Тайный путь - Андрей Посняков

Подумав, Лешка отложил бумагу и, спустившись вниз, попросил хозяина:

– Если вдруг придет один парень, Тимофей, и спросит меня – пусть немедленно поднимается.

Тимофей явился минут через десять – куда ему еще было идти, да ведь и Лешка обещал его не бросать, а поспособствовать в устройстве дальнейшей судьбы. Вот, хотя бы, пропихнуть в государственные агенты или в тавуллярии – чем плохо?

Поднявшись, парнишка тут же получил две монеты – на еду и ночлег – и задание осмотреть все прилегающие к стене Константина земли, да не просто осмотреть, но и, по возможности, разузнать, кому что принадлежит или принадлежало. Задача не из легких, так ведь и Тимофей не дурак, да и ноги у него молодые, быстрые.

Пожелав парню удачи, Лешка позвал-таки слугу – принести угли в жаровню, и, дождавшись приятного тепла, снова зарылся в свитки.

Далее, по порядку, следовала еще одна жалоба, касающаяся неуплаты налогов на эргастилий – все у той же стены. Эргастилий производил весла, канаты, юферсы – в общем, все корабельное оборудование, и, в основном, выполнял госзаказы, на которых, как указывал анонимный жалобщик, и наживался хозяин – Владос Костадинос. Причем, наживался, как следовало из материалов проверки, вполне примитивно – просто-напросто клал себе в карман большую часть выделенных средств.

Лешка хмыкнул. Нет, не похоже это было на Владоса! Нельзя, конечно, сказать, что ушлый грек был полностью законопослушным человеком, но так открыто воровать, и так глупо попасться?! Нет, уж Владос, приди ему в голову подобное, обстряпал бы свои дела куда как более изящно.

Ага! Вот еще один донос… Уже на имя самого эпарха. Относительно злоупотреблений по подряду на ремонт улицы Средней Месы. Средняя Меса – одна из центральных улиц, подряд явно включал в себя не только собственно ремонт, но и замену статуй и колонн в портиках госучреждений. В общем, много всего – можно было заработать очень неплохие деньги, и вполне легально, не нужно было воровать… Однако – вот протокол обыска «особняка у Пятибашенных ворот, владелец по доверенности – господин Костадинос». До обыска дело дошло, во как! И что мы там видим? А видим мы следующее: «Статуя Афродиты Милосской, беломраморная, с отбитым носом – 1 шт, статуя базилевса Василия Болгаробойцы, коринфского мрамора, крашеная, размером в полтора человеческих роста – 1 шт, херувимы позолоченные – 12 штук, херувимы посеребренные – 6 штук, гарпии с мозаичными глазами – 2 штуки…» И это вот все изъяли, в родном, можно сказать, доме господина Владоса! Он что, дурак?! Даже если б и спер во время ремонта всех этих херувимов – так ведь не в собственном жилище же их прятать! Да еще – не имея влиятельного покровителя. Нет, не стал бы Владос так откровенно нарываться. Прямо, не мелкий подрядчик, а какой-то маршал Жуков получается, о воровстве которого Лешка как-то читал в одной умной книжке. Господи, гарпии-то ему зачем? Да еще – «с мозаичными глазами». Эстет, бляха муха! Ценитель прекрасного!

Нет, тут явно что-то не то!

Сколько времени еще есть? Почти полдня… Интересно, зачем следователь Филимон Гротас дал ему, Лешке, все эти свитки? По доброте душевной? Проверить на вшивость? Или – на работоспособность?

Что ж, нечего дома сидеть – в деле Владоса явно что-то нечисто. Нужно проверить, проверить… И начать – с дома у Пятибашенных ворот, если его еще не продали по решению суда! Впрочем, судя по тому, что Владос в тюрьме, – суда еще не было.

Дом не продали, да, собственно, вовсе не он интересовал сейчас Лешку. Соседи! Вот кто мог что-то видеть, что-то знать… Сосед слева – толстый благообразный господин с седой бородой на все расспросы ответить ничего не мог – долгое время находился в отъезде, а вот с соседом справа юноше повезло. Ушлый хлебопек, вернее – владелец пекарни, видел, как пару раз, ночью, к дому подъезжали крытые рогожей возы. И как раз в то время, когда хозяин дома – «рыжий такой парень, Владос» куда-то исчез и больше уже не появлялся.

– Значит, возы приезжали уже в отсутствие хозяина? – уточнил юноша.

– Ну, да, – хлебопек почесал затылок. – Мне показалось, что именно так.

Понятно… Значит, сначала Владоса каким-то образом выманили из дома или просто подловили момент, когда он отсутствовал, завезли компромат – всяких там херувимов и прочее – а уже потом организовали обыск. Что ж, выходит, тот, кто это проделал, точно знал, что Владос уже больше никогда не вернется домой, ну, или, по крайней мере, не успеет до обыска. Значит, что же, получается, господин Костадинос кому-то сильно мешал? Тогда почему его просто-напросто не убили? Или своим арестом он прикрыл кого-то другого, кого-то хитрого и несомненно имевшего немалые связи – арестовать, организовать обыск – нет, для этого мало одних жалоб и анонимного доноса…

Ксифилин! Старый слуга монаха Георгия – истинного хозяина дома.

