Проклятый (СИ) - Лимасов Александр

Ворота двора распахнулись, пропуская к лестнице, ведущей в терем. Сама постройка не изукрашена резьбой, но брёвна сложены надёжно, старательно, словно не за деньги работали строители, а ради души. Так хорошо строят лишь святилища.

Князь Волчьего Логова, некогда разведчик дружины Бэра Непобедимого, Волчонок, а ныне Серый Волк восседал на возвышении, рядом, но чуть ниже сидел умудрённый сединами Выбейглаз. Они встречали гостя.

Двери в палату распахнулись, и вошёл человек с пламенно-рыжими волосами, закутавшийся в отрез небеленой ткани.

- Приветствую повелителя Волчьего Логова, я к тебе с посланием.

- Приветствую и я тебя, посол, не желаешь ли отдохнуть с дороги? Я велю принести тебе одежд, тебя верно ограбили?

- Некогда отдыхать. Я, Рудо, старейший из клана Аркаим пришёл к тебе с одной целью. – Рудо сорвал с шеи неприметный мешочек и бросил его в князя – Тот, чьи волосы лежат в этой ладанке, зовёт всех, кто готов идти за ним на великую битву.

Стоящие в палате люди не успели увидеть, как метнулась рука юного князя, слишком быстрым оказалось движение, но ладанка на пол не упала. Ловкие пальцы бережно извлекли из мешочка локон седых волос.

- Так он жив? Хвала богам! – юноша не удержался и прижал волосы к щеке, закрыв глаза. – Выбейглаз, поднимай людей. Мы идём на войну.

- Волчонок, - так называть князя имел право лишь этот пожилой воин – это неразумно, мы только-только укрепились, начали наращивать мощь, сейчас не время воевать. Кроме того, мы не можем быть уверены… - советник сказал бы ещё много умных и правильных вещей, но это не изменило бы уже созревшего в голове князя решения.

- Можем! Я узнаю эти скорбные волосы из тысячи тысяч! Сам можешь не идти, но скажи моим людям, что Бэр вернулся и вновь зовёт за собой. Я возьму только добровольцев.

- Когда Бэр уходил, я поклялся, что не покину тебя, сынок. И если ты действительно уверен, то я иду с тобой.

Город на берегу реки – особое поселение, особенно, если земля кругом каменистая, неспособная вскормить колос пшеницы. Единственное питание – рыба. Рыба в домах, рыба на постоялых дворах, везде рыба. Остальная еда – привозная и за большие деньги, для избранных (толстомошных, как их здесь называли).

Белая Вежа – улицы, пропах

ие рыбой, мешанина дерева и камня, невероятным образом складывающаяся в жилые дома, жирные помоечные коты (ещё бы не разжиреть, когда три четверти отходов – рыба и требуха). Дон позволил отстроить этот город на своем берегу и теперь исправно снабжал едой и товаром на торг. Очень многие разбогатели, закупая здесь высоленных, либо замоченных в рассоле рыбин и развозя на быстрых повозках по крупным городам, не имеющих столь обильных рек поблизости. Некоторые даже осмеливались торговать с половцами и ничего, платили им исправно, даже щедрее чем русичи.

Поплутав по улочкам, троица вышла к причалу. Каких кораблей здесь только не было: посудины разбитые и обтрепанные до такой степени, что непонятно, какие демоны ещё удерживают их на плаву, рыбацкие лодчонки, которые, сколько не скобли и не отмывай всё равно будут за версту вонять рыбой, богато украшенные ладьи купцов и вычурные – богатых бездельников, изредка ходящих на них к морю.

Бэр, волчий нюх которого, казался сейчас слишком чутким (запах рыбы донимал его гораздо сильнее чем спутников), двинулся вдоль причала, высматривая подходящую купеческую ладью. Мелкие лодчонки он проходил, не оглядывая, коня на них не возьмут, даже если он засыплет их золотом, Ворон просто не поместится. Ладьи средних размеров оглядывал и равнодушно шёл дальше: все они прибыли совсем недавно и на них царила разгрузочная суматоха, значит, отправятся ещё не скоро. Так искать можно было неделями и Бэр, отвернувшись от кораблей, принялся выискивать в толпе что-то, известное лишь ему.

Оксана откровенно скучала, Димитрий, попытавшийся было развеселить её байками, тоже. Толпа двигалась, словно огромное живое существо, в глазах рябило от множества одежд и постоянного мелькания.

