Метка смерти - Робин Кук

— Списка подозреваемых?! Ничего себе! Это, конечно, изменило бы картину. И в связи с этим я хочу добавить кое-что новое.

— Интересно.

— Хотя все эти странные случаи и противоречат коммерческим интересам сетей медицинских учреждений, есть моменты, которые позволяют взглянуть на явление «сетевой» медицины под несколько иным углом.

— Слушаю тебя внимательно.

— «Сетевой» медицине свойственна агрессивная политика. Порой, чтобы прибирать к рукам частные практики и больницы, им приходится действовать довольно жестко. Твой серийный убийца может оказаться обозленным на «Америкер» в не меньшей степени, чем я. Должен тебе признаться, у меня появлялись разного рода злобные мысли, после того как они лишили меня моей практики. Если бы не «Америкер», я бы, вероятно, до сих пор оставался старомодным офтальмологом где-нибудь на Среднем Западе — расхаживал бы сейчас в костюме в клеточку и раздумывал над тем, как бы пристроить девчушек в какой-нибудь колледж.

— Сколько бы ты ни рассказывал мне про свою прежнюю жизнь, я все равно не могу ее себе представить. Я бы вряд ли тебя узнала.

— Я бы и сам себя не узнал!

— Но мне понятен ход твоих мыслей. Некий пострадавший врач, принятый потом на работу в Центральную манхэттенскую и в больницу Святого Франциска, может быть одной из кандидатур в списке подозреваемых. Какая еще мысль пришла тебе в голову?

— Относительно конкуренции! В области медицины сейчас развернулась беспощадная борьба. Эти два местных монстра — «Нэшнл Хелф»[9] и «Америкер» — уже сталкивались в схватке, обнаруживая неприглядную подноготную своих методов борьбы. Насколько я понимаю, «Нэшнл Хелф» фактически сдал Нью-Йорк «Америкер», однако из этого вовсе не следует, что первые тут же успокоились. Спровоцировав связанный с «Америкер» скандал в СМИ, который рано или поздно разразится из-за твоей истории со смертельными исходами, они, несомненно, окажутся в выигрыше. И, продолжая эту мысль, я думаю, в этой борьбе может участвовать любой человек или группа людей, стремящихся пошатнуть незыблемые позиции «Америкер», потому что, как только твоя история попадет в прессу, инвесторы сильно призадумаются.

— Сильные доводы! — согласилась Лори. — Мне даже в голову не приходило. Спасибо.

— Не стоит.

Джек сделал большой глоток пива прямо из бутылки. Лори по-прежнему пила минеральную воду. Ресторан начал оживать после дневной дремоты. Появились несколько важных персон — судя по всему, постоянных клиентов. Возле стойки бара становилось шумно — то и дело раздавались громкие восклицания и взрывы смеха.

Обратив внимание на то, что в беседе Джека и Лори наступила короткая пауза, подошедший официант поинтересовался, не хотели бы они заказать закуски. Переглянувшись, чтобы убедиться, что оба согласны, они почти одновременно кивнули. Для официанта это послужило сигналом для начала впечатляющего номера. Он затараторил, перечисляя длинный список особых блюд, описывая каждое из них до мельчайших подробностей. Несмотря на вдохновенный речитатив, Лори заказала салат из рукколы, а Джек остановился на кальмарах.

После того как официант удалился, вновь оставив их наедине, Джек внимательно посмотрел на Лори. Опустив голову, она сосредоточенно поправляла свою тарелку и приборы, и без того безупречно расставленные на столе. Джек почувствовал, что она напряжена и что их короткая заминка в разговоре постепенно превращается в неловкую затянувшуюся паузу. Немного поерзав на стуле и оглянувшись вокруг, он убедился, что на них никто не обращает внимания, и решил прервать молчание.

— Когда бы ты хотела поговорить о том важном, что касается только нас с тобой и никого больше? Во время закусок, основных блюд или десерта?

Лори подняла голову. Джек пытался понять, что выражали ее зеленые с голубыми белками глаза, но так и не понял. Была ли это злость или мучительная тоска? Мысленно он уже перебрал все, о чем она могла ему сказать, — начиная с того, что ей хотелось бы все исправить, как говорил Лу, и кончая тем, что она связывает себя узами брака со своим дружком с французской фамилией.

— Если это не покажется тебе слишком большим запросом, я бы хотела, чтобы ты по возможности воздержался от своих шутливых комментариев. Ты ведь заметил, что я не очень люблю эту твою манеру, и по крайней мере мог бы проявить некоторое уважение.

Джек глубоко вздохнул. Отказаться от своей наиболее действенной психологической защиты в ситуации, когда она ему, возможно, окажется наиболее необходимой, было для него серьезным условием.

— Попробую, — ответил он. — Но я уже совершенно потерялся в догадках.

