джельц-Инструкция. Идеально.

— Поскольку этот бог — агрессор, — объявил он, — это отменяет действие специальной инструкции.

Внутри Непрроходима все сжалось, но он заставил себя одобрительно кивнуть.

— Разумеется. Точно подмечено, Простатник.

— Неплохой вопрос, рядовой, — благосклонно кивнул Джельц и повернулся к торпедисту: — Расчет выстрела «ГЛИСТ-Э»?

— С этим могут возникнуть сложности, сэр, — признал торпедист. — Не знаю, из чего состоит это существо, но наши лазерные прицелы сбиваются.

Джельц поудобнее устроился в кресле.

— Нет-нет. Цельтесь в землян. Посмотрим, сильно ли этот бог любит своих людей?

Хитро, в отчаянии подумал Непрроходим. Очень хитро.

Для Тора пробил его звездный час. Кони-торпеды неслись плотным табуном к планете — с топотом копыт, ржанием и прочими звуковыми эффектами.

Тор громко заржал, потом вспомнил про снимающие его спутниковые камеры, чертыхнулся и закрыл рот.

Черррррт, подумал он, надо же так облажаться.

Он сменил «Ну-ка, помолотим!» на классическую инструментальную пьесу «Уборка урожая», настроив Мьёльнир на трансляцию. Тор всегда любил этот мотив как фон для боевых сцен, хотя в последнее время эффект был слегка подпорчен одной фирмой-производителем газированных напитков, использовавшей тот же мотив при озвучке своей рекламы (на последней загорающая звезда нетрадиционной сексуальной ориентации потягивает рекламируемое пойло из банки, одновременно соблазняя стайку фанатов).

Довольно многие боги помоложе предпочитают отслеживать полет выпущенных залпом снарядов с помощью современной техники, но Тор любил делать все по старинке.

Ничто не производит такого впечатления на смертных, как хорошо развитая мускулатура, говаривал Один. Круши все, что можешь сокрушить.

Обыкновенно слушать Одина ненамного приятнее, чем выдергивать из ноги случайно застрявший в ней меч, но порой его суждения не лишены смысла.

Круши все, что сможешь сокрушить, подумал Тор, занес Мьёльнир для удара и уклонился влево, чтобы напасть на первый косяк торпед снизу.

Ух ты, классные у них голограммы.

Кони неслись к поверхности Бабули, тряся головами; даже пыль летела у них из-под копыт. Сквозь полупрозрачные голографические бока просвечивали красные головки детонаторов и стальные корпуса термоядерной смерти.

Тор с неописуемой легкостью скользил между ними, давя голыми пальцами системы управления, разбивая молотом стальные корпуса. Торпеды неслись с изрядной скоростью, но для уроженца Асгарда справляться с ними было не сложнее, чем с засахаренной грушей, подвешенной к небу на бечевке. Он вихрем проносился между снарядами, а за ним возмущенным шлейфом тянулась его фирменная грозовая туча, и вырывавшиеся из нее молнии, повинуясь взмахам его свободной руки, выводили из строя детонаторы. Кони дрогнули, замерли и рассыпались вихрем пикселей.

Один из детонаторов успел-таки запустить в заряде ядерную реакцию. Тор проглотил эту торпеду, и грохнувший у него в животе атомный взрыв не нанес никому ущерба. С земли казалось, будто Тор проглотил солнце. Планета вздрогнула, и сквозь стиснутые зубы бога прорвалось несколько лучей неяркого света.

Бабуля

Это зрелище произвело впечатление на Хиллмена.

— Вот это, я понимаю, бог. Не то, что были здесь до него… типа «мертв, но сплю». Вот это, мать его, парень, с ним не забалуешь.

Зафоду начало казаться, что с Тором он малость продешевил.

— Сдается мне, нам стоит подумать насчет премиальных. Я хочу сказать, Хилли, торпеды-то не маленькие.

Хиллмен даже не посмотрел в его сторону.

— Во-первых, не зовите меня «Хилли». «Хилли» звала меня бабул… бабушка, а вы все, вместе взятые, ее мизинца не стоите. А во-вторых, насчет премиальных — поцелуйте меня в задницу.

Борт «Бюрократического тупика»

Джельц поднял палец вверх, привлекая внимание команды.

Я мог бы сломать папин палец, в отчаянии, близком к суициду, думал Непрроходим. А потом заткнуть ему чем-нибудь рот… может, своей ногой. Как он тогда отдаст приказ?

Папа запросто откусит мне ногу, сообразил он. А потом напишет приказ кровью на столе.