Застрявший в Великой Пустыне (СИ) - Текшин Антон

Что там дальше со мной вытворял вежливый садист, можно было только гадать. Но даже в беспамятстве меня постоянно терзала боль, не давая окончательно в нём раствориться. Сколько прошло времени, трудно сказать, просто в какой-то момент боль начала стихать и коматоз плавно перетёк в бредовый сон. В нём меня кто-то постоянно жевал.

Очнулся я от того, что всё здание ходило ходуном. И это мне точно не привиделось в постоперационном угаре — на меня с потолка щедро сыпалась пыль, а рои носились внутри, словно всполошившиеся муравьи. Моё бездыханное тело избавили от ремней и переложили с тента на нормальную подстилку, похожую на тонкий матрас, а разворошённую культю туго забинтовали окровавленными повязками.

— Эй, что происходит?!

К счастью, землетрясение быстро утихло, и насекомоподобные воины успокоились. Только принца нигде не было видно. На все мои вопросы и прочие предложения молчаливые охранники ничего не отвечали, зато один из них принёс мне попить. Был бы в состоянии — расцеловал! Но вода плескалась не в бутылке или деревянной плошке, а в засохшем плоде в форме груши, выскобленном изнутри. И по вкусу она оказалась куда вкуснее обычной.

Я с превеликим удовольствием напился и стал прислушиваться к собственным ощущениям. Культя всё ещё болела и простреливала болью, но уже вполне терпимо. Как через пару дней после ампутации. Проклятое кольцо прощупывалось даже через множество слоёв ткани, но главное — теперь к нему была присоединена одна из не самых ржавых клешней. Стоило перевести на неё взгляд, как встроенная в голову операционная система вновь дала о себе знать:

«Найдено новое оборудование!

Подключение прошло успешно, данные обновлены»

Я тут же полез в недра приборной панели, чтобы найти эти самые изменения. Все показатели кроме Устойчивости остались на прежних значениях, а вот она сама подросла до двадцати четырёх единиц. Что неудивительно, учитывая те пытки, через которые пришлось пройти.

Помимо этого изменилась шкала, которая отражала состояние правой руки. Теперь она отображалась ярко-синим на семьдесят восемь процентов. Получается, меня теперь можно официально называть киборгом. Но на что годится эта кривоватая поделка, кроме пугать ею детишек?

Я сосредоточился на протезе и попытался пошевелить металлическими пальцами. Поначалу ничего не выходило, но потом железяка чуть дёрнулась. На этом прогресс застопорился на целую минуту, пока до меня не дошло, что я хочу согнуть металл в тех местах, где он этого в принципе сделать не может. А стоило мне это осознать, как загнутые скобы шевельнулись и пошли навстречу друг другу. Будто скрюченными пальцами пытаешься сделать колечко.

Работает! Хоть и с отчётливым скрипом…

Я осторожно прикоснулся к протезу, которому не помешало бы техобслуживание, и не смог удержать в себе изумлённый возглас. Благо, успокоившиеся воины отнеслись к нему так же равнодушно, как и к прочим моим звукам.

Дело в том, что я ПОЧУВСТВОВАЛ прикосновение к металлу не только левой рукой, но и правой, чего быть в принципе не могло. Прочие контакты приводили к аналогичному результату. Откушенная конечность будто бы вернулась на положенное место, только закутанная в несколько слоёв толстой одежды или гипса. Для чистоты эксперимента я снял с шеи кулон и провел по узкой клешне шёлковым шнурком. Вдруг это просто через металл прямо в кость вибрации передаются?

Но даже закрыв глаза, я отчётливо почувствовал слабую тень щекотки, хотя никаких сенсоров на скобах не наблюдалось от слова совсем. Обычные кривые железяки, прикрученные кое-как. Жаль, что сильно двигать рукой пока не выходило — культю снова начинало резать по живому. И всё равно результаты были потрясающие!

Я, конечно, успел наслушаться всякого, но никто не предупредил, что вместе с работоспособностью частично вернётся и осязание. Или они принимали всё это как должное?

