По прозвищу Стрелка - Сергей Пирог

От боли негритянка пришла в себя, дико закричала, задергалась. Ремни, удерживающие ее на столе, врезались в плоть, но выдержали. Карлик же, не обращая никакого внимания на крики и дерганья жертвы, методично дорубил ногу до конца, после чего прямо здесь сел на пол и начал не спеша освобождать от нее ботинок, распутывая шнурки и помогая себе в этом деле зубами. Очкастый смотрел на это совершенно равнодушно, тем более, что Грейс уже не кричала, снова вырубившись и пуская кровь из почти откушенной нижней губы.

- Бат гунда! Еда! – крикнула матка, - Талмаш!

Услышав это, карлик с «зубной» баклажкой кивнул ей, подбежал к негритянке и одним точным ударом разрезал живот крюком, который вытащил из-за пояса. Запустив руку с желтыми обгрызенными ногтями внутрь, он вытащил какой-то орган и с криком поднял его над головой, поворачиваясь ко всем. Толпа карликов восторженно взвыла, и он бросил это тому, кто, по его мнению, издал звук более громкий.

- Гунда черный еда! – крикнул Талмаш повторно, пихнул ногой возящегося со ступней негритянке карлика, призывая его к действию. Карлик нехотя отложил ботинок, поднялся на ноги и вместе со своим напарником принялся кромсать тело Грейс, швыряя в толпу куски примерно одинакового размера.

От увиденного Яну едва не стошнило, она с ужасом смотрела на людоедов, но больше всего ее поразил очкастый парень, что-то нашептывающий толстой и довольно урчащей матке.

От Грейс не осталось ничего, кроме особенно крупных костей и кишечника, который небрежно свалили под стол, где кто-то завозился, зачавкал. Волкова подумала, что спит и видит свой самый страшный кошмар. Такого она не могла даже представить!

- Мамука! – позвал жирную самку Талмаш, хлопая по животу Траву, которая была следующей, - Хавчиг!

- Хавчег? – покосилась на очкастого матка.

- Хавчик, - кивнул тот, рассматривая упитанную Траву, произнес слово для обучения: - Вку-усная еда!

- Гунда еда! ВкуснА гунда! – закричали карлики.

Траву начали потрошить так же, как и Грейс, но перед этим наткнулись на плитку шоколада у нее в кармане. Матка, завидев это, вскочила на ноги, с яростью и блеском в глазах протянув руку в направлении Травы, отчего почти стокилограммовый стол сдвинулся на десяток сантиметров. Испуганные парни с крюками быстро принесли ей шоколад, который матка начала разрывать зубами. Обертка не поддавалась, матка начала беситься и топать ногами. Очкастый дернулся помочь ей, но она его оттолкнула. Промаявшись так некоторое время, матка все-таки позволила ему надорвать обертку по отрывочной линии, после чего засунула плитку в рот.

- Вкусно хавчег! – довольно сказала она и, повернувшись к очкастому, одной рукой схватила его за грудки, - Сем-сор!

Парень закивал и опять нажал нужные кнопки на ПДА. Снова идиотская мелодия в сочетании с местным и без того отвратительным воздухом. Карлики начали дергаться в такт, а «повара» бросать им куски кожи и костей, потому что мясо расчленяемой наемницы аккуратно складывали в таз, на дне которого голубоватым светом выделялся артефакт. Толпа бюреров видела это, но по данному поводу не роптала. Только дети, сначала пытающиеся выпросить у мясников еды и ее не получившие, проявили недовольство, которое вылилось в тщательном обыске вещмешков и рюкзаков захваченных людей. К своей великой радости они нашли несколько банок консервов и устроили из-за них драку, которую пришлось разнимать Талмашу пинками и воплями, что он сопровождал тряской своей волшебной баклажки. В итоге детеныши с одной банкой консервов уселись в углу помещения и по очереди принялись тереть ее о бетонный пол. Открыть банку за специальное кольцо они, естественно, не догадались, а очкастый решил не вмешиваться.

- Бад гунда! – показала крючковатым пальцем матка на Захара, - Не косерва!

- Штунка! – добавил карлик с баклажкой и тряхнул ей.

Карлики захохотали, запрыгали, потому что увидели мокрые штаны. Брезгливо даже для карликов разрезав одежду на пленнике, один из мясников недовольно начал тыкать в ногу Захара крюком, показывая, что она испачкана в испражнениях. Матка тоже невольно заурчала и взглянула на очкастого. Тот понятливо кивнул и бегом направился в комнату с кучей мусора, приволок оттуда резиновый шланг. Повернув кран на его конце, направил струю кипятка на пол, попадая под стол, где до этого лежала Трава. Раздался визг, возня, и оттуда, ковыляя на двух передних ногах, выползла слепая собака. Задние ноги у собаки были не то перебиты, не то искалечены так, что безжизненно волочились по земле. За ней тянулись кишки Травы, которые она изо рта не выпускала. Карлики засмеялись еще сильнее, даже толстая матка ухмыльнулась при виде этого.

