Пожиратель Душ - Антон Орлов

История, рассказанная Дэлги, произвела на Ника впечатление, но все-таки его больше интересовали просто хорошенькие девушки, путь даже иллюзорные. На следующий день он всматривался в болотный ландшафт до рези в глазах: вдруг повезет увидеть еще такую же картинку?

Увидел он совсем другое. Впереди замаячили невысокие скалы – наверное, это и есть Кермефские горы, затерянные в глубине заболоченной Шанбарской низменности – а левее, на некотором расстоянии от них, громоздилось и колыхалось непонятно что.

– Вот те раз… – пробормотал Дэлги, осаживая Спиридона.

– Что это?

Зрелище вселяло тревогу, так как не поддавалось ни объяснению, ни определению.

– Еще одна тварь, всего-навсего. И надо же так разжиреть…

Ник прищурился, всматриваясь. Вот это, похожее издали не то на шевелящуюся мусорную свалку, не то на кучу агонизирующих коровьих туш – живое существо? Одно-единственное живое существо?

– Мы там не проедем?

– Это зависит от Спиридона. На гору он не полезет, лугурды бегают по заболоченной почве. Если там можно пройти – он пройдет, если нет – его туда и сахаром не заманишь.

Лугурд ни за что не вторгнется во владения твари, не заступит за незримую черту, которая эту территорию ограничивает. У них особое чутье, поэтому здесь только на лугурдах и можно без опаски путешествовать. Об этом Дэлги говорил еще вначале, в первый день.

– Тогда в чем дело?

– В том, что придется вколоть тебе храт.

Заставив Спиридона опуститься на брюхо, Дэлги спешился и начал рыться в сумке. Ник пытался рассмотреть пятнистую живую массу, и хорошее настроение меркло, как дневной свет перед грозой. Может, из-за того, что с северо-востока наползали низкие пухлые облака? Но он ничего не имел против облачного неба, оно ему даже нравилось.

А слово «храт» он точно уже слышал. Кажется, от девчонок во дворце у Дерфара. Ну да, Вимарса тогда сказала, что Эннайп должна стать переговорщицей, и что перед переговорами колют храт.

– Что такое храт?

– Если по-вашему, психотропный препарат. Только не паниковать! Храт блокирует те эмоции, которые возникают у человека при виде тварей в истинном облике, а также делает тебя неуязвимым для суггестивного воздействия вышеупомянутых тварей. Одна доза не опасней, чем стакан фруктовой газировки.

– Не в вену? – с неприязнью глядя на извлеченный из металлического футляра шприц, спросил Ник.

– Под кожу. Давай руку.

Они проехали по травяной полосе между невзрачными серыми скалами и этим… этой… Как назвать эту разбухшую плоть в бурых, белесых, розоватых пятнах, с торчащими над необъятной трясущейся тушей коровьими головами? Находилось оно слева, и Дэлги держал в левой руке меч (он одинаково хорошо дрался обеими руками), но тварь не нападала. Возможно, у нее просто не было шанса достать лугурда с его пассажирами. Коровьи головы мычали хором, пронзительно и тоскливо, и Ник подумал, что это было бы страшно – если бы он мог сейчас чего бы то ни было испугаться.

Видимо, храт похож на снадобье, которое ему впрыскивал Король Сорегдийских гор.

В этот день Дэлги отменил обычную тренировку.

– Пока действие храта не закончилось, толку все равно не будет. Отдыхай.

– Себе вы укол не ставили, – заметил Ник.

– Меня фокусы тварей не берут, а что до их истинного облика, так я в белой горячке и не на такое насмотрелся.

Огромный монстр остался далеко позади, даже мычания не слышно. Справа громоздятся темной массой Кермефские горы – мелковатые, не выше типовых советских девятиэтажек, слева – трава, туман, водянистые глаза болота.

Над костром жарится насаженная на вертел тушка птицы. Вокруг колышутся облака беспощадной мошкары; хорошо, что у Дэлги до сих пор не закончилась мазь, снимающая зуд от укусов.

– Оно не пыталось нас поймать.

– Ага. Ты бы сам, как миленький, бросился к нему в объятия, если бы храт не сделал тебя невосприимчивым. Храт – это вроде вакцины. Вытяжка из жизненных соков твари в истинном облике, поэтому одна его капля стоит, как средних размеров алмаз. Только не спрашивай, где я его взял, договорились? Если я что-то где-то спер, это никого не касается.

– А о другом спросить можно? – после нескольких минут размышлений осторожно поинтересовался Ник.

– Валяй.

– Как удается добывать эти жизненные соки для храта?

– Никак. Но кое с кем из тварей люди ведут дела, к обоюдной выгоде, и бывает, что заинтересованное существо снабжает своих партнеров снадобьем, которое позволяет переговорщикам общаться с ним без негативных переживаний. Этот самый храт доверенные лица получают от Короля Сорегдийских гор, потому и прошу тебя помалкивать. С меня же голову снимут…

Так вот чем будет заниматься Эннайп цан Аванебих!

