Джинн в плену Эхнатона - Филипп Керр

— Лучше молись, чтобы я не сдох, молокосос. Сам посуди: если меня не станет, кто узнает, что ты отбываешь срок в бутылке под пробкой? Тебя постигнет судьба этого идиота, Ракшаса. Разовьется агорафобия. Можешь вообще с катушек слететь. Старина Ракшас просидел в грязной бутылке из-под молока пятьдесят лет. Только представьте, дети! Пятьдесят лет среди вони от прокисшего молока, тухлого сыра и, конечно, плесени. Немудрено свихнуться. Даже удивительно, что он при этом умудряется сносно функционировать в сообществе нормальных джинн. Так что, полагаю, вам будет о чем поразмыслить, сидя в бутылке из-под бренди.

Из-под ног близнецов вдруг повалил дым. Они сначала решили, что загорелся ковер, но постепенно дым окутал их полностью, да такой густой, что они не различали уже ни Иблиса, ни окружающей обстановки.

— Скажите спасибо, что я не накладываю двойного заклятия. И подыскал для вас достойный, просторный сосуд. А то ведь мог упечь в такое место, где вовсе не повернешься. В шариковую ручку, например. Или в полость для яда внутри моей трости. Так что не забудьте поблагодарить за комфорт.

Голос Иблиса шел откуда-то сверху, и дети вдруг почувствовали, что растворяются и сами тоже превращаются в дым. Несколько мгновений они словно уплывали, растекались, а потом стали снова собираться в единое целое. Сначала медленно, а потом все быстрее — по мере того, как дым затекал в бутылку, тягуче, равномерно и без остатка. Наконец каждая их частичка оказалась внутри, и где-то высоко, над головами, послышался звон: бутылку закрыли винтовой пробкой. И наступила тишина.

Тот же процесс теперь пошел в другом направлении: дым начал сгущаться, затвердевать, обретать человеческие очертания, а ощущение полета сменилось более привычным ощущением земного притяжения и резким, почти осязаемым давлением замкнутого пространства. Когда последний клок дыма превратился в их носки и сандалии, близнецы увидели, что находятся в огромной стеклянной комнате без окон и дверей. Мгновенно овладевший ими приступ клаустрофобии усугублялся висевшими в воздухе парами бренди, и окончательно прийти в себя и оценить ситуацию детям удалось очень не скоро.

Тяжело вздохнув, Филиппа села на гладкий стеклянный пол и пробормотала:

— Вот тебе и план! Вот тебе и поймали Иблиса!

Справившись с подступившими слезами, она спросила:

— Ну и что мы теперь будем делать?

— Могло быть и хуже, — утешил ее Джон. — Мы хотя бы живы.

— Да… запросто мог убить. — Филиппа закусила губу. — Джон, мне страшно.

— Мне тоже, — признался мальчик. — Но… куда ж отсюда денешься… — Он провел рукой по гладкой блестящей стене. — Теперь это наш дом. Пока нас кто-нибудь не вызволит.

Увидев, что сестра тяжело дышит, Джон попытался вдохнуть поглубже, чтобы побороть охватившую его панику.

— А вдруг у нас воздух кончится, что тогда?

— Ты же помнишь, что рассказал Иблис про господина Ракшаса? Он просидел в бутылке пятьдесят лет.

— Ой, не напоминай даже! — Джон в ужасе замотал головой. — А как он все-таки дышал?

— Знаешь, это все из-за запаха. Все время кажется, будто нечем дышать. Что за запах, как думаешь? От него голова кружится.

Джон принюхался. И вымученно засмеялся:

— Тут и думать нечего. Бренди воняет.

— А что смешного-то?

— Да так. Просто я подумал… «Джинн в бутылке из-под бренди».

Филиппа саркастически усмехнулась.

— Ну, я пытаюсь думать не о плохом, а о хорошем, — добавил Джон.

— Ну и что хорошего ты надумал? — Филиппа достала носовой платочек и промокнула уголки глаз.

— Во-первых, мы тут вдвоем, вместе. — Джон присел рядом с сестрой и обнял ее за плечи. — Я бы не хотел оказаться в этой склянке один.

— И я бы не хотела.

