Иноходец - Ольга Ксенофонтова

— Д-да, — запинаясь, ответила она. — Ты маг?

— Я маг, змейка. Но помимо всего прочего — я им брат.

Снулая, пригревшаяся, сытая кобра на ожерелье Ашхарата приподняла красивую голову и приветственно мелькнула черным раздвоенным языком в сторону Рэми. Опоздала, сестренка. Все остальные уже поздоровались. Эх, соня.

На этот раз Рэми благополучно успела продержаться в обмороке до самого рассвета. Все это время магу было нестерпимо скучно, и он просто не знал, куда себя деть. Но все-таки совершил полезное действие, продумав следующий день. Ах, как жаль, что личное время Иноходца в Межмирье бежит гораздо быстрее, и там прошло всего лишь несколько часов. Интересно, он жив? Ашхарат несколько раз вслушивался, и музыка подсказывала — жив.

Невольная гордость охватывала Змеелова. Надо уметь правильно выбирать себе врагов!

Джерард был жив, но измотан. Ему так и не удалось отойти от границы, а стражей не становилось меньше. Возможно, на самом деле они — бессмертные порождения Межмирья, такая же иллюзия, как и все остальное? И Иноходец тоже иллюзия, только приглашенная. Гастролирующая.

Чем яростнее он сражался, тем безумнее становился захлебывающийся ритм его сердца, и тем больше стражей приходило. Ведь это будет продолжаться бесконечно! От них не скрыться ни на одной тропе, ибо все тропы принадлежат Межмирью. У каждой тропы есть своя мелодия, но и они тоже сочинены Межмирьем. Гениальный, но завистливый композитор — не желает слышать тут никаких звуков, кроме собственных.

У каждой тропы своя мелодия.

Джерард остановился, просто застыл, не взирая на рычащих вокруг тварей.

У каждой мелодии — есть своя тропа? У каждой?

Ах, ты шельма!

Неужели все это время я потерял зря?

Нет, не зря. Оно было необходимо, чтобы понять. Чтобы признать ситуацию безвыходной, а потом найти этот лежащий на поверхности ключ.

Находившийся в нем самом. Проклятая розовая, бесстенная уродина! Глупое, ревнивое чудовище! Все до меня, и Эрфан, и учитель его Аральф, свято чтили твои «традиции», и верили, что сердце — гибель для Иноходца, а потому избавлялись от этой «гибели» беспрекословно.

Сердце Иноходца — гибель для тебя, уважаемое! Тайный ход, которым пробираются в крепость захватчики, а потом становятся королями.

Червоточина в яблоке. Ну, принимай червячка!

Джерард вздохнул и, стараясь не слишком отвлекаться на прыгающих стражей, начал успокаиваться. Ему нужно было услышать четкий ритм собственного сердца. «Ритм сердца — гибель для Иноходца. Ты шагнешь мимо тропы и навеки исчезнешь». Да. Мимо любой тропы — да. Кроме своей единственной.

Дай мне Гард, чтобы это оказалось правдой, а не догадкой-бредом, внушенной желающим развлечений Межмирьем.

Сквозь полуопущенные ресницы Джерард видел блики, расходящиеся от бесчисленных троп.

А потом увидел и ЭТО. Алую, тонкую, вздрагивающую ниточку, не тропинку — строчечку, похожую на вышивку Рэми. У себя под ногами. Она всегда была под его ногами. Просто он был очень и очень глуп. И слеп.

И стоило ступить на эту тропку, как стражи завыли. Так воют в деревнях собаки по покойнику. Стражи сетовали о добыче, которая ускользнула навсегда. Межмирью доступны все ритмы и лады, кроме ритма живого человеческого сердца.

Правда, тварь? Хоть ты тресни, но я иду!

Сам по себе.

Кстати, спасибо, Ашхарат. Не оставь ты меня здесь, я и не догадался бы, каким даром обладаю и каким сокровищем пытаюсь пренебречь.

Зевнув, Ашхарат потянулся всем телом и тут же, стоило ему поднять ресницы, как у ложа возникли слуги и служанки. Скривившись, он тут же прогнал всех. Надоели. Лучше приведите мне ту, которой я здесь не вижу.

«Не вижу, но слышу», — подумал Ашхарат, когда резкий, высокий, пронзительный визг достиг его ушей. «Неужели я что-то проспал? О чем-то не догадался? Она вышла погулять или решила сбежать? И что там с нею приключилось? »

На этот раз он решил отдать предпочтение обычному человеческому способу передвижения. Шаг его был неспешен, несуетлив. Действительно, ну что могло произойти со змейкой в пустыне?

Увидела еще одну змейку? И визжать? Пора отучать от пугливых привычек.

Рэми он заметил не сразу, и вообще увидел только потому, что она была на полголовы выше окружившей ее толпы. Народец любопытен, отметил про себя Ашхарат. Любопытен и еще глуп. То ли они думают, что я не узнаю, то ли считают, что я бы одобрил. И вообще, рассматривать — еще куда ни шло, но зачем трогать руками то, что предназначено богу?

Одним прыжком (со стороны никто бы не смог даже сказать, как произошло это перемещение) Ашхарат оказался в самом центре плотного людского скопления, плечо в плечо с перепуганной Рэми. Видно было, что на визг она потратила последние душевные и физические силы. Ее волосы были запутаны и даже кое-где подрезаны, роскошный шелк в пятнах и бахроме от множества прикосновений, монетки на тонком пояске держались на честном слове.

Галдящая толпа замолкла.

Ашхарат стоял прямо, золотые искры из сощуренных глаз были острее стрел.

— Развлеклись? Я тоже хочу, — сообщил он. И хлопнул в ладоши.

Рэми, замешкавшись с приведением одежды в порядок, опомнилась только тогда, когда заметила, что картинка «люди вокруг» выцветает, будто стирается, и сквозь очертания лиц, тел, рук… проступает пустыня.

Это было ужасно. И сами собравшиеся рассмотреть да потрогать чужеземку не успели понять, что происходит, открывали рты, пучили глаза, глядели на песок сквозь свои руки, ступни.

Легкий порыв горячего воздуха отбросил разевающих в безумном, но беззвучном крике рты призраков куда-то за дальние развалины.

Рэми воззрилась на Ашхарата. Тот выглядел довольным.

— Ну вот, я их угомонил. Что тебе сделают эти безмозглые тени? Они будут рассыпаться от ветра! Хочешь отблагодарить меня? — улыбнулся Ашхарат. — Знаю, хочешь. Я вот что придумал. Потанцуй!

Если бы она увидела среди этих белоснежных ровных зубов два складных, опускающихся с неба ядовитых клыка, право, она бы уже не удивилась.

— Надо умолять? — вопросительно-растерянно поднял брови Змеелов. — Ах, да, ваши женщины любят, когда их упрашивают. Когда унижаются. Я еще не пробовал унижаться. Это может оказаться забавным.

Он опустился на колени, поерзал, посмотрел на Рэми снизу вверх и обнял ее ноги, просвечивающие сквозь тончайший шелк. Девушка и так находилась в предистерическом состоянии, а поведение Ашхарата просто вгоняло ее в ступор.

— Я достаточно унижен? Может, теперь потанцуешь? Пожалуйста, змейка! Видишь — я не так уж туп. Я быстро обучаюсь вашим обычаям. Станцуй.

Она протянула магу руку.

— Нет, — удивился-засмеялся он, — на этой земле мужчины и женщины никогда не танцуют вместе. Женщина танцует для мужчины, мужчина танцует только для богов. Ведь ты же сделаешь мне приятное, почтишь и наши обычаи?