Русская Италия - Сергей Юрьевич Нечаев

что, видимо, и побудило его по возвращении в Россию выбрать местом жительства не Москву, а Петербург, в котором ярко разворачивалась общественная деятельность четы Мережковских.

В 1904 году была написана трагедия «Тантал», а в Москве вышел второй сборник лирики Иванова «Прозрачность», радостно встреченный символистами.

В июле 1905 года Ивановы окончательно переехали в Россию, сняв в Петербурге квартиру на Таврической улице, на последнем этаже в башне углового дома. С начала осени «башенные» среды Вячеслава Иванова стали одним из наиболее известных литературных салонов, в котором перебывал практически весь цвет богемно-интеллектуального Петербурга. Вместе с философами и учеными сюда приходили писатели и поэты, артисты, художники и музыканты. Часто приезжали гости из Москвы, среди них композитор Михаил Гнесин, музыкальный критик Эмилий Метнер, московские символисты Валерий Брюсов и Андрей Белый.

В 1907 году вышел третий поэтический сборник Иванова «Эрос».

* * *

А 17 октября 1907 года в Загорье, в дальнем поместье Могилевской губернии, куда чета Ивановых уехала на лето, от скарлатины умерла Лидия Дмитриевна, его жена, возлюбленная, друг и литературный единомышленник. Внезапная смерть близкого человека стала тяжелым ударом для Иванова, и вместе с тем она же явилась переломным моментом в его творчестве и духовных исканиях: он глубоко ушел в теософию и мистику.

Через много лет после смерти жены Вячеслав Иванович напишет:

«Боль смертная той смерти все жива».

Максимилиан Волошин утверждает, что Лидия Дмитриевна умерла прямо в объятиях Иванова. Такое скоро не забывается, если забывается вообще. После смерти любимой жены Иванов написал 42 сонета (столько лет было ей, когда она умерла) и 12 канцон[10] (столько лет они прожили вместе).

После кончины жены Вячеслав Иванович был неутешен в своем горе, а его старшая падчерица Вера, дочь Лидии Дмитриевны от первого брака, была так похожа на мать. Это трудно понять, но в Вере поэт видел лик покойной, ее отсвет. Каждую ночь она являлась ему в снах, беседовала с ним, давала советы. А в одно из таких посещений «завещала» ему свою дочь, сказав: «Дар мой тебе дочь моя, в ней приду». А может быть, и не «завещала». Может быть, несчастный вдовец просто чувствовал мистическую связь с умершей (известно, что он записывал связанные с ней сны и видения) и сам себя убедил в том, что именно покойная супруга велела ему жениться на ее дочери от первого брака.

В любом случае это определило выбор Иванова: в 1911 году двадцатилетняя Вера Константиновна Швар-салон стала Ивановой.

Вячеславу Ивановичу было в то время уже сорок пять. Новый брак не заслонил для него живой памяти о покойной, однако 17 июля 1912 года от этого нового брака родился сын Дмитрий.

* * *

После смерти Лидии Дмитриевны Иванов принимал активное участие в работе Петербургского религиозно-философского общества, сотрудничал в журналах «Весы», «Золотое руно», «Труды и дни», «Русская мысль» и других.

В 1910–1911 годах он преподавал историю древнегреческой литературы на Высших женских курсах, то есть в первом высшем учебном заведении для женщин (до 1869 года высшее образование в России могли получать только мужчины).

В 1913 году, после почти двухлетнего пребывания в Швейцарии и Риме, Ивановы возвратились с годовалым сыном Дмитрием в Россию и поселились в Москве.

Здесь Иванов сблизился с кругом лиц, группировавшихся вокруг издательства «Путь»: философами В.Ф. Эрном, П.А. Флоренским, С.Н. Булгаковым и литературным критиком М.0. Гершензоном. В это же время он много работал над переводами Алкея, Сафо и Петрарки.

После революции 1917 года первое время Иванов пытался сотрудничать с новой властью. В 1918–1920 годах он даже являлся председателем историко-театральной секции Наркомпроса, читал лекции, вел занятия в секциях Пролеткульта.

* * *

А 8 августа 1920 года Вера Константиновна скончалась от туберкулеза.

После ее смерти и неудачной попытки получить разрешение на выезд за границу Иванов с дочерью Лидией и сыном Дмитрием уехал на Кавказ, затем в Баку, куда он был приглашен профессором кафедры классической филологии.

В 1924 году Иванова вызывали в Москву, где он вместе с А.В. Луначарским произнес в Большом театре юбилейную речь о Пушкине.

В это время, после смерти Ленина, давление ОГПУ на общество несколько ослабело. Это обстоятельство позволило А.В. Луначарскому добиться разрешения на выезд Иванова с детьми в Италию. Был придуман и повод для этого: 28 августа 1924 года Вячеслав Иванович выехал в Рим для якобы научных изысканий. Он ими какое-то время действительно занимался, писал отчеты, его командировка продлевалась, но с ноября 1929 года поэт перешел на положение эмигранта.

* * *

По воспоминаниям дочери Лидии, по приезде в Италию Вячеслав Иванович заявил:

– Я приехал в Рим, чтобы в нем жить и умереть.

В Риме Иванов и его дочь сразу же встретились с Отторино Респиги, имя которого гремело тогда в музыкальном мире. Их отношения стали дружескими, а Лидия поступила в консерваторию Санта-Чечилия, приобрела там необходимую технику и блестяще окончила курс композиции. Продолжая занятия с Респиги на семинаре для молодых композиторов, она в то же время начала активно заниматься любимым своим инструментом, органом. Получив диплом органиста той же консерватории, она уехала в Сиену, где работала с Фердинандо Джермани в знаменитой Accademia Chigi (позже, став профессором в Санта-Чечилия, она была заместительницей Джермани во время его гастролей в Америке).

Годы учения и дружбы с Отторино Респиги оказались очень важны для композиторской деятельности молодой музыкантши. Именно в Риме она обрела творческую зрелость. Ее итальянская карьера сложилась блестяще: ее произведения исполнялись в Италии и во многих других странах, она была великолепной органисткой и вела хор в церкви. Ее товарищ Гоффредо Петрасси сказал о ней:

«В мире современной музыки она являет свой особенный облик, ее личность занимает точно очерченное своеобразное место».

А еще Лидию всегда привлекал театр. В 1962 году она написала для оперного сезона в Бергамо либретто и музыку комической оперы «La suocera rapita» («Похищение тещи»),

* * *

Вячеслав Иванович до 1936 года сохранял советское гражданство, которое не давало ему возможности устроиться на государственную службу. Он не печатался в эмигрантских журналах, стоял в стороне от общественно-политической жизни. Он жил в Италии уединенно, поддерживая общение лишь с некоторыми из русских эмигрантов, в частности с Мережковскими.

По примеру В.С. Соловьева, 17 марта 1926 года он принял католичество, не отрекаясь (по специальному, с трудом добытому разрешению) от православия.

Принятие католичества произошло в соборе Святого Петра. После этого Иванов написал французскому критику Шарлю дю Боссу:

«Я впервые почувствовал