Лавр - Евгений Водолазкин

Некоему воину после покаяния случилось впасть в блуд с женой земледельца. По совершении же прелюбодеяния он умер. И смилостивившись, иноки ближнего монастыря похоронили его в монастырской церкви, и был тогда третий час службы. Когда же пели они девятый час, то услышали из могилы вопль: помилуйте меня, рабы Божии. Откопавши гроб, обнаружили в нем сидящего воина. После того как извлекли его оттуда, стали они расспрашивать о произошедшем. Он же, захлебываясь от слез, ничего не мог им рассказать и просил лишь, чтобы отвели его к епископу Геласию. И только на четвертый день смог он рассказать епископу о случившемся. Умирая в грехах, увидел воин неких страшилищ, чей облик был ужаснее любых мук, и при виде их стала душа его метаться. Еще же он увидел двух прекрасных юношей в белых ризах, и душа его полетела к ним в руки. И подняли они его душу на воздух, и повели по мытарствам, неся с собой ковчежец с добрыми делами этого воина. И на каждое злое дело находилось в ковчежце дело доброе, и они доставали его оттуда, и покрывали им дело злое. На последнее же мытарство, которое было связано с блудом, недостало его добрых дел. Когда вынесли бесы все плотские и блудные грехи, что сотворил он со дней отрочества своего, сказали ангелы: все, что сотворил он до покаяния, Бог ему простил. На это отвечали им грозные противники: это так, но после покаяния прелюбодействовал он с женой земледельца, а затем сразу умер. Услышав такие слова, ангелы опечалились и отошли, ибо не было у них больше доброго дела, чтобы покрыть этот грех. И тогда восхитили его бесы, и разошлась земля, и бросили они его в место узкое и темное. Пребывал он там, плача, от третьего часа до девятого, когда внезапно увидел двух сошедших туда ангелов. И стал он их молить, чтобы они вывели его из темницы и избавили от страшной той беды. Они же ответили ему: всуе нас призываешь, ибо никто из оказавшихся здесь не выходит отсюда до самого воскресения мира. Но воин продолжал плакать и молить их, говоря, что, вернувшись на землю, послужит пользе живущих. И тогда спросил один из ангелов своего друга: поручишься ли за человека сего? И ответил ему второй ангел: поручусь. Тогда они понесли душу воина к гробу и велели ей войти в тело. И светилась душа, как бисер, мертвое же тело было черным, как тина, и смердело. И вскричала душа воина, что не хочет входить в тело омрачения его ради. Ангелы же сказали воину: не сможешь ты покаяться иначе как телом, которым согрешил. И вошла душа в тело через уста, и воскресила его. Услышав рассказанное, епископ Геласий велел дать воину поесть. Тот же, поцеловав пищу, отказался ее есть. И прожил сорок дней, постясь и бдя, и рассказывал о виденном, и обращал на покаяние, и узнал о своей смерти за три дня. Об этом поведали заслуживающие доверия отцы для нашей духовной пользы.

Царь Феофил был иконоборцем, и от этого царица Феодора пребывала в великой печали. Случилось Феофилу гневом Божиим разболеться лютою болезнью. Разошлись его челюсти, так что не закрывались уста, отчего был вид его нелеп и страшен. Царица же, взяв икону Пречистой Богородицы, приложила ему к устам, и они вновь сошлись. И по мале времени ищезает от жития сего Феофил и в той болезни умре. Царица же весьма печалилась, ибо знала, что муж ее будет веден на муку с еретиками, и непрестанно думала о том, как бы ему помочь. Сущих в изгнании или в темницах она освободила и умоляла патриарха, чтобы все епископы, священнический и иноческий чин молились за Феофила-царя, дабы избавил его Господь от муки. Патриарх же вначале не поддался, но, тронутый мольбами царицы, сказал: воля Господня да будет. Велел он, чтобы все епископы, священнический и иноческий чин молились за царя Феофила. Сам же патриарх написал имена всех царей-еретиков и положил писание в Святой Софии на трапезе. И молились они о Феофиле первую неделю Великого поста. Когда же в пятницу пришел патриарх взять свое писание, то все имена в нем пребывали целы, имя же Феофила Божиим судом было заглажено. И рече ему ангел: услышася моление твое, о епископе, и милость получи царь Феофил, уже бо не достужай о сем Божеству. Почудимся, братие, человеколюбию Господа Бога нашего и разумеем, колико могут молитвы святителей его. Удивимся же вере и любви к Богу блаженныя царицы Феодоры: о таковых женах речено, яко и по смерти мужа спасет. Обаче же помним, яко едина есть душа, едино житию есть время, и не уповаем чужими приносы спастися.

