Сердце прощает - Георгий Косарев

- А мы, Марфа Петровна, к вам и зашли насчет Любы, - вдруг сознался Виктор.

- А что такое? Что еще случилось? - тревожно спросила Марфа.

- Нам нужна ваша помощь.

- Какая, в чем?

Игнат напряженно уставился на Виктора. Тот медленно произнес:

- Надо с ней встретиться и поговорить: согласна ли она бежать к нам в отряд.

Лицо Марфы вспыхнуло от прилива крови. Сердце болезненно заныло. Она на минуту задумалась, а затем сказала:

- Нет, не хочу я с ней встречаться в ее логове. Для меня она умерла, не тревожьте мое сердце!

- Марфа! - вскрикнул Игнат. - Дело идет о ее спасении!.. Не пойдешь ты, тогда пойду я, меня ничто не остановит. Она моя дочь как была, так и есть...

- Вам нельзя, Игнат Ермилович. Это может осложнить все дело, - заявил Виктор.

- Я хочу видеть ее, хочу знать правду от нее самой.

Виктор пожал плечами.

- Ну что ж, посоветуемся с вашим командиром, подумаем вместе, сказал Игнат. - Не убьет же дочь своего собственного отца, если он неожиданно появится в ее доме.

- Но там, кроме нее, фашисты, а что они из себя представляют, вы прекрасно знаете.

Марфа поставила на стол миску с вареной картошкой, рядом положила два ломтика хлеба.

- Садитесь, голодные ведь, - обратилась она к Виктору и его товарищу.

Друзья переглянулись и, присев к столу, принялись очищать картофель. Игнат тем временем сложил в свой старый, видавший виды вещмешок приготовленные загодя пожитки. Марфа смотрела на него с грустным и печальным лицом.

Игнат подошел к ней, крепко обнял. Он ласково погладил ее волосы и поцеловал. А Марфа, спохватившись, кинулась к кухонному ящику, достала оттуда ковригу хлеба и сунула в вещмешок.

Игнат тихонько поцеловал спящего сына и вместе с молодыми партизанами вышел из землянки.

* * *

В течение всей весны партизанский отряд Васильева держал под своим контролем один из важных участков железнодорожной магистрали. Под откос летели вражеские эшелоны с горючим, военной техникой, живой силой противника; взрывались мосты, разрушались железнодорожные строения и пути. "Рельсовая война" приносила гитлеровцам немало хлопот, они то и дело предпринимали карательные операции, но разгромить отряд им не удалось.

Когда ответственное задание Западного штаба партизанского движения отряд выполнил, ему было разрешено отойти в глубь лесного массива на отдых. Партизаны приводили в порядок оружие, мылись, стирали белье, чинили обувь. В это же время по инициативе подпольного райкома партии отряд стал пополняться новыми людьми.

В числе "новобранцев" оказался в отряде и Игнат Зернов. Виктор явился с ним прямо в штаб. Доложив о своем возвращении, Виктор представил начальству прибывшего с ним Игната. Комиссар, обрадовавшись встрече с односельчанином, крепко стиснул ему руку:

- Рад тебя видеть, земляк, очень рад!

Потом он познакомил Игната с командиром и с начальником разведки Лавровым, который тоже недавно был направлен в отряд Васильева.

- По-моему, мы с вами где-то встречались, - сказал Лавров.

- Встречались... товарищ младший лейтенант, на фронте, в первое военное лето, - вглядываясь в его лицо, произнес Игнат.

- Правильно, правильно... Но где, при каких обстоятельствах?

И тогда Игнат, все сразу вспомнив, рассказал о танковом ударе врага, об отходе полка и его прикрытии, потом о неравном бое взвода, пытавшегося прорваться к своим.

- Вот теперь и я все вспомнил, - сказал взволнованно Лавров. - Ваш пулемет был уничтожен разрывом мины, а вы, как мне казалось, убиты.

- Я был тяжело ранен, подобрали крестьянские ребятишки...

