Песня реки - Синтия Томасон

Филип громко прокашлялся, чтобы привлечь внимание капитана.

– Бернард, я кое-что упустил из виду. Фамилия Анны – Конолли. Она едет в Бостон повидать свою бабушку, которая родом из Ирландии. Но это так, к слову. Суть не меняется, как ты верно заметил по поводу родины. – Филип выждал секунду, давая капитану время осознать свой ляпсус, и добавил: – Думай, прежде чем говорить. Как гласит известная поговорка, слово не воробей… Смотри, Фиц, чтобы снова не сесть в калошу!

После небольшой словесной взбучки в глазах Фицхью заиграли веселые искорки, говорящие о здоровом восприятии юмора. Капитанские усы раскрутились в стороны, почти достав до ушей.

– Ты прав, Филип. И уже не впервые за наши долгие дороги.

Бернард взял Анну за руку, галантно поднес ее к губам и запечатлел поцелуй, вызвавший скорее ощущение прикосновения щетки, нежели человеческого тела.

– Примите мои извинения, мисс Конолли. Вообще-то в моем мнении об ирландцах только что произошли разительные перемены.

– Не стоит придавать этому такого значения, капитан. Возможно, со временем я поверю, что британцы не варвары, как мне всегда внушали папа с мамой… когда были живы…

– Я личным примером докажу вам это, мисс. А сейчас я схожу за вашим чемоданом, он, должно быть, еще в карете. – Фицхью позвал юнгу, чтобы тот помог ему, и направился к сходням. – Я приготовил для леди каюту номер три, – сказал он через плечо Филипу. – Если хочешь, покажи ей. Мы отходим сразу же после полудня, не позднее. – Капитан поглядел на Анну и добавил: – Ночью мы пересечем залив и поплывем под звездами по морской глади.

Анна следила, как он неуклюже шел к экипажу вместе с высоким худощавым матросом, шагавшим следом за ним с энергичностью молодого щенка.

– А он забавный человек, этот капитан, – заметила она.

– И главное – положительный и честный человек, – заверил ее Филип. – Если вам что-то понадобится, смело обращайтесь к нему. Вы встретите отеческую заботу.

Наступила неловкая пауза. Анна, не зная, как разорвать молчание, наконец сказала:

– Я полагаю, теперь вам нужно проводить меня в мое жилище.

Филип провел ее вдоль борта и открыл дверцу, возвышавшуюся всего на пять футов над палубой. Анна нырнула головой в отверстие и затем вошла в каюту. Ее обстановка состояла из узкой дубовой койки, простого рабочего стола с креслом и небольшого встроенного гардероба. Здесь было темно и мрачно, так как единственным источником естественного освещения являлся двенадцатидюймовый иллюминатор. Поэтому Анна с радостью взглянула на два переносных бронзовых фонаря, качающихся на стенных скобах. Теснота и тусклый свет пробудили в ней страстное желание выйти на теплое солнышко или еще куда-нибудь, да куда угодно, лишь бы не оставаться в этой клетушке на диковинном корабле, который скоро увезет ее далеко-далеко от Френчмэн-Пойнт.

– Конечно, это не каюта на «Герцогине», – сказал Филип, – но по морским стандартам номер-люкс.

– Здесь довольно мило, – сказала Анна, силясь сохранять бодрость в голосе, несмотря на слезы, уже навернувшиеся на глаза.

Обстановка каюты помогла ей понять: решение плыть в Бостон обрело непреложность, здесь начинается новая глава ее жизни.

– Я уверена, что буду иметь здесь все необходимое, – добавила она, осознавая, что лукавит: то, что она хотела бы на самом деле, осталось в прошлом.

Самые разные звуки проникали через стены каюты в это позднее воскресное утро: бормотание праздных пока матросов, пристроившихся в сторонке где-то рядом, шлепанье реки о корпус корабля, тихое и нескончаемое, как горькие вздохи вдовы.

Три шага вот-вот разделят их. Всего три шага нужно было сделать Филипу, чтобы оставить Анну одну в безмолвии каюты. А он все стоял, словно врос подобно дереву корнями в сосновые половицы, неуверенный и нерешительный как никогда в жизни, не имея сил подойти ближе, но и не желая уйти. Один вопрос, подавляющий все остальные, сверлил мозг. Как прекратить это безумие? Ведь должно же существовать какое-то средство!

Голос Фицхью прорвал тяжелую тишину.

– Поставь пока здесь, парень, – велел он матросу. Глухой стук чемодана о палубу заставил Анну вздрогнуть. – Мы занесем его к леди попозже, – продолжал капитан. – А пока возвращайся на камбуз и помоги коку. Скоро отплываем.

Анна сняла шляпку и бросила ее на койку, пытаясь скрыть от Филипа свое лицо и свое отчаяние. Ее усилия оказались тщетными, потому что ее густые ресницы скользнули по блестящей влаге, накопившейся в глазах, и одна слезинка скатилась на щеку.

Филип инстинктивно сделал шаг вперед.

– Я не смогу вас оставить, если вы будете плакать, – пробормотал он у самого ее уха.

Прежде чем Анна снова открыла глаза, она ощутила у себя на спине успокаивающее тепло его рук. И она наклонилась к нему, вверяя себя его объятиям.

– Я не хотела плакать, – прошептала она. – Не знаю, что на меня нашло. Ведь теперь я могу осуществить, что хотела сама и что желал для меня Мик. Анри тоже хочет, чтобы я…

Филип приблизил свое лицо к ее лицу.

– А как насчет того, чего хочу я?

Он коснулся губами ее щеки и поцеловал влажное пятнышко, оставшееся от слезинки. Прикосновение его губ в миг сделало ее счастливой, и Анна вернула ему поцелуй с безудержной страстью. Она больше не думала о том, чего ждала от Филипа и что он не желал ей давать. Возможно, она и не заслуживала этого.

Филип оторвался от ее губ и прижался к мочке уха.

– Не уезжайте, Анна, – простонал он голосом, пронизанным болью желания и страхом потери. – Это сумасшествие.

Его руки блуждали у нее на спине у бедер, настойчиво притягивая к себе. Отстраняясь, она изогнулась, и он просунул ладонь между своей и ее грудью и отыскал лазуритовые пуговицы под лифом платья.

Одним быстрым движением он расстегнул одну, потом другую и третью. Маленькие бусины-пуговички оторвались и с легким стуком упали и покатились по деревянному полу каюты. Корабль ткнулся о заграждение причала и качнулся. Анна невольно прильнула к Филипу. Когда он обнажил ее грудь и скользнул рукой за бюстгальтер, ее сосок уже являл собой тугую почку страсти.

– Вы не должны уезжать, Анна, – прошептал Филип. – Мы найдем другой путь.

Она ощущала около уха его теплое дыхание, нагоняющее мурашки на шею и руки. Он наклонил голову к ее груди и отвел тонкую ткань.

Анна почувствовала, как он снимает с нее бюстгальтер. Его губы, горячие и влажные, искали сосок, а руки тем временем спускали с плеч ее платье. Она уже готова была утонуть в накатывающих на нее волнах страсти, вспыхнуть в горячке, которой он ее заразил, но все же заставила себя остановиться на краю бездны, чтобы выяснить мучивший ее вопрос. Раз и навсегда.