Рукописи Амвросия в настоящее время хранятся в Кирилло-Белозерском собрании Российской национальной библиотеки (С.-Петербург). Изучающие их исследователи единодушно отмечают, что рука писавшего их тверда, а почерк округл. Это, по их мнению, свидетельствует об обретении Амвросием крепости и внутренней гармонии. Высокая мачта буквы ерь указывает на то, что к тому времени он покинул поварню окончательно и вопросами пищи телесной интересовался в очень небольшой степени.

Амвросий сказал на исповеди старцу Иннокентию: На богослужении я не всегда внимателен и порой раздумываю о вещах посторонних. Вчера, например, вспоминал одно из видений незабвенного Амброджо.

О чем оно, если вкратце, спросил старец.

Вот что рассказал старцу Амвросий.

30 августа 1907 года, деревня Маньяно. Девица Франческа Флеккиа, двенадцати лет, чей род восходит к Альберто Флеккиа, брату Амброджо, просыпается от смутного чувства страха. Страх поднимается откуда-то из живота. Она чувствует бурление в утробе, выскакивает из постели и бежит в туалет, стоящий во дворе дома. Там ей становится легче. Франческа слегка приоткрывает дверь туалета и наблюдает за происходящим во дворе. Ее бабушка стоит в дрожащем утреннем луче. Он пробивается сквозь ветви пинии, это они делают луч дрожащим. Бабушка бледна и морщиниста. Бабушка задумчива. Франческа с грустью отмечает, что такой ее никогда еще не видела. Возможно, это тоже влияние пинии. А может быть, бабушка, не зная, что за ней наблюдают, просто расслабилась. Франческа уже когда-то видела, как на людях человек выглядел молодо, потом же заходил за угол и сразу старился. Какие-то вещи зависят от волевого усилия, а постоянно напрягать волю невозможно. Франческа видит, что бабушка по-настоящему стара. Она понимает, куда заведет бабушку ее старость. Желудок девочки вновь прихватывает спазмом, а из глаз ее текут слезы. Бабушка скрывается в летней кухне.

Во двор выходит сестра Франчески Маргарита. Маргарита видит, что туалет занят, и возвращается в дом. Появляется мать Франчески. В ее руках подвенечное платье Маргариты, которая сегодня выходит замуж. Мать сдувает с платья невидимые пылинки и опять заходит в дом. Входит с улицы отец. На вытянутых руках он вносит огромный букет белых роз. Розы стоят в ведре с водой, они обвязаны марлей. Из-за марли совершенно не видно отцовского лица. Из дома выходит Маргарита и просит Франческу поторопиться. Набрав в рот воды из кружки, отец с шумом распыляет ее над цветами. Франческа вспоминает, что сегодня ей приснилась отрубленная голова.

Маргарите только что исполнилось восемнадцать. Она выходит замуж за Леонардо Антонино. Франческа уже несколько месяцев любит Леонардо. Он гибкий, как леопард, и его имя постоянно напоминает Франческе о его гибкости. О том, как он тонок – прежде всего душою и умом. Иногда она ловит грустные взгляды Леонардо, и ей кажется, что он ухаживает за Маргаритой только для отвода глаз. Только для того, чтобы находиться рядом с Франческой. И если это так, то непонятно, почему же он венчается с Маргаритой. Франческа снова плачет.

Маргарита считает, что Франческа нарочно сидит в туалете так долго, чтобы не пустить ее. Она жалуется матери. Франческа смутно надеется, что Маргарита пойдет под венец обделавшись. Мать вытаскивает Франческу из туалета. Она делает это доброжелательно, потому что знает, что завтра Франческу ждет дорога. Мать хочет дать ей хоть немного тепла впрок. Франческу приняли в католический интернат для девочек, и она уезжает во Флоренцию. Чтобы достичь чего-то в жизни, недостаточно приходской школы в Маньяно. Франческе страшно.

Свадьба неторопливо спускается с горы. Из Маньяно она идет в долину, где одиноко стоит церковь Святого Секунда. Это красивая романская церковь XII века. Регулярных служб в ней нет, но ее открывают для венчаний жителей Маньяно. Впереди, увитые гирляндами цветов, едут кареты с женихом, невестой, их родителями и свидетелями. Едут медленно, очень медленно. Их окружают многочисленные гости. Дорога широка и позволяет идти рядом с каретой. Процессия двигается на фотографа, который прячется под черной накидкой на треноге.

Кучера в цилиндрах придерживают на крутом спуске лошадей. Поднявшийся ветер расправляет фату, и она плывет над идущими призрачным белым знаменем. Деревья над дорогой раскачиваются и шумят. На процессию с них слетают созревшие каштаны. Один каштан звонко отскакивает от цилиндра кучера. Все, включая кучера, смеются. На упавшие каштаны с хрустом наезжают колеса карет.