Освободитель (сборник) - Рэй Олдридж

Руиз тронул подарок Старшины Гильдии, и он жег плошку допоздна, сидя на койке Низы и глядя на крохотное пламя. Но когда последнее масло выгорело и плошка погасла, он поднялся с койки и пошел следить за стеной. Его ночные исследования были облегчены тем, что никого больше возле стены не было. Фараонцы не выходили за пределы своих домов после заката. На фараоне слишком много голодных хищников охотилось по ночам. Он пошел по своим делам, предположив, что никто не наблюдает за загоном. Если бы так было, он не сомневался, что его давно бы схватили.

Он снова нашел участок стены, где защитные поля время от времени гасли. Отказ в работе был хаотичным, он происходил раз или два в час. Продолжительность нерабочего состояния составляла от пятнадцати до сорока пяти секунд. Однако дважды в эту ночь нерабочее состояние продолжалось меньше десяти секунд. Если бы ток поймал Руиза в тот момент, когда он был бы на вершине стены, со стены он свалился бы по кусочкам. Это не был самый лучший путь к побегу, но пока что это была единственная возможность, которую он нашел. Конечно, по другую сторону стены мог быть всего-навсего еще один загон, а не внешний коридор. Руиз никак не мог придумать способа, которым он мог бы заранее проверить это. Резкое жужжание полей делало подслушивание невозможным.

Весь следующий день у него заняло плетение веревки из кожаных кусочков, которые он нашел в Доме отверженных. В ту ночь он привязал веревку к тонкой палке, которую на конце еще нагрузил куском скалы. Он пошел к бракованной части стены. Когда поля погасли, он перебросил палку через верх стены, надеясь, что на той стороне никто не смотрит в этом направлении. Он медленно потащил палку обратно. Глядя на выгибающийся кончик палки, он смог определить, что верх стены гладко закруглялся, там не было никаких углублений или выступов, за которые мог бы зацепиться крюк. Он вздохнул и стащил веревку вниз.

Когда в следующий раз поле погасло, он попробовал снова, и, прежде чем поле вернулось на место, он уже смог составить себе представление о том, какой формы была верхняя часть стены. Просто для того, чтобы убедиться, он попробовал еще раз, но на этот раз поле вернулось слишком быстро, и веревка упала на землю, но уже без палки. Руиз услышал, как она упала на землю по другую сторону стены, и выругался. Он только надеялся, что никто не заметит палку с обрывком самодельной веревки, а если и заметит, то не обратит внимания и не станет задумываться, откуда он там взялся.

Его следующей задачей было смастерить крюк, который прилегал бы к верхней части стены достаточно плотно, чтобы выдержать его вес. Это заняло у него большую часть дня. Руиз смастерил его из частей дерева, которые он выломал из коек, и связал крюк до неподвижной плотности полосками сыромятной кожи. Он высушил свое сложное изделие на крыше, на горячем солнце. Когда с этим было покончено, в распоряжении Руиза был предмет, который словно был спилен с рукоятки гигантского пастушеского посоха. Руиз прикрепил к нему плетеную кожаную веревку и приспособление для побега было готово.

Недостаток именно в этой технологии побега был тот, что крюк нельзя было попробовать заранее. Если только Руизу удастся зацепить его за верхушку стены, ему придется взбираться по веревке, чтобы отцепить крюк снова.

Поэтому настало время решать. Надо ли ему бежать немедленно, убегая в неизвестную часть рабских казарм, или ему стоит остаться в загоне подольше, накапливая силы? Его решение осложнялось тем, что Руиза терзало совершенно непрактичное и абсурдное желание снова увидеть Низу, хотя он не мог сделать для нее ничего, что не ставило бы под угрозу то дело, которое он подрядился выполнить для Лиги. Не говоря уже про его жизнь. Он не мог даже подвергнуть ее быстрой и милосердной смерти, не навлекая на себя нежелательного внимания. Она была ценной частью труппы. Кореана наверняка бы обратила свой опасный взгляд на того, кто осмелился бы причинить вред Низе.

Однако, по зрелом размышлении, Руиз посчитал очень странным, что работорговка не поинтересовалась, кто нанес Касмину такие страшные травмы. И почему она позволила Низе, ценному товару, находиться в загоне, больной, раненой, подвергающейся серьезной опасности со стороны суеверных простолюдинов? Руиз не мог представить себе мотивы таких поступков, поэтому он глубоко вздохнул, покачал головой и выбросил из головы все мысли о Низе.

В тот день, когда Руиз закончил работу над крюком, Фломель появился снова почти вечером. Руиз находился в Доме отверженных, наращивая веревку и проверяя, нет ли в ней слабых мест. Он услышал голоса на площадке и осторожно подошел к двери.

Фломель стоял посередине площадки, разговаривая с Дольмаэро и прочими старостами гильдий. Двое охранников-Пунгов стояли рядышком, тела их всем положением выражали терпеливую скуку. Руиз с трудом разбирал, что говорилось.

— Но как они принесут ее? — говорил озадаченный Дольмаэро, показывая в направлении маленькой хижины, где жили помощники фокусников, и потом на небольшой шлюз, через который входили охранники.

Фломель указал наверх театральным жестом.

— Смотри, — сказал он. — Видишь балки и серебристые нити? Слуги Леди подвесят сцену на этих серебристых нитях и перенесут ее туда, где мы будем репетировать. Не спрашивай меня, каким образом они это сделают. В этих людях много такого, что ни один из нас не понимает.

Ей-богу, это ты с полным правом можешь сказать, подумал Руиз с каким-то злорадным удовольствием.

Дольмаэро выглядел, как человек, который хочет вести себя дипломатично, но его одолевают сомнения.

— Ну, если ты так говоришь, Мастер Фломель… А когда к нам присоединятся Мастер Кроэль и Мастер Мольнех?

— Очень скоро, очень скоро. Видите ли, я уже предчувствую, что с девушкой будут проблемы. В Биддеруме она была великолепна, но ведь тогда она была Искупающей, правда? Нальтрехсет, нам придется полностью положиться на твои снадобья, чтобы заставить ее подчиниться, но до определенной степени она должна добровольно участвовать. Дольмаэро, ты с ней работал теснее всего. У тебя есть какие-нибудь предложения?

Руизу их беседа стала еще интереснее. Насколько Руиз видел, Дольмаэро еще сильнее ушел в себя.

— Никакие мысли мне пока не приходят в голову, мастер.

Сказав это, Дольмаэро отвел взгляд в сторону.

Человек с острыми чертами лица и униженным плаксивым голосом заговорил:

— Мастер, а как насчет безродного, который защищал ее от Касмина?

— Что так? — спросил Фломель, и его узкое лицо потемнело. — Кто такой этот безродный, и почему было необходимо защищать феникса? Кто собирался ей навредить?