И было утро, и был вечер - Моисей Дорман

Стало совсем светло. Рядом, на улице, лотошники, торгующие поштучно самодельными папиросами, истошно кричали: "Папиросы робьонэ! Папиросы робьонэ!" (папиросы самодельные).

В голове шумело, сказывалась суета бессонной ночи. Все сильнее билось сердце от нетерпения, от предвкушения великой радости. Ждать уже недолго. Сегодня я наконец увижу и обниму мою Еву!

Осталось подобрать подарок. Мне объяснили, как пройти на "Рынэк Глув-ни" - на Центральный рынок, - где можно, оказывается, купить все, что "пан пожелает": и яйца, и золото, и оружие, и цветы.

В маленькой ювелирной лавочке у самого рынка я долго высматривал под стеклом прилавка колечко. Старик с грустными глазами и длинными обвислыми усами терпеливо ждал. Я вопросительно взглянул на хозяина, и он спросил:

- Для кого пану требуется кольцо? Для жены? Для невесты?

- Ну, в общем, для невесты.

- Тогда посмотрите на эти кольца.

Я выбрал золотое колечко со сверкающим камешком.

- Вот это кольцо сколько стоит?

- Это дорогое. - Старик назвал совершенно непомерную цену: пятьдесят тысяч злотых.

- Таких денег у меня нет. А этот перстень? - Я указал на серебряный перстень в виде двух переплетенных веток с черным камешком.

- У пана хороший вкус. Очень красивая работа. Первоклассный мастер. А какой размер нужен?

- Не знаю. Наверно, потолще моего мизинца. Да, толще.

- Размер этого перстня легко подогнать. Не жалейте денег, сделайте своей невесте красивый подарок.

Денег едва хватило. Оставалась мелочь на цветы и обратную дорогу.

- Хорошо, покупаю.

Старик вложил перстень в вишневый футлярчик, перевязал розовой ленточкой и вручил мне. Я вышел из темной лавки в яркий, радостный, кипящий мир. Сигналили без конца автомобили, звенел трамвай, сновали озабоченные люди.

В десяти шагах от лавки стояла цветочница. Пять красных гвоздик в пергаментном пакете куплены. Я полностью готов к встрече! Представляю, как обрадуется Ева, как бросится на шею! Сегодня ей восемнадцать - прекрасный день! Пан Богдан и пани Мария тоже будут довольны: почему же им не радоваться, если дочь счастлива?

А теперь быстрым шагом вперед - по Варшавской до конца, там направо -дорога на Тарнув через Величку.

Я долго стоял у обочины, подняв руку. Машины проносились, не снижая скорости. Тогда я вышел на середину дороги и развел руки, преграждая путь. Сразу остановилась полуторка. В кабине - пожилой старшина.

- Подбросьте до Велички, старшина. Спешу!

- С цветами, на свидание? - заулыбался шофер. - Садитесь. Быстро довезу. Куревом богаты? Кисет пустой.

Угощаю и даю про запас. Все складывается наилучшим образом. Жизнь прекрасна!

...Наконец! Вот она, площадь, где мы, выбравшись с передовой, встречали рассвет 21 января. Тогда войне еще не видно было конца, мы выдохлись и нуждались в передышке. Я радовался предстоящему отдыху, даже не представляя себе, какой счастливый билет мне выпадет - встретить Еву!..

Что-то изменилось с тех пор. Городок похорошел. Все расцвело - зелено, ярко, чисто. А тогда на площади лежал снег, чернели голые, печальные деревья. А главное - тогда была только мечта о Победе, о жизни. Теперь о войне и думать не хочется! Я счастливый человек. Есть мир, есть жизнь, есть Ева!

Я размашисто шагаю. Ближе, ближе... Вот она - улица Зеленая, знакомый дом, крыльцо, цветы под окнами. Сердце, кажется, выскочит из груди. Взбегаю на крыльцо, стучу. Замечаю шнурок от звонка и дергаю несколько раз. Дверь открывает незнакомая женщина. Ее поджатые губы и внимательный взгляд смущают меня:

- Дзень добры! Мне нужно... Можно видеть пана Шавельского?

- Пан доктор в больнице, на работе. У пана есть дело?

- Собственно, мне нужно видеть Еву.

- Ее нет, она уехала с матерью.

- О-хо-хо! А когда она вернется?

- Если вам нужен пан доктор, то он вруце до обяду (вернется к обеду) , через три часа. Цо передать?

- Скажите, что приходил советский офицер, который стоял у них в январе. Через три часа я вернусь.

Такого не ожидал. "Ничего, - успокаиваю себя. - Ева жива-здорова, значит, вернется. Не сегодня, так завтра. Потерплю".

Я вышел и побрел не спеша вдоль улицы. Через полчаса оказался за окраиной. Увидел кладбище. За невысокой оградой - ряды крестов: каменных, деревянных, металлических. У входа - маленькая часовня. Внутри перед распятием горит лампадка. Кладбище бедное, но ухоженное. Центральная аллея и боковые дорожки посыпаны гравием. Скромные памятники и оградки целы.

Я прошел в глубь кладбища, нашел скамейку в тени, сел, закурил. Тихо, спокойно...

В голову лезут невеселые мысли: "Если Ева уехала надолго, то оставила для меня письмо или хотя бы записку". Вытащил из сумки блокнот и решил написать письмо Еве: поздравить с днем рождения и пожелать счастья. Сообщил, что с нетерпением жду встречи, что написал ей много писем, но ответа не получил, что каждый день думаю о ней! Сложил листок треугольником и надписал: "Еве в собственные руки".

Время тянулось медленно, стало припекать. На улицу Зеленую я возвратился раньше срока. Стоя в тени акаций, издали наблюдал за домом. Вот увидел пана Богдана, легким шагом идущего от площади. Неясное беспокойство охватило меня...

Опять звоню. Та же женщина открывает дверь.

- Можно видеть пана доктора?

- Гм. Прошэ пана зачекачь.

Ждал я долго. Впрочем, возможно, мне так просто показалось. Наконец вошел хозяин. Он выглядел моложе и здоровее, чем зимой.

- Здравствуйте, пан Богдан! Узнаете?

- Что-то не припоминаю, пан офицер. Вы были у нас? Але много ваших жолнежей приходили. Тенжко запомьентать вшистких (трудно всех запомнить).

- Всех?! Пан Богдан, мы же с вами и с Евой много раз беседовали! Я читал вам стихи Пушкина! Неужели вы все забыли? Не верю.

- Так, так. Пушкин. Ваша ксенжка у нас. Я вруце вам. Отдам.

- Отдавать не надо. Я подарил Еве! Где Ева? Она здорова?

- Дзенки Богу! Слава Богу! Здорова. Так.

- Хорошо. Помните, Ева и вы приглашали меня в гости после войны? Вот, я приехал.

- В гости? Не помьентам юж. Может быть. Ну, Эва - такая отзывчивая, такая увлекающаяся девочка. Не так ли?

- Да, отзывчивая. Я обязательно должен ее повидать. Я приехал для этого.

- Не надо это требовать. Что значит "обязательно"? Эва и ее матерь уехали к родным. Когда повернутся, не знаю. Может, в конце лята...

- А где они сейчас? Мы с Евой договорились встретиться после войны.

- Так, так. Эва - наивная девочка. Не понимает за жице. Идеалистка.

- Где она? В каком городе?

- Они у хорей кревней ( у больной родственницы). Тенжко хора, после лагеря. Это далеко. Дальше Закопанего. Едут до них на конях. Им нужен покуй! Почты там нет. Все.