Проклятие некроманта - Алаис

"Я знаю, такими обвинениями не разбрасываются, но мою правоту несложно доказать. На левом плече Ровима есть метка - крупное подковообразное родимое пятно, похожее на ожог. Я уверен, что раньше его не было.Думаю, ты и без меня прекрасно знаешь, каким образом проверяются подобные метки."

Вайат хмыкнул. Еще бы он не знал. Метки одержимости проверялись раскаленной сталью и прикосновением инквизитора в священной ярости. Первое не причиняет боль, а от второго она была просто невыносима. И хотя демоны, в отличие от нежити, не погибали от прикосновения охваченного священной яростью инквизитора, но ощущения их, судя по всему, были далеки от приятных. На одержимых разного рода это также распространялось.

"Я не рискнул лично обвинить его в ереси. Прискорбно, но в глазах многих братьев мое темное прошлое ничем и никогда нельзя искупить. Я понимаю их недоверие, так что все это время был вынужден с этим мириться. Ты - другое дело. Твоя репутация безупречна, и главное сейчас для тебя - быть готовым ко всему.

Моя гибель - на руку Ровиму. И он вряд ли будет рад объявлению тебя моим преемником, так как наверняка рассчитывал возвысить того, на кого укажет подчинивший его демон. Но я оповестил нескольких братьев о своих планах и лишил Ровима возможности "потерять" мои распоряжения. Но ты все еще в опасности. Будь осторожен и внимательно наблюдай за своим окружением. К тому же, ты не одинок. На втором листе перечислены имена тех, кому ты можешь доверять и кто согласиться стать свидетелем во время суда над отцом-настоятелем, когда придет время. Прочти второе письмо."

Устало проведя пятерней по коротко остриженным волосам и только после этого заметив все еще сжатую в другой руке окровавленную рубашку, Вайат вздохнул, бросил одежду в корзину и опустился на стул. Он не питал особых иллюзий относительно своего будущего. Напротив, инквизитор ожидал, что из-за стремительного повышения ранга его жизнь усложнится, но чтобы настолько... Поколебавшись, он осторожно сдвинул сторону верхний лист пергамента и потянул к себе за краешек второй, все еще чистый.

Глядя на его незапятнанную поверхность, Вайат размышлял о том, стоило ли верить Ирилатусу. То, что отец-инквизитор прибегнул к запрещенному колдовству в попытке предупредить об опасности, вызывало в его душе смешанные чувства. Благодарность за то, что таким образом даже после смерти Ирилатус пытался его защитить. Непонимание того, почему обо всем этом он не рассказал раньше, ведь у отца-инквизитора была возможность поговорить с ним наедине. Горечь от осознания нарушенной его наставником клятвы. И вина за то, что невольно стал причиной этого. Впрочем, Вайат тут же рассудил, что последнее было излишним - точно такая же опасность могла угрожать любому другому, кого Ирилатус назначил бы своим преемником. Корень зла был сокрыт в одержимости отца-настоятеля. Если он действительно поддался влиянию суккуба, конечно же.

Секунду поколебавшись, Вайат направился к сапогам, оставленным им возле кровати. Вытащив из голенища одного из них небольшой нож, инквизитор вернулся к столу и осторожно уколол палец об острие, держа руку так, чтобы кровь попала на чистый пергамент. Как и было указано в первом письме, действительно хватило одной капли. На обращенной к нему стороне листа проявилась короткая записка.

"Вайат, не верь Ровиму, от этого зависит твоя жизнь и будущее инквизиции. Если ты читаешь это письмо первым - капни своей кровью на другой чистый лист и прочти сначала то, что написано там. Тогда многое станет понятнее, и мне не придется повторяться. Пожалуйста, просто доверься мне и сделай так, как я прошу. И прости за то, что я вообще впутал тебя во все это."

Инквизитор перевернул лист и просмотрел имена. Не все среди них были ему знакомы. Видимо, это были братья из других монастырей поменьше, управляемых ушедшими на покой из-за возраста или увечий инквизиторами. Среди людей, кто был обозначен заслуживающими его доверия, Вайат обнаружил в том числе и те имена, которые он называл сегодня во время заполнения списка павших в бою. Но куда более интересным инквизитору показался перечень братьев, кто по предположению Ирилатуса находился на стороне отца-настоятеля. Он задумался о том, насколько они осведомлены об истинной картине происходящего. Знают ли эти люди об одержимости Ровима? Или же суккуб их тоже подчинила, чтобы играть ими, как марионетками в кукольном театре?..

Вайат раздраженно тряхнул головой, заметив, что размышляет о ситуации так, будто одержимость отца-настоятеля уже подтверждена и не подлежит сомнению. Решив, что с проблемами следует разбираться по мере их поступления, инквизитор натянул сапоги и достал чистую нательную рубашку. Вовремя: раздался звон колокола - близилось время общей молитвы и положенного после нее обеда.

Одевшись, Вайат замер в размышлении о том, какое место выбрать для хранения писем. Он уже принял решение - о нарушении клятвы Ирилатусом никто не должен узнать. Так память о нем останется хоть сколько-то светлой. Не говоря уже тени, которую мог бросить поступок наставника на самого Вайата, что явно было бы на руку отцу-настоятелю. Такого преимущества инквизитор не собирался ему предоставлять даже в том случае, если подтвердится невиновность Ровима.

Впрочем, пряча пергамент обратно в конверты, инквизитор невольно улыбнулся предусмотрительности Ирилатуса. Алые строки второго письма заметно побледнели, а на первом листе и вовсе уже не были видны. Если инквизитор понял все верно, то буквально через пару минут пергамент снова будет выглядеть совершенно чистым, но при необходимости он сумеет освежить в памяти написанное, окропив листы своей кровью и прочитав все снова. Колдовство вызывало у Вайата отвращение, но наставник обставил все так, что ничего греховного в самой активации зачарованных предметов не было. Инквизиторы использовали свою кровь для самых разных ритуалов, в том числе - для демонстрации истинной природы некоторых вещей и существ. Так что с этой точки зрения он не делал ничего предосудительного. Вайат оставил конверты на столе и, погрузившись в невеселые мысли, отправился на общую молитву.

Несколькими часами позже, стоя у алтаря, он скользил взглядом по обращенным к нему лицам инквизиторов, монахов и послушников. Лучи заходившего солнца пробивались сквозь витраж за его спиной, из-за чего казалось, будто тело Вайата окутывало огненно-алое свечение. Он смотрел на братьев и думал о том, скольким из них будет стоить жизни его возвышение, если подозрения Ирилатуса подтвердятся.

Отец-настоятель неспешно подошел к нему, торжественно преподнося на вытянутых руках церемониальную булаву из вороненой стали с рубиновой инкрустацией. Следуя давней традиции, Вайат коснулся ладонью шипастого навершия, после чего взял священное оружие за рукоять, окропляя ее своей кровью. Ровим склонился