Уж он-то всяко должен хоть что-нибудь знать!

Пекарь пожал плечами:

– Даже не знаю, где сейчас может быть несчастный старик. По-моему, он давно умер.

– Жаль… – Юноша с грустью покачал головой.

Действительно, жаль…

Следующей была улица Средняя Меса – уже темнело, когда Лешка узнал, кто отвечает за недавно отремонтированный участок у площади Августион, близ дворца базилевса. Слава Богу, присутствие еще не было закрыто, и прикинувшемуся подрядчиком юноше не составило большого труда расположить к себе чиновника – куратора или старшего тавуллярия, Лешку сейчас мало интересовал его ранг. Правда, перед самой встречей, молодой человек угостил вином двух технитов-рабочих, как раз из этой самой конторы. Те и обмолвились о привычках начальства – оказывается, тот сочинял стихи! Мало того, даже не стеснялся читать их на корпоративных праздниках, правда, пока только среди подчиненных, его собственные начальники реагировали на стихи непристойно.

– Здравствуйте, – войдя в присутствие, вежливо поклонился Лешка.

Куратор – жирный лысый толстяк с отвисшими щеками, впрочем, довольно добродушный с виду – поднял на припозднившегося посетителя глаза и недовольно фыркнул:

– Ведомство закрывается, молодой человек! Приходите в приемные дни.

– А когда у вас приемные дни, почтеннейший?

– Четверг и – по нечетным неделям – вторник.

Однако! Ох, не любят тут посетителей!

– Ну вот, и в этом не повезло! – Лешка вздохнул и без приглашения уселся на длинную лавку, тянувшуюся вдоль стены через весь кабинет куратора. – Хотел попросить разрешения на место для танцев и песен. Где-нибудь на площади Августион. Я бы хорошо заплатил.

– Эти вопросы вообще не к нам, а к управлению дворца. – Чиновник демонстративно вышел из-за стола и важно надул щеки. – До свидания молодой человек. Желаю вам удачи в вашем деле.

– Да-а-а… – Лешка и не собирался вставать. – Ну, что сегодня за день такой?! Ни с местом не вышло, ни с песнями, ни со стихами.

– Со стихами? – Куратор остановился напротив Лешки. – А при чем тут стихи?

– Я – продюсер одной известной танцовщицы и певицы, Зорбы, – может слышали?

– Нет, не слышал, – явно заинтересовался чиновник. – А что такое – продюсер?

– Ну, то есть подбираю ей репертуар, организую выступления и прочее, – охотно пояснил юноша. – Вот, целый день ловил сегодня Евстихия Алкода, поэта – он обещал мне стихи, но так и не написал, гад! А ведь завтра – выступление. Ума не приложу теперь – что и делать?

– А какие вам нужны стихи, молодой человек? – Чиновник уселся рядом. – Может быть я… э… один мой друг… может вам в этом помочь?

Лешка улыбнулся:

– Даже не знаю, как и сказать? Ну, как можно характеризовать стихи?! Это же стихи, это не что-нибудь!

– Вот-вот! – порозовел собеседник. – Вы совершенно правильно заметили!

– За каждый стих я бы заплатил… Ну, для начала немного, но потом, после выступления…

Вскоре куратор принялся громко читать стихи, на удивление, весьма неплохие, и наконец настал такой момент, когда Лешка решил перейти к делу, исподволь спросив о Владосе, не так давно бравшем подряд на ремонт улицы Средняя Меса.

– Владос? А! – вспомнил чиновник. – Рыжий такой. Я ему еще разрешение на подряд подписывал…

– Так он главный подрядчик?

– Что ты, нет! Вообще, там столько бумаг, не поймешь.

Лешка усмехнулся:

– А вообще, интересно было бы взглянуть – я ведь и сам вскоре собираюсь брать такие подряды. Говорят, выгодное дело!

– Выгодное дело? – рассмеялся чиновник. – Это – если имеешь мощную мохнатую лапу. А без нее – лучше не суйся! Ну, если так хочешь, пошли в архивную, взглянем. Там как раз и хартофилакт должен еще быть, дольше всех в присутствии сидит, рыбина сушеная, наверное, надеется меня подсидеть! Ничего у него не выйдет. Ну, что сидишь? Идем.

Хартофилакт – или, по-другому, заведующий ведомственным архивом – и в самом деле сильно напоминал сушеную рыбу: вытянутое безбровое лицо, острый, выдающийся вперед нос, обтянутый сморщенной кожей череп. И взгляд такой рыбий – холодный, бесцветный…