Ангел смерти - Себастиан Кейн

которая так же была пуста. Этос открыл книгу на случайно выбранной странице.

Пусто.

Удивлённый, он начал листать страницы. Все они были чистыми.

В недоумении юноша поставил книгу на место, потом выбрал ещё одну, на этот раз с верхней полки. Книги там выглядели более старыми и потрёпанными.

Он перевернул её, чтобы посмотреть на обложку. И снова ничего. Этос открыл книгу на середине, и увидел запись - аккуратную и ровную, почти каллиграфическую, именно такими он представлял буквы, выводимые пером в руке Гадюки.

«12 Харпенота, Год Видений,

Северные владыки стали слишком могущественны, и сейчас верховный повелитель Антера воспользовался моими услугами, чтобы убить одного из них – Ёрмика Первого»

Год Видений? Это же было более двухсот лет назад!

Потеряв дар речи, Этос сел за стол и продолжил читать.

***** 

– Ты тот, кого называют Дондон?

Дондон поднял взгляд на говорившего и прищурился, из-за спины незнакомца прямо в глаза ему светило солнце. Поэтому, как он ни старался, а разглядеть лицо говорившего человека ему не удавалось.

– Это я. А кто тогда ты?

Мужчина вытянул вперед руку в чёрной перчатке. На среднем пальце красовался серебряный перстень с вырезанным на нём символом.

– Я думаю, ты прекрасно знаешь моё доброе имя.

Дондон побледнел, прочитал про себя коротенькую молитву Брандобарису, покровителю воров у хафлингов, и приготовился принять смерть.

– Гадюка.

Хафлинг не мог быть уверен, но ему показалось, что убийца улыбнулся. Прошло мгновение, затем ещё одно:

– Что тебе от меня нужно? – Дондон отчаянно пытался сдержать дрожь в голосе.

– Мне нужно, чтобы ты передал послание. Ты же можешь это сделать, не так ли?

– Конечно-конечно – закивал Дондон. – Вы можете рассчитывать на моё молчание … в смысле моё понимание.

– Мне плевать на твоё понимание. Я хочу, чтобы о моём послании узнали все в пределах твоей досягаемости.

– Все? – повторил сбитый с толку Дондон. – Но зачем?

– Я не собираюсь открывать тебе мои мотивы. Хватит и того, что я поручаю тебе сделать это. Я хочу быть уверен, что то, что я сейчас скажу тебе, распространится подобно пожару в сухом лесу. Ты сможешь это сделать?

Хафлинг сглотнул. Возможно, ему удастся остаться в живых.

– Я … Я думаю, что да, в смысле, конечно да.

– Хорошо. В противном случае мы встретимся вновь, при менее … приятных обстоятельствах.

«Упаси бог,» – подумал хафлинг.

– Что … что я должен передать?

– Только это: через неделю кое-кто – возможно я – будет выполнять задание для одного очень странного, но очень богатого аристократа. Этот человек, кем бы он ни был, будет ехать из Калимпорта в Глубоководье. У него будет медальон – золотой медальон с гравировкой «идти сквозь строй» поверх изображения крылатых сандалий. Тот, кто покажет этот медальон хозяину «Блестящей колыбели» в Глубоководье, получит за него два миллиона золотом. Оплата достанется предъявителю амулета, независимо от того, кто это будет.

– Ты всё понял?

Дондон кивнул.

– Пожалуйста, повтори всё, что я сказал.

Хафлинг, запинаясь, повторил.

– И этот амулет, – закончил он, – за него дадут два миллиона золотом любому, у кого он, в конце концов, окажется? Вообще кому угодно?

– Верно.

Хафлинг цокнул языком.

– В таком случае каждый вор отсюда до Глубоководья попытается украсть его.

– Я надеюсь, что так и будет. Сделай это, хафлинг, – он развернулся и ушёл.

– Даю слово, – крикнул Дондон ему вслед.

– Мне не нужно твоё слово, – ответил Гадюка, – Мне нужен результат.

Когда убийца ушёл, Дондон с облегчением вздохнул. Через мгновение от волнения у него закружилась голова.

Два миллиона золотом! Возможно, у него тоже был шанс получить вознаграждение!

***** 

«Именно тогда я понял, что он был мне ровней. Никогда ранее я не встречал человека, которого не смог бы убить за несколько секунд. К моему бесконечному стыду, я был вынужден сбежать, услышав приближение тёмных эльфов.» 

Этос задумался и покачал головой.

Уже очень давно он перестал сомневаться в правдивости всех невероятных деяний человека, тренировавшего его. Сейчас юноша просто принимал их как должное. Казалось, ничто не может быть слишком нереальным, чтобы быть правдой, по крайней мере там, где дело касалось убийцы.

Он оторвался от чтения.

– Ну что ж, – сказал Гадюка, стоя в дверях, – похоже, ты нашёл мой дневник.

Этос кивнул и отложил книгу.

– И к тому же расправился с моим сторожем. – Гадюка покосился на кучку костей. – Разумеется, я так и думал. Я оставил его здесь лишь для того, что бы знать, если ты когда-нибудь войдешь в эту комнату. И сейчас, когда я поймал тебя на горячем, полагаю, это было лишним. Но я не знал об этом, когда оставлял его.

Что-то во взгляде Гадюки заставило кровь остановится в жилах Этоса, и он поймал себя на мысли, что, возможно, это была самая последняя ошибка в его жизни.

– Ты же разрешил мне свободно гулять здесь, – напомнил он убийце.

Гадюка медленно кивнул.

– Допустим. И только по этой причине я не убью тебя. Впредь это место для тебя закрыто.

Этос встал.

Гадюка сделал шаг в сторону, позволяя мальчику выйти.

Тот с гордым видом прошел мимо, но затем остановился и оглянулся.

– Могу я задать тебе вопрос?

Гадюка какое-то время помолчал, но потом кивнул.

– Был ли ты когда-либо побежден в честном поединке?

– Нет. – Мгновенно ответил убийца. – В любом случае, не существует такой вещи как честный поединок. Я думал, что научил тебя хотя бы этому.

Этос кивнул. Секунду спустя его не было в комнате. 

***** 

Его победили один раз – только один раз – он очень хорошо запомнил тот случай, так словно это было вчера.

Одна особенно шустрая жертва весьма своеобразным способом попыталась убежать от него. Наивный решил укрыться в Подземье – пещерах, лежащих глубоко под Торилом.

Но Гадюка преследовал его и там.

Тот бедняга не прожил долго, он наткнулся на патруль дроу, и тёмные эльфы безжалостно замучили его до смерти.

Тёмный мир подземелья открыл убийце много новых и интереснейших вещей, но дроу – это было нечто совершенно иное. Тёмные эльфы были почти мифическими созданиями для жителей поверхности, своего рода страшилками для детей. Естественно, Гадюка знал об их существовании, но за всю свою долгую жизнь ни разу не видел ни