Олесь Бузина. Расстрелянная правда - Александр Бобров

До начала XIX века Италия – просто географическое понятие. Данте и Бенвенуто Челлини считали себя флорентийцами. Казанова – венецианцем. Колумб – генуэзцем. Никто из них итальянцами себя не называл. Что общего могло быть у тех же венецианцев с генуэзцами, если они разговаривали на разных языках и больше всего на свете ненавидели не турок или французов, а друг друга? Жестокие войны между Венецией и Генуей – главный конфликт Средневековья в Италии. Свою великую книгу о путешествии на Восток венецианец Марко Поло написал, сидя именно в генуэзской тюрьме. Единого литературного языка не существовало. Мемуары, которые принесли ему всемирную славу, тот же Казанова накропал по-французски. Его соотечественник, выдающийся эротический поэт Баффо, сочинял на венецианском языке. Любой филолог знает строчки Данте:

Гордись, Фьоренца, славой величавой!Ты над землей и морем бьешь крылом,И самый Ад твоей наполнен славой…

И ни слова об Италии! Для Данте родина – Флоренция, Фьоренца. К ней мысленно обращался он, изгнанный из родного города как представитель побежденной партии гибеллинов – сторонников германского императора. Повторюсь: Данте считал – один Бог на небе, значит, и один царь должен быть на земле, а в трактате «Монархия», где он излагал свои мысли, поэт обращался к «народам Италии». К НАРОДАМ, а не народу!

Впрочем, не исключаю, что вы мне не верите. Ведь отказываться от привычных стереотипов трудно. Даже невыносимо. Это как признаться самому себе, что кто-то вас нахально прокинул, да еще и снял на этой комбинации кассу. Тогда давайте предоставим слово уроженцу Италии, всемирно известному писателю Умберто Эко. Вот как этот остроумный и весьма почитаемый мною автор изобразил этническую и языковую ситуацию в Италии в романе «Баудолино»: «Там прежде обитали римляне, римляне римские, те, которые говорили на латыни… Потом империя тех римлян развалилась, и в Риме остается только папа, а по Италии распространились разные народы с разнообразными своими языками. У нас во Фраскете говорят одним манером, а неподалеку, в Тортоне, уже другим. Путешествуя с Фридрихом по Италии, мне привелось слышать нежные языки, с которыми при сравнении наш фраскетский вообще не язык, а лаянье псов».

Так и лаяли каждый по-своему до того эпохального дня, когда в 1796 году в Италию вторгся молодой французский генерал корсиканского происхождения Наполеон Бонапарт. Еще накануне его вторжения в Италии существовало много государств: Неаполитанское королевство, занимавшее почти половину нынешней Италии, Королевство Сардиния, несколько герцогств Модена, Парма, Тоскана, Папская область со столицей в Риме и две республики – Генуя и Венеция.

Все это плохо лежавшее добро Бонапарт завоевал за несколько месяцев. А потом создал на развалинах Итальянскую республику, чтобы легче было управлять захваченными территориями. В те времена молодой авантюрист еще был республиканцем. Но в 1805 году Наполеон объявил себя императором, а Итальянскую республику переименовал в Итальянское королевство. Королем Италии, естественно, назначил себя. А короновался железной короной лангобардов. Эта корона принадлежала предводителям средневекового германского племени, захватившего в VI веке н. э. северную Италию. Корона, на самом деле, золотая. Но внутрь ее по периметру вделан выгнутый кольцом железный гвоздь – якобы из креста, на котором распяли Спасителя. Отсюда и название.

Как итальянский король Наполеон короновался 26 мая 1806 года (запомните эту дату!) в Милане. В честь этого события он выпустил очень красивые золотые монеты достоинством в 40 лир. С одной стороны их было написано «Император Наполеон», а с другой – «Королевство Италия». Он же утвердил и флаг этого государства, цвета которого совпадают со знаменем нынешней Италии – зеленый, белый и красный. Легко заметить, что флаг почти такой же, как у Франции. Просто синий цвет заменен зеленым. Так Наполеон подарил Италии государственность и главный символ. Но править страной постоянно первый король Италии не мог. Ведь одновременно он был еще и императором Франции. Поэтому исполняющим обязанности главы государства с титулом вице-короля он назначил Евгения Богарне – сына своей жены Жозефины от первого брака. Наполеон вообще мечтал об объединенной Европе, которой правили бы он, его родственники и его генералы.

Однако объединенная Европа с первого раза не получилась. Она замерзла в русских снегах, куда сходили и созданные императором первые «итальянцы». Двадцать семь тысяч их побывали в 1812 году в походе на Москву. Но вернулся оттуда только каждый двадцать седьмой – всего тысяча завшивленных, чудом уцелевших героев – высококачественный генетический материал для будущей нации, выдержавший испытание жесточайшим естественным отбором русских морозов и казачьих пик. (Так и вижу умилительную картину, как происходил сей биологический эксперимент. Два бородатых казачины верхом на косматых лошадках, а у копыт – целый взвод незадачливых макаронников, взывающих о пощаде. «Ну, что, Ванька, – говорит казак казаку. – Их тут двадцать семь душ – иродов. Каждый из нас проткнет ровно по тринадцать штук. А вот этого, самого маленького, с барабаном, оставим на расплод – авось, из него что-то путное выйдет…»)

«Нельзя отрицать того, что Наполеон симпатизировал итальянцам в силу того смутного расового родства, действие которого сказывалось с особой силой всякий раз, когда он находился в их стране, в непосредственном общении с ними», – писали в «Истории XIX века» французские профессора Лависс и Рамбо. Да и как же мог Наполеон им не симпатизировать? Ведь это он придумал итальянцев! Придумали бы их казаки, они бы им тоже симпатизировали. Даже без смутного родства.

Впрочем, первый король Италии не отрицал существования на полуострове, кроме итальянцев, и других коренных народов. Присмотревшись поближе к пьемонтцам, он решил, что это не итальянцы вовсе, а французы, и присоединил их к Франции напрямую – язык пьемонтцев даже сегодня куда больше похож на французский, чем на итальянский. А на юге Итальянского сапога оставил целое Неаполитанское королевство, назначив туда королем своего друга Мюрата – сына простого трактирщика из-под Тулузы. Мол, для этих мафиози он будет куда органичнее законного короля Фердинанда из династии Бурбонов. Мюрат сел на трон. А Фердинанд сбежал на Сицилию, где у него было еще одно королевство – Сицилийское, куда по причине отсутствия флота, разбитого при Трафальгаре, загребущая рука императора не могла дотянуться.

Марионеточная наполеоновская Италия просуществовала до 1815 года, когда ее создатель проиграл битву при Ватерлоо и удалился на остров св. Елены. Победители «корсиканского чудовища» – Великобритания, Россия, Австрия и Пруссия – договорились на конгрессе в Вене об устройстве послевоенного мира. В Италии все вернулось на круги своя – к положению, существовавшему до вторжения на полуостров французских войск. Снова воскресли независимые государства – Парма, Модена, Тоскана… Разве что Неаполитанское и Сицилийское королевства слились в одно под властью местных Бурбонов и были торжественно переименованы в Королевство Обеих Сицилий, а Венеция и Ломбардия – то есть территория бывшего «Королевства Италии», придуманного Наполеоном, – оказались под именем Ломбардо-Венецианского Королевства под управлением Австрии. Вена назначала туда своего вице-короля – точь-в-точь, как это делал Наполеон. Наступили мир и спокойствие.