Однако, вернувшийся принц моего энтузиазма не разделял. Он вообще про меня забыл вплоть до того момента, пока я его не окликнул.

— А, человек… Мы рады, что тебе лучше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Протез работает! Я даже могу им чувствовать прикосновения, это вообще нормально?!

Но рой меня не слушал, роясь в сундуках и что-то бормоча себе под нос. Да и с улицы то и дело доносились встревоженные голоса. Неужели местные настолько отчаялись, что решили раскулачить жуков? Да ну, бред какой-то. Тем более что охранники внутри здания не обнажали оружия. И в целом выглядели спокойно.

— Что случилось?

— Толчки земли, — бессвязно ответил принц, продолжая тщательную инвентаризацию. — Такие странные…

— И что?

— Насос перестал работать. Меня пригласили его осмотреть, как опытного механика, но с ним всё в полном порядке. Просто в скважине теперь почему-то нет воды.

Глава 19

Расстроившийся принц так торопился выпроводить меня на улицу, что позабыл про обещанную доплату. Деньги всё же удалось с него стрясти, напомнив про незапятнанную честность роев, но я прекрасно понимал — надолго их уже не хватит.

Настроение внутри форпоста меньше чем за сутки моего пребывания в магазине успело разительно измениться. Если раньше местные сетовали на то, что из-за дикарей им придётся несколько дней бездельничать, то сейчас в каждом произнесённом слове сквозил отчётливый страх и неуверенность. Воду в больших количествах хранить здесь было негде, а имевшихся запасов даже при жёсткой экономии хватало лишь на неделю. Но это при нормальном её распределении, чего не наблюдалось и близко. Каждый тянул одеяло на себя, и оно уже громко трещало по швам.

Большинство барыг тут же заломили несусветные цены, и у простого народа всё чаще появлялись нехорошие мысли на их счёт. До погромов пока что дело не дошло, но торговцы всё чаще прибегали к услугам наёмных дружин — от простых горняков с дубинками и кирками, до профессиональных охранников. Мятежники поплатились за свою беспечность, поэтому стремительно теряли контроль над ситуацией. Имейся у них в распоряжении собственный резервуар, ситуация не стала бы столь критической. А так всё сильнее назревал вопрос об изъятии запасов у торгашей.

Добровольно расставаться с драгоценной влагой никто не хотел, но в прямом столкновении с военизированной организацией у них было мало шансов. Поэтому все готовились заранее — точили оружие, договаривались о взаимовыручке, и активно нанимали новых людей.

А дикари тем временем терпеливо сидели на месте и уходить не собирались. Да и каких-то конфликтов среди них заметно не было. Я не стал продавать арбалет укомплектованным и сохранил на память его прицел, с помощью которого частенько осматривал окрестности.

Происходящее по обе стороны стены мне совершенно не нравилось, ведь я оказался без запасов и с больной рукой на перевязи. Принц обещал, что она окончательно заживёт в течение нескольких дней, а пока приходилось её максимально беречь. Остаток дня после расставания с роем я провёл в общей ночлежке под открытым небом, но после первой же ночёвки зарёкся туда возвращаться. Тамошние обитатели то и дело нападали друг на друга за кусок хлеба, а уж меня там и вовсе назначили главной добычей. Ещё бы — лицо не как у конченого дегенерата, оружия нет, зато имеется недешёвая механическая конечность.

Еле ноги оттуда унёс, порезав нескольких бомжей по дороге. Повезло, что они не смогли договориться меж собой, вместо этого сцепившись друг с другом. Отделался несколькими синяками и новыми дырами в пончо. Следующую ночь я провёл уже рядом с постом охраны вместе с ещё несколькими сметливыми одиночками. Стражники не прогоняли нас, но взамен мы были обязаны отдежурить пару часов на стене, чтобы стражники нормально выспались.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Раскол между ними и запасливыми торговцами с каждым днём только ширился, а мятежники не желали как-то сглаживать углы. Воду никто не собирался распределять по всем застрявшим в форте, все хотели в первую очередь обеспечить себя любимых. Простой народ понемногу зверел и закономерно винил во всех бедах власть имущих. Ситуация могла вспыхнуть в любой момент.