— Во-первых, хочу тебе сказать, что вчера я узнала о наличии у себя маркера BRCA 1.

Джек смотрел на женщину, с которой у него еще совсем недавно были самые близкие отношения, и странные мысли проносились в его голове. Наряду со вспыхнувшими в нем сочувствием и беспокойством он испытал неожиданное и, как он сам осознавал, недостойно эгоистичное чувство облегчения. Он понимал, что лично ему гораздо проще пережить проблему с BRCA, чем возможную новость о том, что она выходит замуж.

— Ты так и будешь молчать? — спустя некоторое время спросила Лори.

— Прости! Я как-то немного растерялся. Я искренне сожалею о том, что так случилось. С другой стороны, думаю, лучше об этом знать, чем находиться в неведении.

— На данный момент я в этом не уверена.

— А я уверен. И у меня нет ни тени сомнения на этот счет. Я думаю, что пока это лишь означает, что ты должна относиться к себе более внимательно и каждый год делать маммограмму и магнитно-резонансную интроскопию. Не забывай, что у твоей матери, от кого ты и унаследовала мутационный ген, не было этих проблем, пока ей не перевалило за восемьдесят.

— Да, это верно, — ответила Лори, соглашаясь с тем, что в словах Джека прозвучал разумный довод. Ее лицо заметно просветлело. — И у моей бабушки по материнской линии рак груди развился тоже только после восьмидесяти. А у моих семидесятилетних теток вообще нет таких проблем — по крайней мере пока.

— Ну вот, — подхватил Джек. — С разумной долей уверенности я мог бы предположить, что развитие болезни наиболее вероятно после восьмидесяти.

— Возможно, — ответила Лори, несколько поумерив свой оптимизм. — Однако существует еще и повышенный риск развития рака яичников.

— У вас в семье было такое по чьей-нибудь линии?

— Да что-то не припомню.

— Вот и прекрасно!

— Вероятно, — неуверенно согласилась Лори, вновь поправляя столовые приборы.

Джек сделал очередной глоток холодного пива. Его бросило в жар, и он подумал, что это, наверное, заметно. Сунув палец за ворот рубашки, он слегка оттянул его от влажной шеи. Ему очень хотелось снять галстук, но он не осмеливался этого сделать, сидя за одним столом с такой нарядной Лори. Итак, «во-первых» он услышал, и его тревожило, что могло быть «во-вторых».

В этот момент появились заказанные ими салат и кальмары. Официант подал блюда, поправил приборы на столе и, убрав крошки, удалился. Он не наседал на них по поводу заказа основных блюд, и именно эта деликатность всегда нравилась Джеку в «Элиосе».

Попробовав кальмары и отхлебнув пива, Джек слегка кашлянул. Словно из суеверия ему не хотелось задавать этот вопрос, но его угнетала неизвестность.

— Ты сегодня вечером хотела еще о чем-то со мной поговорить, или речь шла только о проблеме BRCA 1?

Положив вилку, Лори посмотрела Джеку в глаза.

— Нет, есть кое-что еще. Я хотела сказать тебе о том, что беременна.

Джек поперхнулся, и его голова слегка склонилась набок, словно в нее попал, а потом отскочил мяч. Не сводя с Лори глаз, он поставил свой бокал на стол. Новость о беременности Лори была, пожалуй, самым неожиданным из всего того, что он предполагал услышать. Он вновь прокашлялся.

— И кто же отец? — спросил Джек.

Лицо Лори мгновенно помрачнело, словно летнее небо перед нежданной грозой, и она так резко встала из-за стола, что опрокинула свой стул. От этого грохота в ресторане тут же воцарилась непривычная тишина. Она швырнула салфетку на стол, угодив ею прямо в салат, и направилась к выходу из зала. Поначалу опешив от такого бурного всплеска эмоций, Джек быстро пришел в себя и успел схватить Лори за локоть. Она попыталась вырваться, но Джек держал ее довольно крепко и не отпустил. Раздувая ноздри, она гневно взглянула на него.

— Прости! — выпалил Джек и поспешно добавил: — Не убегай так! Нам необходимо поговорить. Я ляпнул глупость, прости!

Лори вновь попыталась высвободиться, но уже с меньшим рвением.

— Прошу тебя, сядь! — Джек говорил негромким, успокаивающим голосом.

Будто внезапно очнувшись от неожиданного затмения, Лори обвела глазами зал и увидела, что посетители, глядя на нее, словно замерли в ожидании. Взглянув на Джека, она кивнула и вернулась к столу. Тут же, как по волшебству, возник официант и, поправив ее стул, унес салат с салфеткой. Лори села, и в этот же момент зал ресторана привычно ожил, будто ничего не произошло. Люди привыкли к разного рода неожиданностям и воспринимали их довольно естественно.