Куница. Том 3 - Вадим Александрович Оришин

Подмосковье. Дворец князей Волконских.

Июль 1983 года

— Это не та информация, которую следует оглашать во всеуслышание, — проворчал княжич.

Волконский мне поверил, насколько это вообще возможно в нашей ситуации. И первое, о чём он захотел узнать: мои планы. Не мои личные пожелания и стремления, нет. Владимир хотел знать, что я уже сделал и что собираюсь делать. Желание было ожидаемое и обоснованное. Разговор, а точнее, мой рассказ занял несколько часов, и больше всего я говорил о методах развития, о методиках, ещё не получивших распространения в этом времени.

— Что именно? — я уже успел утомиться к тому времени и не сразу уловил его мысль.

— Незначительная мелочь, — скривился Владимир. — Вопиющий факт. Любого даже самого тупоумного недотёпу из простолюдинов вполне можно вытянуть если не до высшего мага, то где-то близко. Именно та информация, которая сейчас нужна.

Князь уже давно и уверенно пил вино. Никаких следов опьянения я не видел и догадываюсь, почему Владимир оставался кристально трезв.

— Реформаторы носятся с петицией от девятого октября, добиваются снижения неравенства между дворянскими родами. В прошлом году они предоставили в качестве доказательства двух молодых людей, Артура и Афину, детей простолюдинов, развитых до тринадцатого ранга. В них влили целое состояние, ритуалы, алхимия, тренера, наставники. Понятное дело, там есть результат. В этом году подопытные выйдут на шестнадцатый ранг, высшая магия в руках простолюдинов.

Не составляло труда понять, как эта мысль радует Волконского.

— Но они правы. Любой дар, при достаточном вложении ресурсов… — начал я.

— Я это уже понял, Дима, — отмахнулся княжич. — Реформаторы — безмозглые пацифисты. Они выступают за урезание военного бюджета, потому что воевать нам нынче не с кем. А ресурсы и силы надо вкладывать в развитие общественных институтов.

Владимир скривился, будто проглотил лимон.

— Нам нужна группировка князей Кутузовых. Они: ядро милитаристов. Там тоже разные группы по интересам, но сейчас нам нужны именно они. Через победу на военных играх можно выйти на князя Романа Кутузова, а через него познакомиться и с основными тузами.

В голове у князя уже явно крутились какие-то ходы и комбинации.

— Это оставь мне, — придя к какому-то решению уверенно заключил Владимир. — Я всё устрою и подготовлю. Твоя задача — привести команду к оглушительной безоговорочной победе. Этого будет ещё недостаточно, чтобы давать советы опытным офицерам, но твоё мнение будет услышано и принято к рассмотрению. Это старт, с которого можно нарабатывать авторитет у нужных нам людей.

Странное чувство. С одной стороны, Волконский без дураков впрягся в работу, восприняв и отталкиваясь от неясной и призрачной «катастрофы», ждавшей нас где-то впереди. И я, если говорить откровенно, с радостью снял бы с себя всю политическую возню, в которой Владимир разбирается куда лучше меня. С другой же стороны, князь одним лёгким движением отодвинул меня на вторую позицию. Пока только в одном направлении действия, но с такими харизмой и обаянием обработка моих друзей — вопрос времени, поставь князь себе такую цель. Что с этим делать?

Ничего. Я здесь не из амбиций, не стремлюсь к лаврам победителя, мне не нужны награды и признание. Всё это станет прахом, если мы проиграем в войне. Мне будет достаточно победы. Разве что контролировать Владимира, чтобы не сбился с пути, придётся, но с этим я как-нибудь справлюсь.

— Поэтому твои знания стоит попридержать. Реформаторов поощрять нельзя, они метастазы пустили в экономический и бюрократический аппараты, постоянно обосновывают свой пацифизм и демилитаризацию экономическими выгодами. Дай им волю, они до последнего будут заигрывать с дипломатией, а когда враг подойдёт к воротам — попытаются откупиться. А чем такие попытки заканчиваются — история нас уже научила.

Волконский в общих чертах обрисовал план действий и перечислил тех людей, кто нам может потребоваться. Не на уровне вербовки и включения в команду, а на уровне знакомства и обозначения общих интересов. Мне оставалось только соглашаться, насколько хватало знаний, план Владимира был разумным и вполне осуществимым. Один лишь момент: я практически ничего не знал о тех людях, которых упоминал Владимир. Все они погибли вместе с императорской семьёй.

Мы вернулись к развитию и методикам тренировок.