Внезапно оборотень выловил из толпы побирушку и озадачил того вопросом:

- Хочешь заработать серебрянник?

Нищий поспешно закивал, насколько это получалось (Бэр держал его за шиворот, так что пальцы ног не касались земли, и отпускать не собирался).

- Покажи ладью, которая вот-вот отправится и может принять коней. Покажешь – серебрушка твоя, попытаешься обмануть, найду, вырву руки и вставлю вместо ног. Всё понял? Веди.

Нищий засеменил к дальнему причалу, у которого покачивалась красавица ладья. На первый взгляд, она казалась совершенно не пригодной для перевозки пассажиров из-за огромных решёток на палубе, перегораживающих её от борта и до борта. Только подойдя ближе Бэр различил в некоторых клетках лошадей.

- Купец Козьма Речный, сколько его знают, он конями торгует. Вообще-то он идёт в Цареград, но за плату зайдёт в порт Фасиса. Он отправляется завтра утром. Это единственный корабль. - получив обещанную монету, оборванец поспешил затеряться в толпе.

Оборотень окликнул одного из гребцов:

- Друг, где я могу найти хозяина?

- Купец Козьма здесь, чего хотел? – парень отвлёкся от работы и с любопытством уставился на Оксану.

- Позови, мне нужно в одно место, я заплачу.

Гребец затерялся в мешанине клеток и, немного погодя, появился сам купец. На вид – лет тридцати от роду в простой рубахе и штанах, неотличимый от своих работников. Сухой, словно выжженный на солнце – во всём теле ни капли жира. В два прыжка, так показалось Оксане, он оказался на причале.

- Я извозом не занимаюсь. – начал он было, но оборотень перебил.

- Десять золотых.

- Нет места.

- Двадцать, до Цареграда и ещё десять за коней.

- В жизни не поверю, чтобы у оборванцев такие деньги водились.

Бэр запустил пригоршню в кошель, немного поиграл золотыми кругляшами и высыпал обратно.

- По рукам, купец?

- Отваливаем завтра на заре, ждать не будем.

- Ждать не придётся, пристраивай коней и покажи наши места.

Река неспешно гнала мелкую волну, помогая ладье с резной конской головой на носу двигаться к морю. Половину дня они шли на вёслах, огибая наносные мели пока не вышли из протока в широкое устье Дона. Здесь уже поставили парус и позволили ветру и волнам нести ладью по течению, лишь иногда помогая вёслами.

Козьма оказался довольно словоохотлив и за то время, что ладья скользила, расплёскивая воду, Бэр легко вытянул из него все новости и сплетни, впрочем, ничего интересного для себя не обнаружив. Оксана уже успела излазить всю ладью, потом ещё раз, пока, наконец, не обнаружила, что самым удобным местом для неё является небольшая площадка на носу корабля, которую уже давно занимали Бэр и Козьма. Димитрий успел сдружиться с охраной купца и теперь с кормы, на которой они находились, раздавался звон клинков, сшибающихся в шутейном поединке: Димитрий упросил научить его изощрённой технике боя двумя мечами в русском стиле. Конечно, он мог попросить и Бэра, но, попробовав как-то вечером пофехтовать с ним, затем всю ночь разминал ноющую руку, которой показалось, будто рубанули по камню, лучше тренироваться с нормальными людьми. Ночевали они прямо на палубе.

Так прошло несколько дней, пока, наконец, впереди не сверкнула долгожданная бирюза бескрайней воды. Ладейщики отнеслись к этому спокойно, Димитрию море тоже видеть доводилось, а вот Бэр с Оксаной не могли оторвать глаз. Оборотень, впрочем, скоро насмотрелся, но девушка любовалась до самого вечера, да и ночью нет-нет и взглянет на серебристую лунную дорожку.

- Оксана, - Бэр стоял за девушкой, разминая пальцы. Его рука поднялась, чуть коснулась щеки, скользнула, лаская, губы, созданные для поцелуев приоткрылись, взгляд преисполнился нежности…

- Бери посох, продолжим.

- Бэр, ты бесчувственный чурбан! Такая ночь, а ты хочешь испортить её тренировкой?

- Знать ничего не хочу, когда я тебя с собой брал, какое условие ставил?

- Что я буду учиться убивать. Но скажи, неужели тебе доставляет удовольствие учить меня этому? Неужели ты не видишь красоты этого мира, не понимаешь, что иногда просто нельзя вспоминать о смерти?