Князь государственной безопасности (СИ) - Поповкин Кирилл

— Значит, хочешь завербовать?

— Нет, зачем мне тебя вербовать. Мы возьмём то, что нужно силой. А нужен нам твой исток, тот закон, который лежит в его основе — он уникален, не ты. Но достать его почему-то нельзя, только в том мире, где мы жили он проявился.

— Надо же как странно, — я изогнул бровь.

— Мне кажется, ты знаешь почему так.

— Понятия не имею, — лихо соврал я, — Но ты можешь продолжать раскрывать свои планы. Кстати, долго мы будем перед дверьми стоять? — это естественно было сказано, когда Виктор сделал шаг в сторону высоких металлических створок.

Граф сбился с шаг, дёрнул рукой и молча открыл двери.

— Иди за мной. Сигарету только выброси.

Я хмыкнул, бросил окурок на землю и раздавил каблуком. Ну и сделал как сказали, само собой. В отличие от графа, моё эго не было таким хрупким, чтобы рассыпаться от контакта с жестокой реальностью.

Возможно, в последнем аспекте я себя переоценил. Входя внутрь здания вслед за Виктором, я ожидал увидеть тюрьму, или быть может — лабораторию, колдовскую башню с испещрёнными рунами стенами. Быть может что-то среднее между вышеперечисленным. Вместо этого я оказался на… заводе?

Пожалуй, да, это было наилучшим описанием. Вслед за Виктором я прошёл через турникет проходной, справа от которого в стеклянной будке сидел скучающий охранник. Последний, впрочем, встрепенулся и сказал:

— Добрый день, господин директор. Вы надолго?

— Привет, Антон. Не знаю, сказать по правде, — Виктор пожал плечами, — Может и на пару дней.

— Хорошо. А ваш гость…

— Пойдёт со мной. Не записывай его пока, — граф усмехнулся, — всё равно документов у него с собой нет.

— Понял. Проходите пожалуйста.

Граф Меттин кивнул, махнул мне рукой и направился к турникету. Я пошёл следом, благо ничего другого в общем-то не оставалось. Лучшее, что я мог делать — это молчать, пока Виктор, явно рисуясь, вёл меня по чистым коридорам мимо просторных комнат, в которых непонятные господа оживлённо о чём-то спорили, черкали мелом доски, смешивали что-то в колбах и… изучали содержимое исписанных рунами книг.

— Это… научный центр? — я спросил прежде, чем успел подумать, — Ты изучаешь здесь истоки?

— Не только. Я изучаю здесь всё. Одна очень приятная черта «заводи» состоит в том, что законы бытия здесь не определены и потому включать-выключать их относительно просто. Вот как тут, например.

Виктор кивнул на дверь, мимо которой мы проходили и остановился. За ней двое девушек стояли на круглой площадке, пока третья колдовала над сложным прибором. Я не успел заметить, что именно она сделала, но все трое вдруг воспарили над полом.

— Гравитация — это тоже исток, как видишь, — хмыкнул граф, — И её можно выключать.

— Впечатляет, — только и смог сказать я.

В голове между тем метались самые дикие мысли: а что будет, если Виктор научится вот так вот «отключать» гравитацию, в рамках нормального, полноценного мира? Да чёрт с ней, гравитацией — что, если он так «отключит» что-то ещё более основополагающее, типа принципа причинности. Как тогда? Это даже не угроза масштаба мира, это угроза всей вселенной…

«Впрочем нет, рано паниковать,» — одёрнула меня рассудительная часть сознания, — «Виктор хочет показать свою силу, не более. Если бы он действительно был уверен в способностях этих ребят найти ответы на интересующие его вопросы, похищать меня никакого смысла бы не было.»

— Впечатляет, — повторил я, глядя в глаза бывшему другу, — Но мне кажется, ты просто хочешь меня напугать тем, что доступно твоим учёным.

— И как, получается?

— Не особо, — светски улыбнулся я, — Сам факт того, что тебе зачем-то нужно меня впечатлять не играет тебе на руку

Виктор хмыкнул:

— Touché. Что ж, в таком случае давай пройдём к цехам.

— Цехам?

