Дух любви - Дафна дю Морье

Сквозь туман и сгущающиеся сумерки неясно вырисовывались очертания множества башен и зданий, темных и мрачных, высоких труб, извергающих клубы дыма; долетал шум судов, идущих вверх и вниз по реке, виднелись кишащие людьми пристани раздавались гудки больших пароходов, рядом с которыми «Джанет Кумбе» казалась не больше маленькой прогулочной шлюпки.

В доках длинные клипперы с высокими мачтами стояли бок о бок с разной мелкотой; баркентинами и шхунами вроде их собственного судна. Сам город, подумал Кристофер, лежит за всем этим, там, где мерцают тусклые огни, откуда доносится гул жизни, который ни с чем не спутаешь.

Сам не зная почему, Кристофер вздохнул и вернулся к своей работе на палубе. Утром «Джанет Кумбе» удалось благополучно пришвартоваться у причала, и началась разгрузка.

Через три дня трюм судна освободится от груза фруктов, оно поднимет якорь и с балластом вернется в Плин, где, если повезет, пробудет дней десять, после чего вновь уйдет в чужие воды с грузом глины. Об этом Кристофер узнал из разговоров в кубрике и нескольких слов, брошенных его кузеном-шкипером.

Нет, оставаться матросом на борту «Джанет Кумбе» он не может. Он любит и уважает отца, но этот путь не для его сына, такова истина. Он должен идти своим путем. На море и корабле мир клином не сошелся; ничто не мешает ему сделать имя в чем-нибудь другом. Дядя Филипп рассказывал ему о Лондоне и о той дороге, которая может привести к известности любого человека, если только он не лишен честолюбия. Что ж, Кристофер Кумбе честолюбив, он докажет своей семье и всему Плину, что он не из тех, кто терпит поражение. Придет день, когда они поймут, что он был прав, бросив море; они с уважением и гордостью будут смотреть на человека, который вернулся в родной дом, обладая солидным положением и высокой репутацией.

Итак, накануне того дня, когда «Джанет Кумбе» готовилась сняться с якоря, Кристофер где-то за полдень тайком покинул отцовский корабль и, не оглядываясь ни на него, ни на белое носовое украшение, слился с толпой.

Кристофер оказался в Лондоне с пятью фунтами в кармане, и только эта сумма отделяла его от голода.

Прежде всего надо было найти ночлег. Он твердо решил избегать соседних с доками кварталов, где все отдавало моряками и морем, и, сев на первый попавшийся омнибус, оказался в центре Уэст-Энда среди магазинов и кебов. Он так увлекся новым для себя окружением, что только в половине шестого вечера, когда уже стемнело, понял, как быстро пролетело время.

Не оставалось ничего другого, как спросить у полисмена адрес каких-нибудь дешевых, но приличных меблированных комнат, хоть при этом он и чувствовал себя полным невеждой, что было очень неприятно. Однако бобби[17] оказался славным малым и даже не поленился достать записную книжку и записать несколько имен на клочке бумаги.

– Все в порядке, никакого беспокойства, – сказал он на прощанье.

Его веселый кокни[18] произвел на молодого человека очень приятное впечатление, и он про себя решил впредь подражать ему, поскольку этот говор показался ему живее и приятнее на слух, чем медленное западное произношение. Первым в списке значился адрес «Мерилебон-роуд, Олбани-стрит, 53, Миссис Джонсон». Ему посоветовали дойти до Грейт-Портлэнд-стрит и там сесть на омнибус, который довезет его прямо до нужного места. Вечер был темный, туман густел, и лошадям приходилось двигаться очень осторожно, отчего на поездку до Олбани-стрит ушло довольно много времени.

Кристофер постучал в дверь дома под номером пятьдесят три, и ее вскоре открыла женщина, которая тут же зажгла в закопченной прихожей газ.

– Что вам нужно? – резко спросила она. Женщина была нервной и походила на крысу.

– Мне сказали, что я могу найти здесь комнату – запинаясь, проговорил немного растерявшийся от такого приема Кристофер. – Может быть, это ошибка.

– Нет, все правильно. Входите же, входите и дайте на вас взглянуть.

Кристофер вошел в прихожую, и миссис Джонсон оглядела его забрызганную грязью одежду.

– Хм, судя по вашему виду, вы долго шли пешком. Я пускаю только чистых постояльцев.

– Это из-за кеба, – робко сказал Кристофер, – проехал слишком близко, прежде чем я успел его заметить. Если позволите, я сейчас все вычищу.

– По речи так вы не лондонец, – с подозрением проговорила миссис Джонсон. – Из каких вы краев?

– Я из Корнуолла, мэм, и приехал в Лондон искать работу.

– О боже мой, так вы еще и без места. Тогда извините, но я не беру людей, у которых нет постоянной работы.

– Утром я намерен согласиться на первое, что мне предложат. Уверяю вас, я человек тихий и спокойный, у вас не будет причин для недовольства мною.

– Нынче надо внимательно смотреть, кого пускаешь в дом, – нервно сказала она, бросив взгляд на сломанные ногти Кристофера. – Вокруг столько преступлений. Приличный человек спать спокойно не может. Где вы так отделали свои руки?

– Мой корабль зашел в док четыре дня назад. – Кристофер устало вздохнул. – Я его оставил и хочу постоянно жить на берегу. Это вас удовлетворит?

Так Кристофер стал постояльцем дома пятьдесят три по Олбани-стрит. Прием, оказанный ему миссис Джонсон, несколько обескуражил и огорчил его, но он утешил себя мыслью, что скоро найдет работу и сможет переехать в более удобное жилье.

На другой день он вышел на Олбани-стрит в приподнятом настроении и с улыбкой на лице.

Кто станет заниматься поисками работы, когда надо столько всего увидеть, так много пройти, не имея при этом никаких обязанностей?

Ошеломленный всем увиденным, юный Кристофер отвел себе две недели на развлечения. Но на третьей неделе января, оплатив недельный счет за комнату, он с ужасом и удивлением обнаружил, что в кармане у него остался только шиллинг и девять пенсов. Несколько мгновений он простоял словно громом пораженный, затем собрал волю в кулак и дал себе клятву согласиться на первую же работу, которая ему подвернется.

Так получилось, что, проходя по Олбани-стрит мимо рыбного магазина «Друс» и увидев выведенное мелом объявление «Требуется работник», он вошел внутрь, подошел к прилавку и скромно попросил принять его для испытания.

Так Кристофер Кумбе из Плина, что в Корнуолле, стал помощником продавца в маленьком рыбном магазине на Олбани-стрит в Лондоне. Он был благодарен судьбе за то, что избавился от призрака голода, хотя едва ли гордился своим новым положением.

Тогда он и написал домой следующее письмо, датированное двадцать пятым января тысяча восемьсот восемьдесят девятого года.

«Дорогой отец.

Я рад сказать Вам, что мне удалось найти хорошее место, и я намерен держаться за него, пока не обзаведусь приличным счетом в банке.