Особо одаренная особа - Мария Вересень

Флора с очаровательной улыбкой присела в реверансе:

— Как вам будет угодно, сестрица. Я приду сюда через три дня со стаканом воды и архоном.

— Стой! — остановила я ее, холодея. Так или иначе надо выбираться из этой осточертевшей клетки. Я просунула руку в дыру. — Скажи, у меня колечко на пальце светится?

Флора подошла, наверно, рассматривала кольцо, а я приготовилась отдернуть руку, когда она попробует его стибрить.

— А оно магическое? — поинтересовалась Флора. Самой мне было ничего не видно, и это меня бесило.

— А сама-то ты как думаешь? — сердито отозвалась я.

Флора с минуту молчала, потом снова послышался ее голос:

— А если я вам скажу, вы поклянетесь мне на архоне?

Я зарычала и от избытка чувств сложила ей аккуратный кукиш, жалея, что у меня лапища не как у Зори, тогда получилось бы более наглядно и убедительно.

Змиевы Засеки не видали такой воинской армады со времен пришествия степных орд. Колонны нечисти текли по Миренскому тракту, а меж ними сновали курьеры Конклава магов. От Погоста до Куличиков проехать по дороге было невозможно. Воевода Чарониц согнал всех мужиков города на подмогу купцам, но навести порядок среди почуявшей свободу нечисти было практически невозможно. Если б не Анчутка и Карыч, руководившие армией, Змиевы Засеки, отвыкшие от больших войн, обезлюдели бы совсем.

Овечка, прискакав по утрамбованной сотнями ног, копыт и лап новой дороге до заимки, где открывался лаз в Подземное царство, сообщила, что нагрянуть внезапно никак не выйдет. Вокруг заимки рватней немерено, и Грунька стоит во главе целой армии, а в глубинах, с основными силами, находится Подземный царь, который рвет и мечет, требуя обратно свои ключи.

— Что ж мы его тогда не запечатали! — досадливо хлопнул себя по лбу Велий.

— Драпали слишком быстро, — сказала овечка.

— В любом случае войны не избежать, — сурово проговорил Анчутка.

Аэрон, присутствовавший на совете на правах главнокомандующего армией Урлака, сидел, ковыряясь в ухе. Леди Диодора осторожно взяла любимое дитя за руку и положила ее на колени, укоризненно качая головой.

— Жужжит что-то, — признался Аэрон матери. — Что-то очень знакомое, словно… — Он на миг замер и вдруг вскочил, опрокидывая походный столик с картами местности, и, тыча пальцем в стену, закричал: — Там она, там!

— Аэрон, — леди Диодора, краснея, бросила виноватый взгляд на сидящих за длинным столом, — ты ведешь себя неприлично.

— Мама! — обрадовано запрыгал вампир. — Велий, она там!

Маг первым сообразил, в чем дело, и торопливо вырвал из кармана зеркальце.

— Немедленно покажи мне Верелею! — закричал он и вытаращил Глаза. — Вот дрянь! Я ее люблю, с ума схожу, а она издевается!

Все ринулись к зеркальцу, сшибаясь лбами, и потрясенно замерли, глядя на кукиш, который продемонстрировало им равнодушное серебро. Маги переглянулись между собой, а фон Птиц, как глава Конклава, осторожно поинтересовался у Велия:

— И что это может обозначать?

— Пор-роть ее буду! — рявкнул Карыч. — Тр-ри дня без пер-ре-дыху!

Феофилакт Транквиллинович страдальчески закатил глаза; из всех присутствующих он единственный вот уже сутки ожидал от своей ученицы чего-то подобного. Слова «война» и «Верея» не вязались в его представлении друг с другом, а вот «Верея» и «пакость» — это было то самое. Не в силах сдержать удовлетворенную улыбку, он проговорил:

— Ну вот теперь вы меня, я думаю, понимаете.

Аэрон жаждал действия, поэтому, вылетев из шатра, закричал:

— Я знаю, где она! — тут же был подхвачен Индриком, стремительно взметнувшимся в небо. Следом за ним взмыла волна крылатой нечисти и тяжелые урлакские драконы.

— Мама, — спустя часа три вскрикнул Магни на смотровой башне, — смотри, какие странные птички!

Лилит, решившая успокоить нервы прогулкой, взглянула, куда показывал отпрыск, и стала белее своей шубы. Не прошло и мгновения, как весь Замок Теней окутался аурой голубого огня, став неуязвимым для чужаков.

Переброска войск — всегда дело тяжелое. И воевода Чарониц был потрясен лихостью, с какой маги зашвырнули всю нечисть черте куда.

— Там же одни болота, — пробормотал он, хмуро глядя на карту.

— Ну туда им и дорога, — с облегчением вздохнул малый воевода Верстового.