— Ну ты ведь не думаешь, что здесь я только исследованиями занимаюсь, — сообщил он, направляясь к очередным дверям, на этот раз ведущим во внутренний двор.

— Нет, я думаю лично ТЫ здесь вообще ничем не занимаешься, — усмехнулся я, щурясь от яркого света (в этой части заводи почем-то было нормальное небо и солнце) — Ты никогда не был человеком науки. Да и своими руками работать не стремился.

— Может быть ты просто никогда не понимал моих мотивов?

Я остановился, сложил руки на груди, задумался на пару секунд, а затем покачал головой и возразил:

— Нет, не сходится, Виктор. Твои мотивы никогда не были слишком сложными, скорее уж наоборот — излишне примитивными.

— Да неужели?

— А ты вспомни: добиться лучшего положения, жить «как положено человеку твоего статуса» — дальше столь простых идей ты никогда не шёл. Даже интригами и подковерной борьбой при дворе ты занимался словно бы по обязанности, никогда не беря на себя рисков, которые могут не оправдаться. И тут ты внезапно решаешься не абы на что — на похищение Святослава Вронского, прославленного героя трёх последних войн и твоего собственного лучшего друга, причём не просто похищение — перемещение его в другой мир, в иную реальность и к совершенно иным людям, а теперь демонстрация какого-то странного завода за пределами реальности. Мне интересно — что тебя побудило на такое действие? Или даже — кто?

Виктор фыркнул и развёл руками.

— Меня иногда бесит насколько ты проницателен… Впрочем — да, ты прав. Мне самому ты никогда не был нужен как инструмент. По крайней мере тому «мне», которым я был в том мире. Ты должен понимать, что, когда граф Меттин впервые выходит за пределы своего мира и осознаёт себя частью огромного целого… скажем так, перспектива сильно меняется. Мы становимся словно бы частью цельного сознания, которое… — он помотал головой, — Тебе не понять. Да никому этого не понять. Но когда я вышел за границу реальности нашего мира, я оказался под влиянием иных целей, иных мотивов. В этом мире, мире победившего народовластия, я нашёл человека, который нашёл лучшие пути для применения истоков, более благие, более честные. Он готов поделиться с миром своей силой, а не копить её как дворянские роды. И благодаря этому он во главе своего отряда смелых построит совсем другой мир, лучший мир, мир в котором магия станет на службу всем людям, а не только избранным!

Если в начале я ещё сохранял серьёзное лицо, то к этому моменту уже не мог сдерживать эмоций и рассмеялся, держась одной рукой за живот.

— Что тебя веселит? — недовольно поинтересовался Виктор, поворачиваясь.

— Ты и эти твои… планы, — я с трудом мог говорить сквозь проступившие слёзы. Ты хоть знаешь, почему мы приносим присягу и что получаем в итоге? Маг не пойдёт на службу просто к другому магу, император должен являть собой что-то большее и давать доступ к этому «чему-то» своим вассалам. Это секрет, о котором знают только члены правящих семей, но дар псио — лишь одно из проявления истока Романовых, точно так же, как Аксель, даруемый Виндзорами своим вассалам был одним из проявлений их силы, или как Единение японских самураев было манифестаций силы Сынов неба.

Виктора мои слова явно задели, поскольку голос прозвучал куда более зло:

— А тебе-то откуда это знать? Ты же не из правящей семьи.

— Я не из Романовых, это правда. Но я всё ещё князь, а значит, — я изобразил улыбку, — Когда-то моя семья была правящей.

— Что? Нет, ты не можешь быть… Кем? Рюриковичем?

— Рюриковичем, Чингизидом — какая разница? Это лишь слова, — я махнул рукой, — Главное не в этом, главное в том, что все войны последнюю тысячу лет в нашем мире велись именно ради того, чтобы один победитель привёл мир к тому виду счастье, которое представляет сам. В этом сила императорских Истоков, примарных законов, осевых принципов — называй как хочешь. И тут заявляешься ты, Виктор, и устраиваешь мне свою лекцию на тему «Мой патрон придумал невероятный способ облагодетельствовать человечество, никому раньше такое в голову не приходило».

Я уже не мог сдерживаться и согнувшись хохотал так громко, что редкие люди, оказавшиеся во дворе, начали на нас оборачиваться.