Мастерская для Сикейроса (сборник) - Леонид Панасенко

Все решил случай.

Сырым мартовским утром Атлант меланхолично наблюдал, как по его торсу медленно двигаются муравьи. Они давно проложили по нему свою большую дорогу и сновали туда-сюда по своим делам, а то скопом волокли добычу — какую-нибудь букашку или сухую травинку для строительных нужд. Многих из них Атлант уже различал и даже придумал им имена. Вот и сейчас пробежали два Новобранца, за ними проковылял Хромой кардинал… Пока Атлант забавлялся, внизу, на площади, вдруг послышались возбужденные голоса, громыхнул выстрел, и к небу взвилась песня:

— Мы пойдем к нашим страждущим братьям…

Второй день город бурлил. Атлант видел ночью много зарев и костров на улицах, слышал непонятные слова и чаще всего — «коммуна». Что происходит?

Затрещали выстрелы. Люди на площади залегли, некоторые — он видел их сверху — спрятались за угол ратуши и стали отстреливаться.

Натали тоже следила за происходящим, и ему показалось, что она все понимает, но еще не решила, как ей отнестись ко всему этому.

Свинцовая пчела всегда найдет кого ужалить. Шальная пуля впилась Атланту в щиколотку. Брызнули осколки, часть ступни отлетела в сторону и, ударившись о выступ, упала на мостовую.

«Милый!» — вскрикнула Натали глазами, лицом, всем телом.

«Мне не больно, — ответил он. — Нисколько. Но что с тобой?»

Ее молочно-белую грудь вдруг пересекла трещина. Слева, там, где у людей сердце.

«Мне тоже не больно, — чуть дрогнули ее губы. — Я испугалась за тебя. Там что-то сжалось — и вот…»

После этого они прожили в любви и согласии еще сорок четыре года и несколько дней.

Утром пришли рабочие, за два часа собрали металлические леса, подготовили площадку для работы, инструменты и ушли.

Все бы ничего, но они зачем-то прикрыли фигуру Натали грубым полотном. Атланта обуял ужас. Зачем? Что они хотят с ней сделать? Почему набросили на ее лицо эту грязную тряпку?

После обеда на леса поднялись реставратор и два его помощника. Полотно с Натали сняли, я Атлант немного успокоился.

— Смотри-ка, — удивился реставратор. — Как живые! Безвестный мастер — и такое гениальное решение. Настоящая сюжетная сценка — «Усмирение гордыни».

— Дружок у нее серьезный, — согласился один из помощников. — Глаз с нее не сводит.

— С чего, маэстро, начнем? — деловито поинтересовался другой.

— Пожалуй, с этой красавицы, — сказал реставратор, любуясь Кариатидой. — Она меньше пострадала. Всего одна трещина.

Он достал из кармана маленькую металлическую линейку и воткнул ее в трещину, чтобы замерить глубину разлома.

«Убийца! — безмолвно вскричал Атлант. — Что ты делаешь! Прочь от нее!»

Одним нечеловечески мощным усилием он оторвал от свода руки и с грохотом, рассыпаясь на куски, бросился на обидчика возлюбленной…

…Рану на голове перевязали дважды, но повязка вновь просочилась кровью. Реставратор поморщился от боли, наклонился и взял из груды обломков кусок мрамора, который пять минут назад был лбом красавца Атланта.

— Кто бы мог подумать, — озадаченно сказал он помощникам, — что этот дьявол вдруг ни с того ни с сего обрушится?

ПОЛИВИТ

Она услышит мой голос и улыбнется. И повернет ко мне вдруг прозревшее лицо. «Оля, — скажу я, — здравствуйте, Оля». И добавлю свой традиционный вопрос: «Вы снова видели цветной сон?» Почему все же так получается — она видит цветные сны, а я — только черно-белые, да и те несуразные… «Не обижайтесь на судьбу, Егор, — скажет она ласково. — Лучше расскажите, какие эти листья. Я насобирала по дороге целую охапку…»

— Ох и надоели мне эти дежурства, — ворчит Славик. — Так и лето прошло…

Он стоит у стены-окна, смотрит на хмурую реку. Горошины дождя деликатно постукивают в стекло, мокрые деревья жмутся поближе к станции, и на пляже сейчас ни души. Это к лучшему: Когда солнце, когда Днепр буквально закипает от тел, Славика и вовсе заедает хандра. Он с угрюмым видом садится во второе кресло и от нечего делать подключается к Джордже. Этот однорукий румын, заядлый альпинист, подбирается нынче со своей группой к вершине Эвереста…

Я знаю, о чем Славик может сейчас распространяться до бесконечности. О том, что «Поливит», при всем уважении Славика к Службе Солнца, — архинеразумная затея. Поливит — много жизней. Так названа наша экспериментальная станция. Здесь установлено два аппарата, которые могут подключить мозг любого человека к сознанию одного из двухсот «актеров». Их отбирали долго, с такими придирками, какие не снились и космонавтам. Я втайне восхищаюсь нашими «актерами». Это люди кристальной нравственной чистоты и огромного духовного богатства. Одни согласились на эксперимент добровольно, других упросила Академия наук. Вы только подумайте, какое надо иметь мужество, чтобы позволять каждому кому не лень жить, пусть и недолго, твоей жизнью. «Актерами» их назвал какой-то остряк-самоучка. Действительно, о какой игре может идти речь? Просто живут хорошие люди. Живут красиво и чисто. А мы этим пользуемся… Мы говорим им: «Разрешите, я побуду немного вами…»

— Кого-то уже несет нечистая сила, — сообщает бодренько Славик. — И дождь ему нипочем.

Конечно, он грубит нарочно, но мне все равно неприятно. Коробит.

Старик был шустрый и разговорчивый. Он смешно, словно мокрый пес, отряхнулся у порога, заспешил к креслу.

— Вижу, первый сегодня. Повезло. Между прочим, я вообще везучий. Жизнь вспомню — ни одного дня не жаль. Все в удовольствие. А теперь решил посмотреть, как другие по скользкой палубе ходят. Без кино чтобы. Из первых рук.

Старик мне сразу чем-то не понравился. Болтает много: «Все в удовольствие…» От такого гурмана, и стошнить может. Я отвернулся и стал молча настраивать поливит.

Это, Оля, кленовый листок. Маленький, будто детская ладошка с растопыренными пальцами. А вот потертые медные пятаки. Да, да. Они сейчас висят на осине, как старая кольчуга богатыря. Это листья осины, Оля…

Господи, почему я уже полгода рассказываю тебе об осенней листве, о застенчивых — ведь они поэтому и мигают — звездах, о карнавальных нарядах цветов, что приткнулись в углу лабораторного стола, рассказываю обо всем на свете и не могу объяснить элементарное? Простое, как дождь. Объяснить, что я люблю тебя, Оля.

— Знаю, знаю. Все абсолютно безопасно, — пел дальше старик. — По инфору слыхал. И что море удовольствия — знаю. Хочешь космонавтом стать — пожалуйста, спортсменом — пожалуйста, полярником — по…

— Помолчите, пожалуйста, — нейтральным тоном говорит Славик. — Вы мешаете нам работать.