— Ну, то есть мне жаль, что ты… что он тебя тоже сюда упек. Но раз уж ты здесь, со мной, мне от этого лучше…

Спустя какое-то время Филиппа поднялась с намереньем обойти их стеклянные владения. На это ушло несколько минут.

— Забавно, — сказала она, — какой вместительной кажется эта бутылка изнутри.

— Просто мы находимся не в трехмерном пространстве, а за его пределами, — объяснил Джон.

— Интересно, а время тут тоже как-то иначе течет? Ведь так, по-моему, говорил Эйнштейн: время относительно и зависит от пространства.

— Ну и что из этого?

Филиппа пожала плечами:

— Не знаю. Просто подумала, что внутри бутылки время может течь с другой скоростью, чем снаружи.

— Что ж, звучит вдохновляюще, — сказал Джон. — Я пытаюсь свыкнуться с мыслью, что нам тут полвека куковать придется, а ты намекаешь, что пятьдесят лет могут затянуться до ста? Утешила, нечего сказать.

Филиппу замутило от ужаса. Сглотнув, она быстро сказала:

— Ты прав. Но почему обязательно медленнее? Время для нас может идти и быстрее. Пятьдесят лет пройдут за пять минут… Жаль только, что у нас с собой нет маминых угольных таблеточек.

— Давай попробуем их сделать. Помнишь, Нимрод рассказывал, что в заточении можно очень неплохо обустроиться. Сделать мебель, еду, питье. И угольные таблетки в придачу.

Филиппа, недолго раздумывая, пробормотала свое слово-фокус, и на ее ладони появились две заветные таблеточки.

— Как в аптеке! — похвалил Джон и, схватив одну, радостно проглотил.

— Может, ковер сделаем? — предложила Филиппа. — А то пол тут очень твердый и скользкий.

— Какого цвета? — спросил Джон.

— Розового. Ты же знаешь, я люблю розовый.

— Розовый? — Джон скривился. — А почему не черный? Я, например, люблю черный. Самый крутой цвет. И вообще, может лучше не ковер, а телевизор?

— Ты хочешь сейчас смотреть телевизор?

— А чем еще тут заниматься? — Джон пожал плечами.

После нескольких попыток, в результате которых на свет вместо телевизора появлялись авангардистские скульптуры, Джону удалось получить сносный экземпляр. Он тут же сделал себе кресло и включил телевизор.

— Вот ты весь в этом, — съязвила Филиппа. — Мы сидим взаперти, а тебя ничего, кроме этого ящика, не волнует.

Тут на экране появилось изображение и — Джон схватился за голову. Программы шли только местные.

— Замечательно! Только египетского телевидения нам и не хватало.

— А чего ты ожидал? Мы же не где-нибудь, а в Египте. Может, заодно арабский выучим.

Джон завопил, в ярости запустил пультом в телевизор и закрыл лицо руками.

— Нам никогда, никогда отсюда не выйти! — вздохнул он.

Глава 21

Скипетр-сехем

Внутри бутылки минуты превращались в часы, часы — в дни, и близнецы развлекались тем, что обставляли и благоустраивали свое стеклянное, пахнущее бренди жилище. Проблема была только в одном: они кардинально расходились в понимании красоты и уюта. Поэтому через неделю они решили разделить все пространство пополам, разгородив его ширмой. И на своей половине каждый сделал все по своему вкусу: Джон — в стиле «хай-тек», в серо-черных тонах, с большим кожаным креслом, которое откидывалось в несколько позиций, с огромным холодильником, игровой приставкой и широкоэкранным телевизором, оснащенным DVD-проигрывателем. Так что ему всегда было что смотреть — при условии, что он видел этот фильм хотя бы раз. Ему решительно не удавалось создать совсем новое, не виданное прежде кино. Жилье Филиппы было, естественно, розовым и пушистым — с большой кроватью, кучей мягких игрушек и радиоприемником, который принимал исключительно местные каналы, но девочке египетская музыка уже почти нравилась. Еще у нее была библиотека с книгами о фараонах и хорошо оборудованная кухня, где она училась готовить. Однажды она решила приготовить торжественный обед и пригласить Джона на свою половину бутылки. Они как раз принялись за еду, когда над их головами послышался уже знакомый звон — кто-то отвинчивал пробку.