Рыцарь снов Мохнатая магия - Андрэ Нортон

— Умри!

— Я жив! — ответил Рамсей, прежде чем противник смог воспользоваться его оцепенением. — Выходи!

Мерцание завертелось как сверкающее облако, но не могло снова скрыть лицо, как ни старалось. Последовала струя обезумевших огненных частиц, подобная взрыву.

— Не-е-е-е-ет! — крик, воспринятый сознанием, крик не ярости, а страха, страха, сопровождающего судьбу.

— Да! — держался Рамсей. Яростные частицы устремились в него. Он открыл глаза. Вот они, видимые зрению, как и во сне. Бешеный водоворот частиц охватил его. Но он смотрел сквозь него, не отрывая взгляда.

Огонь окружил Рамсея, обжигающий жар охватил его. Но он же не реален, надо только держаться за эту веру. А тот, кто напал…

Рамсей вслух произнёс имя.

Огненные частицы смахнуло, туман разорвался. Впервые он ясно увидел лицо врага. А в руке того…

Рамсей прыгнул мимо обменника, поднял и опустил руку. Ребро ладони с треском ударило по запястью.

Послышался крик боли, и селектор упал на пол. Противник со звериным криком вцепился в горло, его безумное нападение заставило Рамсея отступить, прижаться спиной к обменнику. Он упал на пол, смутив нападающего, услышал крик — предупреждение, хотя слов не разобрал.

Треск игольника заставил его оставаться на месте. В каких-то дюймах от его руки оказался прибор, который оживляет обменник. Кто-то над Рамсеем закричал. Рамсей бросился вправо, сжимая в руке селектор.

Снова раздался треск ружья. Рамсей вскочил на колени. Кто-то наклонился к нему с оружием наготове. У него было время только ударить прибором. Удар заставил нападающего вскрикнуть. Но одновременно удалось отвести и ствол оружия. И выстрел пришёлся в потолок, а не в лицо Рамсею.

Он ударил кулаком в живот, встретил напрягшиеся мышцы, получил ответный удар по скуле, который откинул его назад. Юноша поскользнулся и упал на лежавшее на полу тело.

И тут Очалл сдавленно вскрикнул, прижал руки к груди и опустился на колени, потом, сложившись, упал головой к ногам Рамсея.

— Довольно! — Рамсей лишь наполовину расслышал этот возглас. Голова его кружилась от удара верховного советника.

Вставая, он снова услышал крик. Но на этот раз не мысленный, а полнокровный звук. Повернувшись, он увидел — ясно, потому что туман разошёлся, — увидел прижавшегося к стене Бертала, тот сжимал Теклу, не безжизненную, с пустыми глазами, пленницу, но гневную и яростную, вырывающуюся с такой силой, что принц не мог удерживать её, одновременно нацеливая оружие на Рамсея. В то мгновение как Рамсей посмотрел на него, он оставил эту попытку. И нацелил ствол оружия в лицо девушке.

— Только пошевелись, — тяжело выдохнул принц. — Дай нам свободно выйти, или клянусь кровью Джостерна во мне — я выстрелю!

Рамсей застыл. Он взглянул в сторону выхода. Там стоял Оситес, рядом Дедан с игольником, которым сразил самого опасного из врагов. Рамсей снова посмотрел на Бертала. В глазах принца пылало безумие. Он мог убить из одного страха.

И тут Рамсей использовал единственное оставшееся у него оружие. Вторично собрал он всю свою силу воли и стрелой направил её в разум противника.

Рот Бертала дрогнул, принц помотал головой. Но руки его бессильно упали. Текла вырвалась с такой силой, что сама едва не упала. Рамсей подхватил сё и удержал.

— Взять его! — приказал он, и стражники встали по сторонам Бертала.

Когда принца увели, Рамсей взглянул на шамана.

— Мы ошибались. Скорее Очалл был его человеком, а не наоборот…

Ему по-прежнему трудно было поверить, что человек с такой уверенностью в себе, как верховный советник, обладающий такой сильной волей, мог подчиняться кому-то… какими бы необычными познаниями этот другой ни обладал.

— Не совсем, — Оситес склонился к телу у обменника, перевернул Мелколфа лицом вверх. — Я думаю, что они всё-таки были партнёрами. Мы считали Очалла хозяином из-за его поведения. Но не думаю, чтобы даже одержав победу он легко правил в Уладе. С тем, что знал Мелколф… — шаман осторожно коснулся лба мертвеца. — Этот молодой человек знал так много, но ему всё было недостаточно. Он хотел всего, а в конце концов у него отняли даже то немногое, что у него было, и он остался нагим в поднятой им самим буре.

Рамсей чувствовал, что Текла дрожит.

— Вы не знаете, что они планировали… — голос её тоже дрожал. — Они отправили бы вас… нас… всех, кто им противоречил, на другой уровень смерти. Он… — девушка посмотрела на Мелколфа и быстро отвела взгляд, — он хвастал, что может сделать теперь это и без снов. Он говорил… сны не могут сравниться с силой его машин…

— И он умер, — ответил Оситес, — потому что скорее поверил делам своих рук, чем тому, что у него внутри. Таков был Великий Грех Древних. Мы все склонны к этому греху — видимое ценить выше неизмеримого.

— Лорд император… — Дедан отбросил слова шамана, словно они не имели смысла. — Перед нами было трос. Кто из них приказал уничтожить моё вольное общество?

— Он… — Рамсей указал на Очалла. — Так он мне сам сказал.

Капитан подошёл и взглянул на верховного советника.

— Я прикончил его собственными руками. Я доволен, — проговорил он медленно, словно просыпаясь от кошмара.

— Мои товарищи могут спать спокойно.

— Ещё одно, друг, — добавил Рамсей.

Дедан посмотрел на него.

— Что именно, лорд император?

Рамсей кивком указал на обменник.

— Вот это… и любой другой аппарат, который здесь может быть найден. Проследи, чтобы больше ни один человек не пытался постигнуть эти тайны.

— Хорошо…

Довольный, Рамсей повернулся к двери, поддерживая Теклу, которая продолжала дрожать и спотыкалась на ходу. Девушка молчала, пока они не выбрались к обломкам в наружной лаборатории.

— Мелколф и Очалл… — в голосе её звучало удивление. — Они… с ними покончено. А Бертал… что ждёт Бертала, Каскар?

Он заметил, как герцогиня назвала его.

— Его будут судить…

— Кто? — выбравшись из потайной комнаты, девушка словно вернула себе силы. Перестала дрожать, шла уверенней, но не пыталась освободиться от поддержки Рамсея.

— Ну, вероятно, те, кто судит в этом мире.

— Он королевской крови… судить должен ты, Каскар.

— Я не… — начал было Рамсей и смолк. Текла повернула голову и внимательно посмотрела на него.

— Кто ты не?.. — спросила она, когда юноша долго молчал, неспособный закончить свою фразу.

— Не знаю, кем я не являюсь, но, может, немного знаю, кто я такой, — медленно проговорил он. — Когда-то я был одним человеком… теперь, кажется, стал другим.