Наваждение - Ирина Волчок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этот раз среди зрителей Рита заметила сыновей Сандро. Потом появился и сам глава семьи. Сандро внимательно наблюдал не то за игрой, не то смотрел на Риту. Или на ее руку? Черт возьми, браслет. Рита совершенно забыла о его существовании. Точнее, о его происхождении. Она его просто носила, и носила уже много, много лет. Ничего, мало ли существует похожих женских украшений. Просто она больше не будет его здесь надевать.
Сандро сделал вид, что заинтересовался игрой. Может быть, и вправду заинтересовался. Даже попытался что-то спросить о правилах игры у Алекса. Рита сделала вид, что утомилась от игры, и присела к стойке бара. Заказала себе стакан минеральной воды. Потом постаралась незаметно улизнуть на пляж, а потом и вовсе пошла купаться. Время от времени поглядывала в сторону лежаков Сандро и сыновей, стараясь оставаться вне поля зрения возможных наблюдателей. Да и вообще подальше от них быть.
Интересно, как долго будет отдыхать здесь эта семья? Если их так много, то вряд ли уедут скоро. Судя по всему, они приехали совсем недавно. Приехали из Тбилиси или из какого-то другого места. Может быть, живут тоже где-то в Европе, а может быть, в Израиле. Все бизнесмены стремятся жить в Европе или в Израиле, а он наверняка стал бизнесменом, ведь еще в молодости какое-то свое дело начинал… Она поймала себя на том, что опять придумывает судьбы чужим людям. Вот именно – чужим.
Стоп. Не надо об этом думать. Надо думать о том, как укрыться от неожиданного интереса к своей персоне.
Вечером ситуация повторилась. Снова после ужина тот же изучающий взгляд. Или, может быть, все же показалось? Нет, не показалдось. Смотрит пристально, не отрываясь, и даже не скрывает этого. И, кажется, будто чего-то ждет. Чего ты ждешь, Сандро? Давным-давно, в прошлой жизни, ты не умел ждать. Научился? Поздно. Сейчас тебе ждать совершенно нечего. У тебя уже есть все, о чем ты мечтал. Ну, может быть, не так мечтал, как планировал. У Риты испортилось настроение. У нее ведь тоже есть не то, о чем она мечтала. И даже не то, что планировала. Она мечтала об эфире, она планировала всю жизнь заниматься самой интересной в мире работой… Потеряла голос и потеряла работу. Поте-ряда Сандро и чуть не потеряла желание жить. Если бы не встреча с Алексом, что было бы с ней в самые тяжкие годы начала девяностых? Алекс умеет ждать, он долго ее ждал. И дождался, и пообещал сделать ее счастливой. И даже когда к ней вернулся голос, она ни разу не пожалела о том, что все ее мечты о работе, – о самой интересной в мире работе! – уже никогда не исполнятся. В ее жизни нет того головокружительного счастья, которое когда-то сводило ее с ума. Но есть теплая привязанность, доверие, надежность, защищенность… И еще возможность высказывать свое мнение. Спорить, не соглашаться, ссориться, кричать. Сидеть за одним столом. Зря ты чего-то ждешь, Сандро. Мы уже оба дождались того, чего заслуживаем.
Сыновья Сандро ушли, он остался один, сидел с бокалом коньяка, не пил, безотрывно смотрел на нее. Незачем было затевать все эти детские игры в прятки. Рита повернулась в его сторону и встретилась с ним взглядом. Она не хотела его обидеть, или упрекнуть, или напомнить… Она хотела, чтобы он понял: да, она рада, что он жив-здоров, но это уже не самая большая радость в ее жизни. Неизвестно, что он увидел в ее глазах, но вдруг помрачнел, уставился в свой бокал, минуту еще посидел, так и не сделав ни глотка, потом поднялся и ушел, не оглядываясь. Рита почувствовала облегчение. Вот и все, теперь уже точно все, последняя болезненная точка в ее душе растворилась, исчезла бесследно, смытая покоем.
– Ты заметила, как на тебя тот господин смотрел? – вечером, уже в их номере, спросил Алекс. – Такой большой, и семья у него большая. Ты ему понравилась. Наверное, русский.
– Как будто я только русским могу нравиться! – возмутилась Рита. – Ну, дорогой, одно из двух: или ты русский, или я тебе не нравлюсь.
Алекс радостно захохотал, сгреб ее в охапку и заявил, что он тоже наверняка русский, если ей так хочется, или зулус, или даже чукча – все равно Рита будет нравиться ему всегда, будь она сама хоть зулусом, хоть чукчей…
Он так и не научился выговаривать слово «чукча», у него все время получалось «тшукща». А анекдоты научился понимать, и даже сам их рассказывал, хотя сначала пытался объяснить Рите что-то о толерантности, равенстве национальностей, европейских ценностях… Смешной. Рита вдруг вспомнила, как повел себя Сандро, когда решил, что она понравилась тому художнику. Он ведь обвинил в этом ее. Устроил сцену ревности и опасную гонку на горном серпантине. А она еще и оправдывалась, при этом не чувствуя себя виноватой. Бедная, бедная грузинская жена Сандро. Наверное, и одевается во все черное, чтобы на нее никто случайно внимания не обратил.
Ох, какие же они были разные, эти два ее мужчины. Бывший, так коротко и ярко чиркнувший по ее жизни, и настоящий, такой спокойный и основательный, как постоянная величина, просто как базовый закон природы.
* * *
Бывая время от времени дома, в России, Рита уже давно мечтала о поездке в Сочи. Просто так, для души, для себя, для удовольствия. Сколько бы ни прошло времени, где бы она ни жила, этот город никогда не отпускал ее окончательно. Это все равно как молодость. Какая бы она ни была, для тебя самой это самое лучшее, самое светлое, беззаботное и сумасшедшее время. Так, по крайней мере, Рита думала про себя. Рита знала, что у многих бывает по-другому, многие свою молодость даже вспоминать не хотят, и искренне жалела таких людей. Ах, как жаль, что молодость нельзя вернуть. Пусть даже с ее ошибками, глупостями, разочарованиями, – но и с ее ощущением счастья бытия, с ее ожиданием чуда, с ее наивными мечтами и маниловскими планами.
Такой снежной, красивой зимы Рита уже давно не видела. Особенно если учесть, что зимы ей приходилось переживать все больше дождливые, европейские. Поэтому этот зимний месяц в России казался ей прямо рождественским подарком. Снегопады почти каждый день. Крупные хлопья снега с небес, а потом – невероятной высоты сугробы. Красиво, особенно если еще и солнышко порадует. Сугробы вдоль дорог,