Это неожиданное напоминание о той истории двухлетней давности, настигшее Ника посреди погруженного в теплые липкие сумерки Шанбарского болота, ошеломило его даже больше, чем многоглавая корова-переросток.

На другое утро он обнаружил, что подробности вчерашнего зрелища смазались, а то и вовсе стерлись. И кошмаров никаких не приснилось. Наверное, благодаря храту.

Катавасия началась вскоре после полуночи. Крики. Грохот. Звон бьющегося стекла – судя по его продолжительности, в этой сраной гостинице не осталось ни одного целого зеркала, ни одного окна, ни одного стакана.

Вначале Ксават думал отсидеться в номере за запертой дверью, но когда эту самую дверь ему вынесли – не с целью до него добраться, как решил в первый момент, а просто так, – он схватил припрятанный под подушкой кинжал и тоже выскочил в коридор. Четверть века назад, в Хасетане, Клетчаб Луджереф был не последним парнем в поножовщине!

Света нет. Всеобщая неразбериха. Ошалевший народ мечется, и вроде как все против всех. Клетчаб тоже кого-то полоснул впотьмах, потому что сам виноват, не подворачивайся под руку.

В обеденном зале на первом этаже столы вверх тормашками, зато половина газовых рожков все еще горит. Келхар цан Севегуст, бледный, как привидение (вряд ли от страха, у него всегда покойничий колер), дерется с оравой каких-то остервеневших индивидов обоего пола. В углу Донат Пеларчи, не такой верткий, как его молодой помощник, отбивается от насевших врагов, словно матерый медведь от своры собак.

Ревернух просек, в чем дело: оборотни с болота, которые ошиваются в Ганжебде, объединились и напали на охотников. А те, кто посмышленей, в общую свалку не полезли, пошли по номерам грабить под шумок остальных постояльцев. Может, грабежом занимаются не только твари, а еще и с улицы кто попало набежал – народ в Ганжебде ушлый, лакомого куска не упустит. Главное, что Ксаватовы деньги и ценности при нем, в нательном дорожном поясе, так что никакой катастрофы.

Возможно, это нападение подстроил Король Сорегдийских гор. Возможно, сам он тоже где-то здесь!

Отмахиваясь ножом от всякого, кто случался рядом, Ксават выбрался на задний двор. Там шел торг: хозяин гостиницы и предводитель отряда усмирителей (они здесь вроде цепняков, но не цепняки, работают по найму) спорили о цене. Хозяин давал слишком мало.

– Срань собачья, да наведите же вы порядок! – рявкнул на них министерский служащий господин цан Ревернух. – Человек спокойно выспаться по ночам не может!

– Десятка, – лениво процедил командир усмирителей. – И бесплатное угощение с выпивкой на всех ребят. Мы задарма своими задницами не рискуем.

Его молодчики посмеивались, поигрывали дубинками, грызли жареные семечки и плевались шелухой. Покуда деньги не заплачены, их дело сторона. Не тупаки ведь – профессионалы!

– Соглашайся, срань собачья! – прикрикнул Ксават на хозяина, словно тот был его подчиненным. – Или ты, дармоед безответственный, хочешь улицу подметать? Ты у меня будешь улицу подметать, если не умеешь добросовестно делать свою работу!

Хозяин от этих речей потерялся, струхнул и обреченно промолвил:

– Ладно, парни, десятка и всем вам угощение.

Из оконного проема на втором этаже выбросили полуголого мужчину в приличных шелковых кальсонах. Тот ударился головой о каменную скамью, вкопанную в землю, да так и остался лежать на месте, разбрызгав мозги. Впрочем, это была последняя жертва ночного безобразия, потому что усмирители ринулись в дом, и силы порядка наконец-то восторжествовали над хаосом.

Охотники отделались поверхностными ранениями.

– Благодарение Пятерым, что вы, Келхар, не принимали сегодня вечером клюнс! – проворчал Донат. – Эта дрянь замедляет реакцию.

– Я уже вспомнил то, что хотел вспомнить, и в ближайшее время не буду принимать клюнс, – сухо, но учтиво ответил Келхар.

На левой скуле и на лбу у него чернели смазанные бальзамом порезы.

– Их натравил на нас тот, кого мы ищем, – высказал догадку Ревернух.

– Сомнительно, – не согласился Пеларчи. – Не его стиль. Я собрал о нем достаточно любопытных сведений. Он считает себя самым крутым в подлунном мире хищником и нападает в одиночку. Из-за этого даже бывали конфликты между ним и высокородными предателями, которые с ним сотрудничают. Они недовольны тем, что во время своих прогулок он рискует, и пытаются навязывать ему охрану.