Золотая ветвь. Исследование магии и религии - Фрэзер Джеймс Джордж

Относительно «одаренных сверхъестественными способностями» правителей Лоанго известно, что чем могущественнее правнтель, тем большее число табу он должен соблюдать. Табу регламентируют все его действия: прогулки и позы, пищу и питье, сон и бодрствование. Наследник трона с младенчества подвергается этим ограничениям; но по мере того как он взрослеет, число запретов и обрядов, которые он должен соблюдать, возрастает, «пока к моменту вступления на трон он не утопает в целом океане обрядов и табу». В кратере потухшего вулкана, окруженном со всех сторон травянистыми склонами, раскинулись хижины и ямсовые поля Риаббы, столицы местного царька Фернандо-По. Это таинственное существо, окруженное гаремом из сорока женщин и, как рассказывают, украшенное старинными серебряными монетами, обитает в самой глубине кратера. Этот нагой дикарь пользуется тем не менее на острове бoльшим влиянием, чем испанский губернатор в городке Санта-Исабель. Ведь в нем воплощен дух — хранитель обитателей острова — буби.58 Он никогда не видел белого человека и, по твердому убеждению всех буби, один вид бледнолицего приведет к его мгновенной смерти. Он не имеет права смотреть на море; сообщают, что он никогда не видел море даже на расстоянии. В полумраке хижины, с браслетами на ногах, влачит он свое существование. Нога его, конечно, никогда не ступала на побережье. Он не пользуется никакими изделиями белых, за исключением мушкета и ножа; к нему никогда не прикасалось европейское платье.

У народностей Невольничьего берега, говорящих на языке эве, «верховный вождь одновременно является верховным жрецом. Поэтому (особенно в прошлом) подданные не смели приближаться к нему, лишь ночью ему позволялось покинуть свое жилище, чтобы помыться и т.д. Только его представитель, так называемый „видимый вождь“, да трое старейшин имели право с ним общаться, но и они должны были сидеть на воловьих шкурах спиной к нему. Верховный вождь не мог видеть европейца, а также лошадь и море (из-за чего ему не разрешалось ни на миг выезжать из столицы). За последнее время эти правила значительно смягчились». Запрещение смотреть на море распространяется на самого короля Дагомеи, а также на властителей Лоанго и Большой Ардры в Гвинее. Море является фетишем эйео — народности на северо-западе Дагомеи; жрецы пугают туземцев и их правителей смертью, если те отважатся на него взглянуть. Бытует верование, что правитель Кайора в Сенегале неминуемо умрет в течение года, если решится пересечь реку или морской залив. В Машоналенде вождю запрещалось переходить некоторые реки, особенно Руриквп и Ниадири. «Вождь ни под каким видом не должен переходить реку. Если сделать это ему абсолютно необходимо, его переносят с завязанными глазами с криками и пением. В противном случае он ослепнет или умрет и уж во всяком случае лишится звания вождя». Также у махафали и сакалавов на юге острова Мадагаскар некоторым царькам запрещалось плавать по морю пли переправляться через некоторые реки. Вождь почитается у сакалавов существом священным, по "его держит в узде целая бездна ограничений, которые регулируют его поведение как поведение китайского императора. Он вообще ничего не может предпринять без того, чтобы колдуны не сочли предзнаменование благоприятным. Он не может есть горячую пищу, в определенные дни выходить из своей хижины и т.д. У некоторых горных племен Ассама вождь и его жена должны соблюдать множество табу в отношении пищи; они не могут есть мясо буйвола, свиньи, собаки, курицы, помидоры и т.д. Вождь должен быть целомудренным, иметь одну жену и не общаться с ней накануне вступления в силу общеплеменных табу. В одной группе племен вождю запрещается принимать пищу в чужом селении, и никакой повод не может заставить его выругаться. Местные жители воображают, что нарушение вождем какого-либо из этих табу навлечет несчастье на все селение.

