Заморский вояж - Михаил Михеев

И как-то так получилось, что на фоне творящегося вокруг грома орудий и лязга железа практически все, даже сам Колесников, пропустили один маленький, ничем не примечательный момент, который спустя много лет оказал колоссальное влияние на всю мировую историю.

День выдался нелегкий. Американцы словно ото сна очнулись и поперли, как бешеные. По слухам, они сняли с Тихоокеанского театра несколько дивизий и часть самолетов – там вроде бы установилось затишье, японцы выдохлись, откусив слишком большой кусок и отчаянно пытаясь его переварить. Тяжелые бои шли в Австралии, где потомки каторжников зубами вцепились в свою землю и отдавать ее каким-то узкоглазым не собирались. В Новой Зеландии остатки британских войск, которые там окопались еще несколько лет назад и которых все это время не трогали, потому что на фиг они никому не сдались, в трогательном единении с потомками людоедов-маори (поговаривали, что те и сейчас не против обогатить свой рацион экзотической кухней предков, только втихую, пока никто не видит) тоже уперлись рогом, раз за разом сбрасывая в океан японские десанты. Кое-где, правда, плацдармы все же удалось захватить, но дальнейшего продвижения у японцев не наблюдалось, ибо даже поддержка кораблей и авиации мало чем помогала в этом аду, то зеленом, то горном. В Юго-Восточной Азии кое-где тоже было неспокойно – части британских колониальных войск и успевшие отступить, точнее, сбежать в эти неуютные джунгли, пройдя с боями весь Ближний Восток, остатки африканской группировки, вели настоящую партизанскую войну. И помогало им в этом местное население, которое британцев ненавидело, однако понимало, что придут японцы – станет еще хуже.

В общем, заварилась каша, и Япония, человеческими ресурсами небогатая, просто не успевала затыкать дыры. Самураям было не до наступления, уже взятое бы удержать, и потому напор на США закономерно ослаб. Появилась возможность перебросить часть войск против европейцев, и, если корабли через Панамский канал пройти не могли, а гнать их в обход никто не рискнул, то с пехотой оказалось проще.

Опытные, хваткие головорезы, не чета спешно мобилизованным фермерам и брокерам, оказались крепким орешком. Танков у них было в достатке, да и авиация, снятая с Тихого океана, оказалась классом выше той, что дралась на континенте ранее. Опытнее, подготовленнее, лучше вооруженной и, вдобавок, умеющей организовывать качественное взаимодействие с наземными силами. И неудивительно, что бои шли яростные, наступление кое-где застопорилось, а местами американцам даже удалось потеснить силы Альянса, которые вынуждены были перейти к обороне. Воодушевленные этим и успевшие набраться боевого опыта, стали злее и эффективнее действовать и те части, которые раньше танками Альянса втаптывались в землю походя. Резко возросли потери. Словом, война перестала быть похожей на легкую прогулку, и блицкриг, изначально казавшийся советским командирам утопией, но отчаянно педалируемый немцами, грозил захлебнуться.

В такой ситуации всегда много работы авиации, и потому неудивительно, что летчики, если позволяла погода, совершали иной раз по три-четыре боевых вылета в день. Драка в воздухе кипела нешуточная, потери зашкаливали, но пока что ситуацию удавалось держать под контролем. Особенно отличились при этом штурмовики – Ил-2 оказались именно тем, что требовалось для охлаждения воинственного пыла американцев, хотя потери они при этом несли серьезные. И еще большие несли бы, если б не истребители, постоянно прикрывающие ударные машины от атак американской авиации…

Як заложил крутой вираж, пытаясь уйти от атаки, однако неуклюжий на вид «Лайтнинг» удивительно легко повторил его маневр. Невероятная маневренность легкого советского истребителя при прочих равных позволяла справляться с американскими машинам, но сейчас был явно не тот случай. Опыт и подготовка вражеского пилота перевешивали достоинства Яка, и исход боя казался предрешенным. Молодой пилот, только-только из училища, потерял хвост ведущего и в одиночку оказался в самой гуще боя, где тяжко приходилось летчикам куда лучше него. Если бы он догадался нырнуть вниз, туда, где шел ровный строй штурмовиков, шанс бы еще имелся. Стрелки на Ил-2 хорошие, а двадцать машин – это и двадцать пулеметов, способные прикрыть своего товарища. Но, увы, молодой лейтенант упорно пытался набрать высоту, и только скорость на этом терял. Уйти от «Лайтнинга» ему не удавалось, а вот несколько дыр в плоскостях, к счастью, не от пушечных снарядов, а всего лишь от пуль, он уже заработал и, рано или поздно, это его доканает.

Тимуру, летчику куда более опытному, это было ясно с первого взгляда. Видна была ему и ошибка американца – чересчур уж пилот «Молнии»[6]увлекся боем. Летчик опытный, но не ас, и что от него самого где-то оторвался ведомый, похоже, совсем его не беспокоит. Обнаглел, а наглецов стоит учить.

Як-9 последней модификации с мощным, немецкой разработки двигателем слушался пилота чутко, будто живое существо. Опустить нос – и в пике, стремительно разгоняясь. У зализанного, с отличной аэродинамикой самолета это получалось быстрее всех, аж плоскости завибрировали. Тимур против воли поморщился – на ранних модификациях не раз и не два случалось, что крылья у самолетов просто отрывались из-за перегрузок. Особенно когда стали устанавливать лицензионные немецкие моторы. Сейчас, конечно, самолеты чуть другие, ставшие от усиления конструкции на сотню с хорошим гаком килограммов тяжелее, зато куда надежнее, но все равно под ложечкой неприятно засосало. Однако подспудные страхи оказались беспочвенными, и даже вибрация крыльев стала вроде бы меньшей. Машина плавно, будто сани с заснеженной горы, скользила вниз, и силуэт американского истребителя быстро вырастал в прицеле.

В последний момент пилот «Лайтнинга» то ли почувствовал что-то, то ли просто обернулся и рывком завалил свой самолет на левое крыло, пытаясь уйти от удара. Хорошая попытка, но запоздалая. Тимур аккуратно, можно сказать нежно подкорректировал курс и вдавил гашетку. Спуск был немного модернизирован полковыми левшами, которых среди русских механиков традиционно хватало, и, как это было модно (и практично), заработал не один пулемет или пушка, а сразу все вооружение, тоже, кстати, по сравнению с прежними модификациями усиленное. Тридцатисемимиллиметровая пушка и два пулемета калибром двенадцать и семь десятых миллиметра выплюнули в сторону «Лайтнинга» шквал свинца – и закономерно попали.

Правый двигатель американского истребителя разлетелся на куски. Удивительно, но крыло при этом не отвалилось, и пожар не начался, хотя густой дождь бензиновых капель потянулся за быстро теряющим высоту самолетом. Еще через несколько секунд от него отделился маленький комок – и повис на стропах под разом вспухшим белым куполом. Пилот «Лайтнинга» предпочел не бороться в практически безнадежной ситуации за жизнь машины, а выпрыгнул.