Власть его желаний - Алиса Ковалевская

тоже, — перевернув несколько листов альбома, он остановился на строгом, невероятного сапфирового цвета платье.

— Боже… — я вдруг поняла. Это платье, как и многие другие, было только отражением гениальности младшего брата. Но принадлежало оно к творениям старшего. Николас не сказал этого, только резанул по камере взглядом.

— Всё, что мы делали, мы делали вместе, — выговорил жёстко. — Но после этого показа случилось то, что изменило привычный ход.

Он сел на стол и всё-таки закурил. Некоторое время молчал, делая затяжку за затяжкой.

— Виктору осталось не больше пары недель. Скорее всего, несколько дней, — стряхнул пепел прямо на пол. — На следующий день после того, как была представлена коллекция, он поехал в Милан. Нужно было разобраться кое с чем. Наверное, мне стоило отговорить его. Собирался дождь, — он погрузился в воспоминания. Смотрел в камеру и при этом был где-то далеко. — Небо было затянуто… Возможно, я должен был что-то почувствовать, но не почувствовал. Брат уехал. Помню, что ливануло почти сразу… — глубоко затянулся. — Он позвонил мне через пару часов, попросил приехать в госпиталь.

Госпиталь… Детальки сложились. В тот день, когда мы заезжали в торговый центр, ему позвонили из госпиталя. Но это не касалось его родителей. Это касалось Виктора. Если бы я только знала тогда… Хотя, какая разница? Какая теперь разница, что я знала, а что нет тогда. Важно было только то, что я знала теперь — не Виктор был гением, им был Николай. Всегда скрывающийся в тени брата, он никогда не давал себе возможности раскрыть все грани себя самого. Он раскрывал чужие — грани Вика, мои…

— Так не должно быть, — слова слетели с губ, соединились с его словами.

С его рассказом о том, как Вик, постепенно теряющий возможность управлять телом, делился своими идеями, а Николай воплощал их. Как создавалось всё, что видел мир в последние годы. Снова рисунки, эскизы… Все они принадлежали Николаю, хотя на бирках рядом с красным тюльпаном по-прежнему значилось VM. Закрыв последний альбом, Марчелло сложил их в стопку. Закурил новую сигариллу.

— Теперь ты знаешь всё, Марин. Вернее, — он усмехнулся, — почти всё. Но остальное не имеет никакого отношения ни к моему брату, ни к модному дому Марчелло. Оно вообще не имеет к моде никакого отношения, моя пряная осень. Кстати, — кинул тлеющую сигариллу в чашку, — моя поездка в Россию получилась интересной. Думаю, из этого может выйти что-то толковое. Может… — взгляд на манекен. — А может быть, и нет. Я отправлю тебе это интервью в день, когда не станет моего брата, Марин. Не раньше. По нашему с тобой соглашению я должен был дать его через месяц. Как насчёт неустойки? — в руках его появилась заколка-тюльпан. Поднеся к губам, он поцеловал его и положил в коробку на чёрный бархат. Последний взгляд в камеру. Взгляд демона перед тем, как картинка остановилась, сердце моё сжалось, а из груди вырвались судорожные рыдания.

Глава 27

Марина

— Это невероятная история, Марина, — ведущая ток-шоу с улыбкой покачала головой. — Признаюсь, готовясь к эфиру, я понимала, что этот выпуск будет одним из самых завораживающих за всю историю «Точки опоры», но и представить не могла, что настолько.

Прямой эфир идущего в прайм тайм субботы шоу подходил к концу. Я тоже улыбнулась, но едва заметно. Ранним утром две недели назад, когда посыльный принёс мне коробку от Ника, я и представить не могла, что на флешке окажется не просто интервью. Видео-интервью — настолько откровенное, что, досмотрев его, я ещё долго сидела, глядя на замершую на мониторе картинку.

Вся жизнь Николая была связана с преодолением и модой. Одно шло под руку с другим. Старший брат, которому по всем канонам полагалось возглавить небольшое семейное дело. Давление отца, не желавшего принять, что оба сына выбрали иной путь…

— Уверена, Николаю Марчелло ещё есть, что рассказать, — руки мои лежали на подоле взятого мной в мастерской платья.

— Неужели он готов лично прийти в эту студию? — ведущая обомлела и не сумела скрыть этого.

До завершения часового выпуска осталось полторы минуты. Я посмотрела в боковую камеру, потом в ту, что стояла прямо передо мной, и опять на ведущую. Николай всегда находился в тени Виктора. Но пришло время это исправить.

— Скоро Николай Марчелло представит свою новую коллекцию. Она гениальна, поверьте, — я снова улыбнулась и, вопреки данному до эфира указанию не подниматься с дивана, встала. Подошла к ведущей. Подол платья струился по ногам в такт шагам, сбоку от меня стоял большой экран с красным тюльпаном.

— Спасибо за то, что дали мне возможность рассказать историю братьев Марчелло и их модного дома.

— Вам спасибо, Марина, — ведущая говорила с улыбкой. — Вы не только рассказали, но и показали нам её.

Я качнула головой.

— Нет. Показал вам её Николай. И… зовите меня Марин.

— Марин? — моя собеседница словно забыла о том, что нас видят не только сидящие в зале, но и зрители по другую сторону экрана.

— Да, — подтвердила. — Марин. Я была рада прийти в эту студию.

— А я была рада пригласить вас. Надеюсь, у меня будет возможность сделать это снова. Уже вместе с Николаем.

— Уверена в этом.

Вышла из телецентра я уже затемно. Машина сломалась ещё несколько дней назад. Нужно было вызвать эвакуатор и отвезти её в автосервис, но пока мне было не до этого. Кутаясь в лёгкое пальто, я пошла к остановке, но не успела выйти за ограду, лежащий в кармане телефон зазвонил. Номер был незнакомым. Я оглянулась, пытаясь вспомнить, не забыла ли о чём-нибудь…

— Да, — всё же ответила на вызов, хотя после эфира чувствовала себя одновременно наполненной и опустошённой.

Это оказалось сложнее, чем я могла предполагать. Говорить, рассказывать и держать под контролем эмоции. Улыбаться, когда в горле першило от слёз, и переживать всё внутри.