Война за домен (СИ) - Андрей Вербицкий

— Да ты не переживай так, — смилостивился я. — Не хочешь рассказывать, не надо. Насильно никто твои тайны выведывать не станет.

— Все в порядке, Ваша Милость. Любила когда-то этого изверга, — призналась Долора и замерла в ожидании следующего вопроса.

— Любовь зла, — философски констатировал я.

— Истинно так, Ваша Милость.

Удовлетворив частично свою любознательность, приступил к трапезе, всем своим видом показав хозяйке, что более ее не задерживаю. Женщина поняла все правильно и поспешно оставила меня. Наверное, опасалась, что снова сподоблюсь задать еще какие-нибудь неудобные вопросы. Но я дальше не стал ничего выяснять. Былые взаимоотношения моих соратников интересны ровно настолько, насколько они способны повлиять на будущие планы, да и ни к чему в данный момент настраивать против себя людей, копаясь в их прошлом.

В одиночестве удалось побыть недолго. Не успел доесть, как в комнату ввалился очередной посетитель.

— Со мной все в порядке, — поспешил уведомить появившегося десятника.

— Вижу уже, — пробурчал нахмуренный ветеран.

— Чего тогда насупленный такой? Случилось что? — поинтересовался у него, не переставая жевать.

— Вы случились, Ваша Милость. Меня едва удар не хватил, когда вы слегли.

С одной стороны приятно, что кто-то переживает за мое здоровье, но с другой гложет сомнение. За меня ли беспокоятся? Ведь не станет последнего Ласкона и тогда владение перейдет в другие руки, и чем это обернется для жителей баронства, никто не знает. В судьбе людей начнется полоса неопределенности и более того возникнет опасение за свое имущество, и даже жизни. Никому этого не хочется, в том числе и десятнику.

— Все нормально. Так что заканчивай волноваться зря и лучше доложи, чем занимались, пока я приходил в себя. Надеюсь, не наделали ошибок?

Фиш крякнул в усы и развел руки:

— Ничем не занимались, господин. Бран Хитрец запретил выходить на улицу. Пару раз близнецы сопровождали Долору, и сам Хитрец выходил куда-то. Но куда не сообщал.

— Понятно.

Я закончил есть и отложил в сторону деревянную ложку. Хорошо-то как. Сытый, почти здоровый. Чего еще надо для полного счастья?

— Раз ничего страшного не произошло, то дай подумать над дальнейшими планами, — витиевато попросил я десятника уйти.

После того как набил живот, что-то в сон потянуло, и я, откинувшись на подушку, снова прикрыл глаза.

— Отдыхайте, Ваша Милость, — донеслось со стороны дружинника. Хотел ему ответить, да не сложилось. Провалился в сон практически мгновенно.

Проснулся оттого, что в соседней комнате кто-то на кого-то орет. Определив в крикунье Долору, прислушался и вскоре сообразил, что виновник этого концерта Зурим. Чего наш раздолбай снова учудил, было пока неясно, но оставлять все на самотек я не собирался. В конце концов, парень мой подданный и только мне или с моего позволения можно на него так кричать. Я вылез из постели и оделся. С удовлетворением отметив, что ничего не болит, легкое головокружение не считается, с приподнятым настроением пошел утихомиривать разошедшуюся хозяйку.

Кроме Долоры и механика в доме никого не оказалось. Что странно. Куда это все запропастились?

При моем появлении хозяйка резко замолкла, а Зурим облегченно выдохнул. Похоже, возможность получить наказание от меня (в случае, если действительно в чем-то виноват) пугала его куда меньше, чем перспектива выслушивать женский ор неопределенно долгое время.

— Ваша Милость! — первой отреагировала Долора и затараторила. — Простите, я невольно разбудила вас, но этот негодяй разбил глиняный кувшин!

Глядя на скривившегося Зурима и пышущую праведным гневом женщину захотелось рассмеяться. Весь сыр-бор из-за какого-то кувшина?

— Он попросил прощения? — вкрадчиво так, осведомился я.

Наша гостеприимная хозяйка машинально кивнула, а Зурим вставил:

— И не один раз.

— Да что мне твои извинения! — начала снова заводиться женщина. — Кувшин денег стоит!

— Так я предлагал! Вы ж не слушаете. Ваша Милость, ну скажите ей!

— А может, это был мой любимый кувшин и дорог мне как память!

Все понятно. У Долоры плохое настроение с утра, а тут как раз Зурим посуду бьет. Ну, как не поднять тонус за счет другого. Ни одна склочная женщина такого шанса никогда не упустит.

— Тс-с. Хватит, — заговорил я шепотом и приложил палец к губам, демонстративно оглядываясь — не слышит ли кто.

И Зурим и Долора резко притихли. Насторожились.

— Что? Что? Что такое, Ваша Милость? — также тихонько зачастил Зурим.

— Вы разве не слышите? — удивленно зашептал я.

— Нет, — также перейдя на шепот, ответила женщина.

Было видно, как ей становится не по себе от резкой смены тональности разговора. Наверное, уже понавыдумывала страстей всяких.

— Тишина какая-а-а. Благостная, — сказав это, я прошел к лавке у стены, уселся и вытянул ноги.

Парочка еще постояла некоторое время, уставившись в мою сторону, а потом до них дошло, что их разыграли.

— Тьфу, — в сердцах сплюнула Долора. — Ваша Милость! Разве ж можно так пугать. У меня чуть разрыв пердячной мышцы не случился.

— Зачем же так выражаться, — уже нормальным голосом укорил. — Благородные дамы такое себе не позволяют.

— Да я ж не благородная. Не уродилась… Или вы опять шутить изволите?

— Ничуть. Благородство не передается по наследству, — поспешил заверить, пока женщина не обиделась. Женщины они такие… скажешь, что некрасивая — оскорбится, а скажешь, что красивая — опять то же самое. Подумает, будто мужчина недоговаривает, обманывает или издевается. Знаем. Проходили. — В наследство достается лишь титул и богатство. И то не всегда. В мире полно дворян, которых даже последний тугодум благородным не назовет. Тот же барон Жорэс Маргрон и его сыновья… Одно название — аристократы. На самом деле Маргроны самые низменные торгаши, эгоисты и разбойники. Подавляющее большинство благородных кичатся своим происхождением, что очень глупо. Ведь не они завоевали титул своими праведными поступками, а их далекие предки. Вот, например, мой род… Достаточно древен, однако и первый барон Ласкон, кода-то был простым крестьянином и солдатом. Он не испугался сложной дороги к возвышению и его усилия заметили Боги и вознаградили за заслуги. Так что помните… Каждый воспитывает благородство в себе сам. Оно часть состояния души, даденное каждому от рождения. Не зря же благородный, великодушный и святой — слова сходного смыслового значения. Нужно найти в себе этот божественный дар и не дать ему погаснуть. Для меня главное помнить об этом всегда: помогать страждущим и заботиться о людях, которые доверили мне собственную судьбу. В этом случае, умирая в старости или на поле брани, могу быть уверенным, что жизнь прожита не зря. А крестьянином ты родился или будущим Императором дело десятое.