Тайник - Павел Гейцман

Винтер тоже временами спускался в котлован и изучал стены: не рухнут ли они без обшивки досками и установки стоек. Однако почва была с большим содержанием щебня, начали появляться скальные породы. Прямой угрозы обвала не было. Ночной холод усиливался, и все на поверхности мерзли до дрожи. О разнице температур они не подумали. Хотя, возможно, дрожали все не столько от холода, сколько от возрастающего нетерпения. С каждой минутой они приближались к цели. Сколько еще пройдет времени до того, как из шахты раздастся победный крик, возвещающий о том, что наткнулись на штрек?

Войтех чувствовал, что им тоже овладевает волнение. Но это не было волнение искателя клада. Что-то здесь все-таки казалось странным. Шахта действительно принадлежала старому руднику, в этом он не сомневался. То, что подход к ней был заминирован, поначалу ошеломило его, но песок и грунт в стволе вызывали подозрение. Слои, которые теперь убирали, не были спрессованы долгими веками — и даже не четырьмя десятилетиями, которые прошли со времен экспедиции полковника Нидерманна. Эта незначительная с виду мелочь могла ускользнуть от внимания нетерпеливых искателей, для них песок был как песок, завал как завал, но не так все выглядело для геолога. Песок, смешанный с грунтом каменистого Эрга, был передвинут совсем недавно. Однако он молчал и сам боялся задуматься над тем, что же это может значить. Сидел, съежившись, на земле недалеко от ворота, монотонный рокот дизель-генератора действовал усыпляюще.

Снова он вернулся к тому моменту, когда вез Раймонда Тиссо на аэродром и автофургон перегородил им путь. Несмотря на то, что день этот был невероятно давно, только теперь он близился к своему концу. С того дня он понял, что мир не прост и не милосерден, не справедлив и не добр. Он просто таков, каков есть, каким его создали люди. Удача и неудача, карьера и успех в работе — все для него свелось с того дня к одному главному вопросу: выжить. Однако щемящий страх за собственную жизнь отступал перед еще большим страхом. Он видел ее лицо. Он несет за нее ответственность, из-за него она оказалась на краю пропасти, из-за него они выбрали ее.

Герман растолкал его:

— Не спите! Сбегайте вниз, посмотрите, нет ли каких трудностей, а потом сходите заварите чаю. Канистру с водой и плитку найдете в палатке, только поторопитесь. Всем нам не помешает выпить горячего. Я пока обойду посты.

Винтер, не говоря ни слова, спустился в шахту. Это был узкий ствол, и для двух мужчин тут было не слишком много места. Однако, несмотря на это, работа шла быстро. Он снова добросовестно осмотрел стенки. Опасности обвала не было, скальное основание проступало все яснее, дальше шахта была прорублена в скале. Он пытался найти следы древних инструментов, но не смог. Киркой он попробовал грунт под ногами. Структура была все такой же однородной. Только песок и красноватый щебень. Его можно было выбирать прямо лопатой.

— Можете продолжать, — сказал он Герману, когда ворот вновь поднял его на поверхность. — Обвалом пока не пахнет, а штрек может показаться в любую минуту. Жила здесь была не очень глубоко, еще метра два-три, не больше.

Герман только молча кивнул.

— А теперь чай, доктор, — сказал он, уже спускаясь в шахту. — Парни там совсем замерзли. Как будет готово, позовите.

Он отправился в темноту по тропе между барханов, по которой ходил днем уже много раз. Ни палатку, ни вертолет отсюда не было видно. Сияние прожекторов отдалилось, поблекло, и тихая беспредельная ночь опять окружила его. Огромные ясные звезды неподвижно сияли над головой.

На мгновение он остановился и запрокинул голову. Бессмысленная человеческая возня внизу не могла заслонить звезды. Вечность! Он глубоко вздохнул и поплелся дальше. Что принесет завтрашнее утро? Или уже сегодняшнее? Он посмотрел на часы. Сегодняшнее. Половина первого. Как просто было бы убежать, теперь он мог это сделать., Шагать и шагать дальше в темноту — и сохранить хотя бы свою жизнь. И окончательно погубить Генрику, шепнул разум.

Он увидел нечеткий силуэт вертолета и невдалеке от него очертания палатки. Где-то там ходила охрана. Он решительно двинулся дальше. Холод на самом деле был неприятен, а температура все еще падала. Воспоминание об отеле «Магриб» было только чудесным сном.

Неожиданно на полном ходу он споткнулся и почувствовал, как что-то крепко сжало его ногу. Он зашатался, раскинул руки, стараясь сохранить равновесие, но не удержался и упал. Рука с налипшим на нее песком закрыла ему рот. Он не мог даже крикнуть.

— Тихо, доктор! Сохраняйте спокойствие! — шепнул знакомый голос, и хватка ослабла. Он видел только руки и неясное пятно вместо лица, все остальное было скрыто в песке.

— Уже два часа жду, когда вы появитесь, — вздохнул с облегчением капитан Боукелика.

Войтех почувствовал, что его затрясло как в лихорадке. Но капитан крепко сжал его руку:

— Сколько здесь людей? И где пилот — он не должен сбежать.

— Двое в котловане, двое у ворота, трое несут охрану, подрывник и пилот спят в вертолете.

— Кто находится в палатке?

— Никого. Я иду туда заваривать чай.

— Вот и идите и не показывайтесь, пока я не позову!

Весь дрожа, он поднялся и неуверенно побрел к палатке. Только теперь он почувствовал настоящий ужас. Селим Боукелика здесь — командир спецчасти, старый воин из Алжира. Но от этого не было легче, облегчение не приходило. Решение будет принято через какое-то мгновение, теперь слово получит смерть…

Он вошел в палатку, зажег керосиновую лампу. Поставил на плитку большую посудину для чая. И только потом подумал, что все это лишнее: кто здесь будет пить чай?

И загрохотал автомат!

Вдребезги разлетелся стеклянный свод пустынной ночи. А вслед за первым — второй! К его ногам посыпались осколки небесных окон. Как хорошо знал он эти звуки. Таксист, головой обращенный к Мекке, очередью автомата был вдавлен в каменистую почву. Он выбежал из палатки. Кучка неясных теней мелькнула у вертолета. А потом загремели автоматы с другой стороны. Жесткий звук, лишенный эха, — его поглотила пустыня. Короткие быстрые очереди накладывались друг на друга, сливались. По-видимому, Боукелика натолкнулся на сопротивление.

Он кинулся в темноту, побежал к шахте. Всех ведь не могут перестрелять.

Тишина — тишина на дне хрустальной ночи. Не слышно постукивания дизель-генератора, только слепо сияют прожектора.

Несколько человек в маскировочных костюмах складывали в тени какие-то непонятные длинные свертки.

Герман стоял на коленях с заложенными за голову руками, а подрывника Клауса тащили к остальным. Бородач еще лежал возле ворота.