Древние ирландские короли, а равно и правители провинций Лейнстера, Мунстера, Коннота и Ольстера подчинялись некоторым курьезным запретам и табу, от надлежащего соблюдения которых, как считалось, зависит их собственное благополучие, а также благополучие народа и страны. Так, восход солнца не мог застать короля Ирландии в его ложе в Таре — древней столице Эрина; в среду ему воспрещалось спешиваться у Мэг-Брига, пересекать после захода солнца Мэг-Киллин, понукать свою лошадь у Фэн-Чомиер, входить в находящийся на плаву корабль после Биллтейна. Правитель Лейнстера не мог в среду обходить Туат-Лейгхин с левой руки, располагаться лагерем на девять дней в долине Куаллана, проезжать по дублинской дороге в понедельник, переезжать Мэг-Мейстин на грязной лошади с черными копытами. Правителю Мунстера запрещалось веселиться на празднике в Лоч-Лейн, пировать ночью в начале жатвы до Гейма в Лейтриче, располагаться лагерем на Сиуире на девять дней и устраивать встречи на границе у Габхрана. Правителю Ольстера запрещалось посещать ярмарку коней в Рат-Лайне, слушать шум птичьих крыльев после захода солнца в Линн-Сэйличе, отмечать праздник быка в Дэйрмик-Дэйре, направляться в Мэг-Кобха в марте и пить воду реки Бо-Неймхидх до захода солнца. Если правители Ирландии строго соблюдали эти и многие другие правила, предписываемые с незапамятных времен, считалось, что их обходили несчастья и неудачи, что жили они до девяноста лет без признаков старческой немощи, что в правление их не было эпидемий и падежа скота, напротив, погода стояла хорошая и земля в изобилии давала плоды. Но если они ни во что не ставили древние обычаи, страну поражали мор, голод и ненастье.

Египетским фараонам поклонялись как богам, и их каждодневная жизнь была детально регламентирована неизменными строгими предписаниями. «Жизнь египетских фараонов, — рассказывает Диодор, — не похожа на жизнь других монархов, которые ни за что не отвечают и могут делать все, что им заблагорассудится. Напротив, все, что относится к фараонам, установлено законом: не только их официальные обязанности, но и детали обыденной жизни... Днем и ночью были предусмотрены часы, когда фараон должен был делать не то, что ему нравится, а то, что ему предписывается... Предусматривалось не только время для ведения общественных и судебных дел, но и часы прогулок, омовения, возлежания с женой, короче, всех жизненных отправлений. Предписываемая обычаем диета проста: в пищу фараон мог употреблять только телятину и мясо гуся, а выпивать он мог лишь определенное количество вина». Есть, однако, основания полагать, что предписания эти выполнялись не древними фараонами, а царями-жрецами, которые правили Фивами и Эфиопией в конце двадцатой династии.

Поразительным примером табу жрецов может служить регламентация жизни жреца Юпитера в Риме, считавшегося живым подобием Юпитера, человеческим воплощением небесного духа. Предписания эти следующие: жрец Юпитера не имел права ездить верхом и прикасаться к лошади; смотреть на армию в полном вооружении, носить неполоманное кольцо, иметь узел на какой-либо части одежды; из его дома можно было выносить только священный огонь; он не мог прикасаться к пшеничной муке и к заквашенному хлебу; трогать (или даже называть по имени) козла, собаку, сырое мясо, бобы и плющ: проходить под виноградными лозами; ножки его кровати следовало обмазывать грязью; волосы ему мог постричь лишь свободный человек и только бронзовым ножом; состриженные с него волосы и ногти должны были быть погребены под приносящим счастье деревом; он не имел права прикасаться к мертвому телу и подходить к месту, где оно было кремировано: он не мог смотреть на работающих в праздничные дни; оставаться с непокрытой головой под открытым небом; если в его дом приводили связанного веревками пленника, его нужно было развязать, а веревку протащить через отверстие в крыше, чтобы конец ее высунулся наружу. Жена его, Фламиника, должна была исполнять почти все эти предписания и, кроме того, другие, предназначенные специально для нее. Она не могла подниматься более чем на три ступени по так называемой греческой лестнице; расчесывать свои волосы во время некоторых праздников; ее обувь не могла быть изготовлена из кожи животного, умершего естественной смертью, но только зарезанного или принесенного в жертву; если она слышала гром, то оставалась табу до тех пор, пока не приносила искупительную жертву.