- У нас бывает, и мертвые воскресают, - усмехнулся комиссар.

- Ну, а дальше как, где, в каких краях пришлось вам быть? - спросил Лавров.

Игнат коротко поведал обо всем пережитом и передал начальнику разведки справку своего полка. Лавров, быстро просмотрев ее, спрятал справку к себе в полевую сумку.

- Это для вашего послужного списка, товарищ Зернов.

- В село-то когда вернулся? - спросил, снова обратившись к Игнату, комиссар Еремин.

Игнат стал рассказывать, а Виктор тем временем тихонько пояснил командиру, что этот новый товарищ, доставленный им в отряд, - муж Марфы Зерновой, у которой он провел на квартире почти целую зиму. Лицо Васильева сразу просветлело и подобрело.

- И кто бы мог подумать, что судьба сведет нас с тобой, товарищ Зернов! - сказал он. - Да как еще и свела-то. Я в неоплатном долгу перед твоей семьей.

Игнат нахмурил брови. О том, что Васильев жил в его доме, он узнал еще от Виктора по пути в отряд. "В долгу, говоришь, а вот дочку-то не помог уберечь от позора", - подумал он, а вслух сказал:

- Беда у меня, товарищ командир, с дочкой.

Васильев тоже нахмурился.

- Кто же мог предполагать, что такое случится, - негромко и чуть смущенно ответил он. - Все произошло так неожиданно, что мы ничего не смогли сделать. Возможно, есть в этом и доля моей вины.

- Ну, а теперь... неужто она так и останется у них?

Васильев прямо и открыто посмотрел Игнату в глаза.

- Трудно сказать, чем мы сможем помочь ей теперь. Нам мало что известно о ее жизни.

- У нас есть данные, что ее держат под постоянным надзором, - добавил Еремин.

- А вы так ничего о ней и не знали до последнего времени? - спросил Лавров.

- Откуда же я мог это знать? - угрюмо произнес Игнат. - С начала войны дома не был...

С минуту все молчали. И Васильев, и Еремин, да и Лавров всем сердцем сочувствовали Игнату, но как помочь его горю, никто пока не знал.

Васильев протянул свой кисет Игнату, потом сам свернул "козью ножку", закурил и, пустив струю синего дыма, сказал:

- И все-таки мы, товарищ Зернов, подумаем. А теперь идите, экипируйтесь, отдыхайте. Хромов поможет вам устроиться.

Игнат молча козырнул и вместе с Виктором направился к одному из шалашей.

В предвечерних сумерках партизаны большой группой расположились на поляне. Пели старинные песни о ямщиках, о Волге-матушке, пели довоенную "Катюшу", о партизанах. Приволье и свобода волновали Игната. На сердце у него было и радостно, и печально...

Прошло несколько дней. Игнат все увереннее входил в колею знакомой ему партизанской жизни. Однажды вечером его срочно разыскал Виктор и гордо сообщил:

- Есть одна новость, Игнат Ермилович: в связи с приближением фронта отрядам приказано перебазироваться на запад. Мы с вами остаемся здесь с небольшой группой в ведении райкома партии. Одновременно нам с вами разрешено проникнуть в райцентр на связь с нашими людьми и, в зависимости от обстановки, встретиться с Любой...

Игнат, словно не находя слов для ответа, только тревожно, тяжело вздохнул.

Глава двадцать пятая

Мучительными были для Любы первые дни материнства. По молодости своей, по неопытности она не могла еще в полной мере осознать, что с ней произошло. Да, она стала матерью, и ее, как всякую мать, тянуло к своему ребенку. Вместе с тем собственное дитя вызывало у нее чувство страха, по-прежнему не покидали ее мрачные мысли. Она осознала, что вместе с ее кровью в сыне течет и кровь того, кто пришел в ее страну как враг. В такие минуты ей хотелось пристрелить и Штамма, и собственного ребенка, а заодно и покончить с собой.