— Этот-то наш, Зорян-богатырь, тоже с ними, — горделиво заметил староста и тут же пригорюнился: — Ободрали они нашего соколика. Только одна палица при нем, родимом, осталась, и только на него наша надежда.

Все трое посмотрели на наполненные чарки и, каждый подумав о своем, осушили за победу славного богатыря Зоряна Засечного.

А бедный Зоря шатался от шатра к шатру с палицей на плече, не зная, куда себя пристроить. Осадив странный замок, родичи Анчутки чего только ни делали, но никак не удавалось взять его приступом. Зоря сам пару раз поднимался по тропе на гору к замку и словно упирался в невидимую стену. Он тужился, сопел, упирался палицей, пытался грести и даже бежать сквозь невидимую стену в своих чудных сапогах, но чем сильнее напирал, тем шибче катился вниз. Испробовав все — от катапульты до могущественных заклятий и подкопа, Анчутка был вынужден признать — он не знает, что делать с этой каменной махиной. И вот теперь вся нечисть бесновалась в лесу, жаждая битвы, а подлый враг, похитивший хозяйку, поплевывал на всех со своей горы, словно и не замечая их копошения, от чего нечисть стервенела еще больше. Даже привычный Индрик начал звериться, а к прочим родственникам Вереи богатырь и вовсе подходить боялся. Вот и ходил от шатра к шатру, стараясь держаться поблизости от Велия, который был хмур и бледен.

— Нет, вы не представляете, с чем мы имеем дело! — неслось из-под расписного полога. — Ведь эта та самая «Волчья Нора» — убежище Ландольфа!

— Самого Ландольфа?! — прокатилось удивленным вздохом по толпе магов, набившихся в шатер.

— Отступник не мог набрать такой силы! — прорезал гул чей-то зычный голос.

— Успокойтесь, господа. — Зоря узнал голос архимага. — Изменник Ландольф и в юности был одним из сильнейших магов, если помните, он претендовал на место главы Конклава.

— Мы помним, какую он устроил бойню! — перебил архимага все тот же зычный голос.

— Вот и не будем горячиться, — спокойно заключил фон Птиц. — Огромное счастье, что государи Заветного леса сегодня на нашей стороне, и несчастье, что госпожа Верея в руках этого амбициозного человека.

— Он нас в порошок сотрет и по ветру развеет, — проворчал Мефодий, таскавшийся повсюду за фон Птицем на правах ординарца.

— А вот это лишнее, Мефодий, — осадил его архимаг.

В шатре установилась такая тишина, что Зоря засапожным ножичком прорезал даже дырочку в шатре, чтобы убедиться, там ли все. А то у магов всякое бывает — раз, и испарились! Чья-то рука легла Зоре на плечо, он от неожиданности чуть не заорал.

— Ты чего? — удивленно спросил Аэрон.

— Да вот… — сконфузился богатырь, — подслушиваю, чего делать будут.

— Ай, да что они сделают! — отмахнулся Аэрон. — Сейчас ударят со всей дури, надеясь, что у Ландольфа силы кончатся, и всех делов!

До моей темницы доносились странные звуки, словно кто-то учился кузнечному делу, неравномерно бухая тяжелой кувалдой по наковальне, иногда промахивался, ронял инструмент и разражался всякими нехорошими словами. Как я ни прикладывала ухо к дыре, суть происходящего от меня ускользала, слышно было лишь, как замок трясется во время особо сильных ударов. Через веревочку они там, что ли, скачут? Хуже всего было сидеть в неизвестности. Нет, мне, конечно, приходило в голову, что это, может быть, королева вконец разругалась со своим сыночком и они теперь ровняют замок с землей, но весь мой печальный жизненный опыт говорил о том, что такое случается лишь в сказках и авантюрных романах. Мне отчаянно надоели безделье и одиночество, поэтому я орала в свою отдушину:

— Эй! Кому тут на архоне поклясться? Я созрела! — но к моим воплям стены каменного мешка оставались глухи. А стоять, высунув руку наружу в надежде, что меня почувствует Аэрон, я больше не могла — тело затекло, пальцы онемели, ноги просто отламывались.

Надежда покинула меня, и черное отчаяние улыбалось мне из черных углов каземата. Я показывала ему фиги, понимая, что вот так и сходят с ума.

Голубой огонек на веревочке, который метался во все стороны, словно светляк, пойманный деревенским проказником, только убедил меня в этом.

— Что тебе надо, призрак моего младшего братца? — замогильным голосом произнесла я.

Магни замер, широко распахнув глаза, и, слегка картавя и запинаясь, возразил:

— Я не призрак, я живой.

— Ну и чего тебе надо, живой?

Магни испуганно оглянулся, переминаясь с ноги на ногу, и неуверенно прошептал: