Черное пламя - Стенли Вейнбаум

— Когда ваши «треугольники» пролетали над машиной, я понял по звуку выхлопа, что конструкция реактивных двигателей сродни бензиновым: в обоих случаях применяются локальные взрывы топлива. Следовательно, либо сведения о подвластном вам способе ускорения преобразования водорода в гелий ложны, либо сама идея вами утрачена. А такая новость может серьезно подорвать авторитет власти, поскольку люди усомнятся в ее силе.

Коннор подумал, как бы его гимн независимости не превратился в лебединую песню, поскольку брови Хоакина гневно сошлись на переносице, а глаза вновь угрожающе сверкнули. Маргарет схватила брата за локоть, и тот лишь сжал кулаки. Некоторое время в кабинете царила тягостная тишина, наконец Господин проговорил сквозь зубы:

— Владеющий подобной тайной сам становится смертельным оружием. Но я пока не знаю, как поступить в этой ситуации: мне надо посоветоваться с коллегией. Обещай до ее решения молчать о тайне «треугольников». И выбери такую клятву, чтобы я поверил в нее, — угрожающе добавил он.

Томас взглянул на прекрасные юные лица властителей мира и, подняв вверх правую руку, проговорил:

— Клянусь тремя видами химер, что сохраню эту тайну!

Брат и сестра отшатнулись от него, и Маргарет тихо пролепетала:

— Три вида? Почему?

Понимая, что сжигает за собой мосты, Коннор торжествующе произнес:

— Бессмертные тоже относятся к химерам — и даже в большей степени, чем мозаики. Тем облучение не увеличило срок жизни, тогда как цена за вечную молодость оказалась, вероятно, непомерно высокой.

Неподвижные фигуры Хоакина и Маргарет выглядели так, словно только что вышли из-под резца скульптора. Наконец, послышался хриплый голос Господина:

— Возвращайся в северную башню, Томас Маршалл Коннор, и жди нашего решения.

6. Рискованный полет

Большую часть ночи Коннор провел без сна, пытаясь как-то оценить прошедший день. Он так и не смог понять, что ждет его в будущем, но испытывал явное удовольствие от своей моральной победы над всесильным Господином. Это настроение не оставило его и утром, когда он, всласть поплескавшись в ванне и надев блестящую тунику, отправился проведать Эвани.

Отворившая дверь сиделка сказала, что девушка наконец-то очнулась и даже смогла отведать завтрак. Твердо веря, что проснувшийся аппетит свидетельствует о выздоровлении, Коннор вошел в комнату Эвани.

Увидев его, девушка обрадовалась, но, заметив городской наряд, слегка нахмурила брови.

— Откуда это? — спросила она.

— Подарок принцессы, — усмехнулся Коннор. — Она пожелала накануне поужинать со мной, но, чтобы ее тонкую натуру не смущал вид «дикаря» за столом, она прислала мне эти тряпки.

Его шутливый тон разгладил морщинку на лбу Эвани, но не притушил тревогу.

— Я же просила тебя держаться от нее подальше, Томас! — мягко упрекнула она Коннора. — Черное Пламя люто ненавидит женщин и презирает мужчин, не упуская случая выставить напоказ их слабости. Но ее колдовская красота всегда привлекала молодых людей — и горе тому, кто попал в сети этой паучихи!

— Ты тоже ненавидишь ее, а между тем именно она помогла тебе выздороветь, — попытался восстановить справедливость Коннор, но Эвани лишь снова нахмурилась.

В этот момент в дверь постучали, и на пороге возник слуга.

Он протянул Коннору письмо, на котором красовался уже знакомый символ — земной шар, обвитый змеей. Во вложенном в конверт листке оказалось предписание немедленно явиться в покои принцессы, причем пропуском ему должна была служить прилагавшаяся к посланию монета. На ее реверсе Коннор увидел не строгие черты правителя, а пленительный образ Маргарет — вероятно, среди жителей Земли имели хождение и такие монеты.

Он показал письмо Эвани, и та бессильно уронила руки на одеяло.

— Значит, пойдешь, — даже не спрашивая о его решении, печально произнесла она.

— Поверь, так будет лучше. Мы среди врагов, и весьма полезно вначале приглядеться к ним, — ответил Коннор, стараясь успокоить девушку.

Это не помогло. Крупные слезы, сорвавшись с ресниц, покатились по бескровным щекам девушки, и она уткнулась в подушку, стараясь заглушить рыдания.

Раскрывая возле каждого поста ладонь с зажатой в ней монетой, Коннор благополучно добрался до покоев принцессы. Его самого удивила та легкость, с которой он преодолел лабиринт коридоров, отыскивая среди них единственно правильное направление.

Дверь отворилась, как только он приблизился к ней, и его взору предстала прекрасная принцесса, полулежавшая на рубиновом диване. Серебряный комбинезон рельефно подчеркивал соблазнительные формы ее тела, а блестящие черные кудри, свободно сбегавшие на плечи, оттеняли мраморную белизну лица.

— Ритуал, созданный мной, предусматривает целование туфли, — произнесла она, чуть отрывая от ковра изящную ножку.

Коннор усмехнулся.

— В мое время действительно существовал такой обычай, но он касался главы католической церкви, Папы римского. К целованию туфли допускались только избранные, и это означало великую милость. Однако нынешнее общество, по-моему, вовсе не религиозно, а поэтому не стоит использовать и церковные ритуалы, ограничиваясь общепринятым приветствием, — с этими словами гость поклонился хозяйке, пересек комнату и остановился у окна.

— Удивительно, что ты никак не можешь удержаться от поучений! Вероятно, твое время отличалось невероятным занудством, — фыркнула она и указала на кресло. — Садись, я хочу показать тебе кое-что забавное.

Только сейчас он заметил, что одну из стен огромной комнаты занимает экран, накануне задернутый занавесом. Сейчас на нем было изображение комнаты Эвани: девушка все еще плакала. Коннор смутился, вспоминая, не совершил ли он что-нибудь, нарушавшее его представления о морали, но решил, что его поведение не выходило за рамки нравственности.

— Не волнуйся, — неправильно истолковав его оторопь, сказала Маргарет. — Я и так знала, что твоя подружка ненавидит меня.

— Как все вы любите подслушивать и подглядывать! — воскликнул Коннор. — Интересно, есть ли этому предел? Или тайные глазки натыканы даже в ванных?

Теперь пришел черед смутиться принцессе. Она слегка покраснела и тут же убрала изображение Эвани с экрана.

— Я пригласила тебя, чтобы продемонстрировать некоторые чудеса техники, а это, — она кивнула на экран, — была только шутка.

Коннор принял ее завуалированное извинение и присел на краешек кресла, а принцесса, между тем, продолжала:

— На этот экран я могу вызвать изображение любой точки не только земной поверхности, но и планет Солнечной системы. На что тебе хотелось бы взглянуть?

— Покажи обсерваторию на Эвересте, — попросил Коннор.

Она поиграла клавиатурой миниатюрного пульта, и на серебряной поверхности стены возник вид величественного горного массива с белоснежным зданием на вершине, сменившийся затем затемненным залом, откуда послышался голос оператора. Он почтительно спросил, на что желает посмотреть принцесса Урбса.

— Покажи центральную область Марса, — приказала Маргарет.

Почти тотчас же на экране появилась поверхность Красной планеты, названной в честь свирепого бога войны. Коннор отчетливо увидел перекрестия прямых линий, напоминавших рукотворные каналы, мерцание света в прозрачных морях, темные пятна, которые могли бы быть городами. Но стоило ему подумать о том, когда же человечество сможет узнать, чем на самом деле являются эти «загадочные картинки», как принцесса, словно прочитав его мысли, задумчиво произнесла:

— В ближайшем будущем на Марс отправится космический корабль. Я предполагаю принять участие в экспедиции.

— Это не увеселительная прогулка, принцесса, — возразил Коннор. — Она может затянуться года на три.

Высокомерно взглянув на него — подумаешь, какие-то несколько лет! — она выключила экран, и он тут же исчез под задвинувшимся занавесом.

— Предлагаю попутешествовать не мысленно, а по-настоящему, — сказала она, вставая с дивана. — Ты не против совершить полет на «треугольнике»? А, может быть, побоишься?

Коннор поднялся с кресла и двинулся к выходу, проговорив на ходу:

— С огромным удовольствием, а насчет страха… По-моему, в последний раз я по-настоящему испугался, когда объявили приговор.

— А вот сейчас я и проверю, какой ты храбрец, — чуть ли не с угрозой сказала Маргарет, выходя из комнаты. Прихватив с собой пистолет, она пояснила: — Это успокоительное лекарство от излишне предприимчивых, так что не вздумай сбежать.

Причуды этой переменчивой красавицы уже не вызывали у него удивления. Вот и теперь он лишь махнул рукой и рассмеялся.

Они вышли из дворца и, обогнув его, оказались на маленьком аэродроме, расположенном у стены южной башни. Там стоял, готовый к полету двухместный «треугольник», на серебристом боку которого было выведено претенциозное название «Нетопырь».