Собака ползла, оставляя широкую кровавую полосу после себя, остановилась подальше от этого места и улеглась на те же кишки, продолжая их обсасывать. Яна почувствовала, что сейчас может захлебнуться в собственной рвоте, но опять смогла сдержаться. Сердце ее колотилось с такой силой, что казалось, будто организм вырабатывает адреналин на всю жизнь вперед!

Талмаш вырвал у очкастого шланг и направил на Захара, погружая его в облака пара. Запахло теплой мочой, Захар замычал, задвигался. Талмаш тоже начал кричать и топать ногами. Сообразив в чем дело, очкастый перекрыл кран, но карлик шланг ему не отдал, а попытался сам справиться с маховиком. У него ничего не вышло, и он отбросил шланг, как ненужную вещь. Очкастый потащил его обратно.

Матка сделала знак мясникам.

С Захаром покончили столь же оперативно, только перерубленный бетонной балкой хребет сразу разделили на части, какие-то из них отдав детям, а какие-то пристроив к мусорному фетишу в соседней комнате.

Настала очередь Спицы. Наемница как раз начала приходить в себя. Увидев перед собой лицо Талмаша, она очухалась окончательно, хрипло вскрикнула, попыталась сесть. У нее это не вышло, она завертела головой, заругалась. Увидела толпу карликов, увидела Яну на соседнем столе.

- Эй, что это? Где мы? – задергалась она, - Эй, развяжите меня! Спасите! Трава!

- Съели твою траву, - спокойно сказал очкастый и переглянулся с маткой.

- Как съели? А ты кто? Эй, развяжи меня! Ты же… Ты – Серега! Погоняло «Золотой»! Мы тебя должны спасать были!

- Должны… Но ведь не спасли, - улыбнулся «Золотой» Серега не совсем весело и – отвернулся.

- Бат гунда! – закричал Талмаш и ударил Спицу баклажкой по голове.

Она закричала, упала на спину, повернулась к Яне.

- Эй, что тут такое? Спаси меня! Извини меня! – задыхаясь и корчась, обратилась она к ней. Тут же дернулась в другую сторону, пытаясь освободиться, и хрипло с надрывом закричала, пробовала порвать путы и только рассмешила этим присутствующих бюреров. На ее крики даже прибежали из своего угла дети и начали, играясь, выкручивать ей пальцы на ноге.

- Эй, уйди! Отпустите меня! Вы что же!.. – голосила наемница, и Яна безвольно опустила голову на стол. Это был конец. Бесславный и - такой вот жуткий.

Волкова ошибалась. Все, виденное до этого, было еще не самым страшным.

- Косерва! – решительно произнес Талмаш, тыча окровавленным пальцем в сильные ноги Спицы, - Good консерва!

Очкастый понятливо кивнул и исчез в неизвестном направлении. Шаман карликов тем временем подошел к Яне и начал ощупывать ее лицо и голые руки, покрытые синяками и ссадинами. Недовольное лицо его прямо-таки говорило, что Волкова «плохая гунда, шнутка», что годится только для еды! Стрелка это «успокоило», потому что она уже начала подозревать, чем здесь могут являться консервы.

Самые дикие ее предположения оправдались.

Очкастый Серега прикатил некий агрегат, похожий на детскую коляску. Только этот был шире, имел бесчисленное множество каких-то лямок, хомутов и ремней, а также три различные по диаметру трубки. Выглядел Золотой еще более подавленно, прятал глаза, однако продолжал делать свое дело.

- Эй, что это? Вы чего! Ты, урод очкастый! Продался, сука! – завопила Спица.

Талмаш отошел от Яны и, развернувшись к Спице, приподнял обе руки. Тело наемницы резко дернулось вверх, ремни натянулись, едва не отрывая стол от пола. Спица закричала еще громче – ремни врезались ей в живот и перетянули конечности. Талмаш отпустил ее, Спица упала обратно. Мясники тут же подскочили к ней, быстро освободили от пут и пересадили к кресло, зажав руки и ноги в специальных креплениях – руки в плечах, а ноги почти у самого паха.

Очкастый отошел подальше, почти спрятался за маткой, а Талмаш своим крюком несколькими точными ударами отсек у Спицы одну ногу. Завывая, чтобы перекричать пленницу, и морщась от потоков крови, мясники быстро перевязали ее рану тряпкой, причем, внутрь вложили какой-то артефакт! Кровь течь перестала, а судя по тому, что Спица недоуменно уставилась на обрубок, прекратилась и боль!

- Good консева! – похвалил Талмаш, ударив по второй ноге. Спица заревела опять, проклиная вместе с карликам даже Яну, с не меньшим ужасом наблюдавшую все это.