Дыхание дракона - Сергей Крускоп

Так это домашнее животное! А судя по уздечке — и ездовое! Единорог продолжал стоять неподвижно, пока Ивона не подошла вплотную и не погрузила ладонь в теплый, чуть курчавый мех на сильной шее зверя.

Хотя Ивона и видела раньше чучело единорога, живой экземпляр мало походил на произведение таксидермиста. Ростом единорог был с лошадь; холка его располагалась где-то на уровне глаз девушки. Тело покрывала густая и упругая палевая шерсть, волнистая на шее и холке. Крепкие темные ноги оканчивались раздвоенными копытами — темно-серыми с матовым блеском. Голову венчала пара мохнатых ушей, похожих скорее на оленьи, чем на лошадиные. Карие глаза с вертикально вытянутыми зрачками внимательно смотрели на Ивону.

Ну и, конечно, рог. Он не был прямым и спирально закрученным, как это принято изображать на гравюрах: Ивона когда-то читала, что предметы, выдаваемые купцами за единорожьи рога, на самом деле являются бивнями странного морского животного, обитающего в северных, замерзающих зимой морях. У реального зверя рог был слегка изогнутым и гладким, словно отполированным. Довольно широкий, темно-бурый у основания, он постепенно истончался, переходя в острую пику медового цвета. Кроме уздечки, на единороге были видны следы потертостей на месте седла, а также три глубокие царапины, оставленные чьей-то когтистой лапой. Эти царапины с крупинками засохшей крови по краям вкупе с оборванной уздечкой проливали некоторый свет на возможную судьбу прежнего владельца единорога.

— Эх ты, зверина, — ласково проговорила Ивона, поглаживая вздрагивающий бок, — повезло тебе, что ты с магичкой встретился! Да и мне повезло. Я тебя подлечу сейчас, а после этого ты ведь меня подвезешь, правда?

Единорог только косил глазом и молчал, вероятно, не возражая.

Верхом на единороге Ивона вновь тронулась в дорогу. Она попробовала свернуть на запад, но довольно скоро путь ей преградила река с довольно топкими берегами и, что важнее, чрезвычайно холодной водой. Девушка подумала, что это могла быть та же самая река, над которой она совершила свой остающийся непонятным полет. Так или иначе, но в поисках брода пришлось свернуть — и опять на север.

— Не нравится мне это, — пожаловалась единорогу Ивона, — тебе-то что, с твоей шерстью, а я не этой, так следующей ночью околею от холода окончательно!

Единорог пошевелил ушами, как будто сочувственно, и потянулся к куртине лишайника, похожей на пышную шапку пены.

— Есть хочешь? — спросила Ивона. — Хорошо тебе, твоя еда у тебя под ногами растет. А мне что делать?

Единорог остановился и повернул голову вправо. Ивона посмотрела туда же и увидела старое капище какой-то неведомой ей религии. Кто-то заботливо выложил круг из камней, расположив по его периметру тринадцать черепов росомах, теперь глядящих пустыми глазницами во все стороны света. В центре круга возвышался валун высотой примерно по колено, на который, как на постамент, был воздвигнут череп какого-то крупного хищника с мощными челюстями и здоровенными клыками. Вокруг священного места валялись в беспорядке черепа и рога оленей-тарандов[11] и единорогов. А еще на влажной земле возле капища отчетливо отпечатались копыта тарандов и полозья то ли саней, то ли волокуши. Судя по всему, таранды эти сани и тянули. Вцепившись в шерсть единорога, чтобы не свалиться, Ивона изучала эти следы, свидетельствующие о наличии в округе кого-то из Разумных. Следы обходили капище по дуге и вели на север. Девушка обреченно застонала.

Избушку, примостившуюся в горловине небольшой лощины, Ивона увидела сразу — спасибо эльфийскому зрению. Сколочено сие строение было из грубо обтесанных бревен, щели между которыми неизвестный строитель аккуратно законопатил лишайником. Стена, обращенная к путнице, могла похвастаться только одним небольшим окошком, затянутым чем-то вроде бычьего пузыря. Рядом к стене было прислонено что-то вроде саней. Четыре таранда с удивительно ветвистыми асимметричными рогами лениво повернули головы навстречу вновь прибывшим, не переставая задумчиво что-то пережевывать.

Ивона спешилась, отдавая себе отчет, что соскальзывает на землю, как мешок. Но прежде чем она успела постучать в дверь избушки, та со скрипом открылась, и в проеме появилась громадная фигура хозяина. Девушка с удивлением оглядела его широкие плечи и могучие руки, а также обратила внимание на сапоги — в которых, судя по ширине подошв, можно было, не проваливаясь, ходить по болоту. Тролль, в свою очередь, с не меньшим изумлением разглядывал оказавшуюся перед его дверью среброволосую девушку, дрожавшую от холода в своих легких штанах и рубашке. Затем он перевел взгляд на единорога и как-то странно прищелкнул языком. Единорог пошевелил ушами и послушно улегся рядом с тарандами. Тролль же сгреб в охапку обессилевшую Ивону и отнес в избушку. Только тут девушка осознала, насколько она вымотана.

— Ну и как же тебя сюда занесло? — добродушно прогудел тролль.

Оттаяв у очага, завернувшись в шкуру неизвестного ей зверя и выпив две плошки горячего травяного отвара, Ивона обрела способность связно отвечать на вопросы гостеприимного хозяина. Тот, впрочем, на подробностях не настаивал, удовлетворяясь самыми общими описаниями пути и событий. О том, как она превратилась на время в летающую тварь, девушка умолчала, как и о происхождении меча.

— А откуда к тебе попал киохтван? — поинтересовался тролль. Теперь Ивона разглядела как следует его умные проницательные глаза, окруженные морщинами, и совершенно седую гриву волос: судя по всему, хозяин был очень не молод.

— Кто-кто?

— Киохтван — зверь, на котором ты приехала. Когда-то их держали и объезжали северные орки, а может, и сейчас держат где-нибудь на западе. Но здесь я домашних киохтванов давно не видел, только диких.

— Он сам пришел ко мне вчера утром. У него потертости от седла и три царапины на боку. Я залечила их, как могла, но до конца они заживут не скоро.

— Да ты способная магичка! — усмехнулся тролль. — Я осмотрел зверя — царапины почти зажили. Это работа снежного льва. — Он помолчал. — Думаю, кто бы ни был его владельцем, о его судьбе лучше не спрашивать.

Утренний солнечный свет, пробивавшийся сквозь слюдяную пластину окошка тролльей избушки, показался Ивоне подозрительно ярким. Девушка чуть приоткрыла дверь и удивленно выглянула в образовавшуюся щелку. Местность, угрюмо-бурая еще накануне, теперь едва не ослепила ее чистейшей белизной. Холодное желтое солнце заставило нестерпимо сиять мириады крошечных ледяных кристалликов, за одну ночь пышным покровом усыпавших и мрачные топи, и чахлые карликовые березы, и вети редких лиственниц. Голубоватые бока огромных валунов, разбросанных вокруг избушки, по контрасту со снегом казались черными, а сами валуны приоделись в белые меховые накидки.