— Звезда Аида, значит? — князь отрицательно покачал головой. — Зря. Я бы однозначно выбрал Зевса. Ближний бой — ерунда, сильный маг всегда превзойдёт рукопашного бойца. Мой род едва не исчез, потому что не осознал вовремя эту истину.

Пожимаю плечами:

— Я получу и то и другое.

— И Аид станет обременением, — не принял мой аргумент Владимир. — Какой у тебя сейчас ранг?

Меня, в общем-то, забавляла позиция князя. В любом случае он может думать всё, что хочет, лишь бы мне не мешал.

— Одиннадцатый.

— Не так уж плохо, — оценил Волконский.

Мысленно хмыкаю. Как же, не так уж и плохо. До такого уровня развития узлов самому князю без моей помощи тренироваться и усердно работать ещё десяток лет. А если не будет усердно — все двадцать. Исток, вита, титан, зверь, вертекс, всё на максимуме, анх, понятное дело, тоже. Икар, медиаторы и колодец вышли на восьмой ранг без моего вмешательства, только от того что я пользуюсь магией. По факту я уже сильный боевой маг со специализацией на ближний бой. Всё изменится на семнадцатом ранге. Изменится резко, разом выводя меня в самые могущественные маги современности. Когда завершу Зевс… Разговоры пойдут совсем по-другому.

— Не жалуюсь, — пожимаю плечами.

— Это пока. Надо срочно тебя вытягивать на шестнадцатый минимум. Твои знания плюс мои ресурсы — и результат не заставит себя долго ждать. На этом и сосредоточимся, что у тебя есть из наиболее доступного?

Владимир уходил пока от темы собственного развития. Подавал князь это как нечто само собой разумеющееся, ведь не могу же я приложить руку к развитию всех остальных своих товарищей и не помочь князю. Я хорошо понимал, что Волконский хотел сильнее меня зацепить, чтобы я привык пользоваться его ресурсами, его связями, его влиянием. И не захотел от него уходить. Ведь в спорной ситуации я буду вынужден выбирать, мириться с его желаниями или лишиться всех тех благ, что князем обеспечены. Владимиру хотелось бы, чтобы я выбрал первый вариант. Посмотрим, кто кого переиграет, Павел вон стремился в лидеры, и ничего, получил команду и успокоился.

Когда мы закончили с развитием, текущим и будущим, Владимир спросил о состоянии команды.

— Как вы после побоища?

— Побоища? — удивила меня формулировка.

Волконский хмыкнул.

— Вы напали на Тихомирова прямо в штабе СБ. Не подождали где-нибудь, где князя не будет окружать сотня человек охраны, а вломились прямо в штаб. С боем пробились к Тихомирову, положив большую часть личного состава. Поэтому да, побоища.

— Я должен был убедить Тихомировых, что могу дать сдачи. Убедил.

Княжич рассмеялся.

— О, да! Именно так!

На это мне было нечего ответить, поэтому вернулся к прошлому вопросу.

— Все целы, восстановятся за день-два полностью.

Владимир понимающе кивнул:

— Вита у всех. И анх?

Мне осталось лишь подтвердить.

Мы ещё обсудили взаимодействие и ближайшие планы, прежде чем Владимир отпустил меня домой.

В машине мои мысли занимал князь и то, насколько он мог изменить сложившееся положение вещей. До недавнего времени я рассматривал выход в высшие сферы общества только как нечто неизбежное, но отдалённое. Возможно, даже подсознательно отодвигал этот момент, потому как не был к этому готов. В моём опыте была война во всём её многообразии. Атаки и оборона, штурмовые операции и проведение диверсий, лобовые столкновения и почти дуэли один на один или двое на двое, засады и ловушки, преследование и уходы от погонь. Обширнейший боевой опыт, делающий меня великолепным командиром младшего звена.

Но не генералом, точно не политиком, и тем более не интриганом. Я, со всей своей силой и знаниями, оказался несколько не тем человеком, что должен был менять будущее. Не тем, кто мог бы возглавить слом текущего курса и переход на новый, кто мог подготовить страну к кризису и конфликту.

И потому Владимир был для меня удобным, князь снимал с меня… Нет, не ответственность, хотя и её тоже. Он снимал с меня ту часть работы, в которой сам я был полным профаном. Не поэтому ли Гамаюн подтолкнул меня к Волконскому? Ведь по этой же причине я окружал себя родовитыми дворянами. Более родовитыми, чем я сам. Для боевого отряда подошли бы ребята, вроде Пригорного, и поднять их до высоких