Последний атаман Ермака - Владимир Буртовой

— Вот мы поглядим сейчас, что у тебя под полушубком, вот мы полапаем твое лохматое тело! Ты, Марфуша, как то зимнее солнышко: всем светишь, а никого не греешь! Должно и вправду на тебе медвежья шкура! Всякая бабенка не без ребенка, давай помогу, казачка, покудова венчанного муженька у тебя нет!

Марфа с усмешкой невозмутимо дождалась момента, когда рычащий Гришка подступился к ней вплотную, ловко выхватила из-за пазухи кинжал с тонким, в пядь лезвием, сделала резкий выпад левой ногой и уперла клинок казаку в живот ниже опояски.

— Ох ты-ы! — вскрикнул от неожиданности Гришка, отшатнулся от девицы и замахал руками, громко гогоча между словами: — Пущай сам сатана проверяет, есть ли шерсть на твоей спине! Я лучше с вдовой стрельчихой на посаде словечком перемолвлюсь! Да из ендовы винца попью в полное свое удовольствие!.. Надо же!.. Чуть в животе дырку не сделала!.. Могла бы и обед наружу вылить!

Наум Коваль посмеялся в усы и сказал негромко, явно любуясь дочерью:

— Я же сказывал, что мою медведицу не так-то легко ухватить в охапку! — И обратился к атаману: — Порешили мы со старцем Еремеем, что надобно княжну Зульфию в нашу христианскую веру перевести. О том с ней не единожды старец Еремей беседовал по душам, говоря, что ежели ей доведется семью заводить, так надобно будет согласие православного священника на брачный обряд.

— И что княжна? — спросил Матвей, поглядывая на Зульфию, которая скромно стояла у крыльца, взяв Марфу за рукав и по многим уже знакомым ей словам понимая, что разговор идет о ней. — Согласна сменить веру по доброй воле? Мне кажется, что Ортюха куда как больше беседовал с княжной, чем наш старец Еремей! И кто знает, чьих увещеваний больше слушает Зульфия, не так ли?

— Пожалуй, что и так! — засмеялся Наум Коваль и вслед за атаманом вскинул взгляд на обеих девиц. — Главное, она согласна. Завтра идем к священнику, я буду за крестного отца, а Марфа — за крестную мать. — И переменил разговор новым вопросом: — Какова была встреча с царем, Матвей?

— О том говорить будем дома, Наум. Савва, оповести казаков, чтобы собрались в трапезном помещении, скажу всем, какова была у царя Федора Ивановича к нам наидобрейшая милость! Слава господу, есть покудова на плечах место, куда можно шапку взгромоздить!

И не приметил атаман, как при этих словах легкий покров бледности лег на лицо Марфы и она чуть приметными движениями трижды перекрестилась.

Князь Андрей Иванович Шуйский, стройный, туго опоясанный по тонкой талии, быстро встал с просторной лавки у стены, одернул полы голубого парчового кафтана, расшитого золотыми нитями по воротнику и по рукавам, уверенно шагнул навстречу вошедшему гостю. Его круглое с румянцем лицо, короткие усы и бородка, серые приветливые глаза излучали добродушие и радость от давно ожидаемой встречи.

— Входи, князь Иван, входи! Будь гостем дорогим! Велю подать теплого меду, с мороза согреть душу. На приеме у царя не решился подойти с разговорами, зная, сколько ушей вокруг поразвесил наш царь невенчанный Бориска Годунов!

Вошедший в тепло натопленную горницу князь Иван Петрович Шуйский производил впечатление человека ратного, видавшего смерть не только издали, но и в глаза. Выше среднего роста, статен, красив мужественным крупным лицом, курчавой бородкой со щедрой сединой, синими суровыми глазами. Князь Иван снял высокую соболью шапку, неторопливо огладил длинные прямые волосы, скупо улыбнулся хозяину терема, потом резким движением скинул с плеч дорогую соболью шубу, подшитую изнутри алым бархатом. Белолицый молчаливый отрок подхватил ее и вынес из горницы.

— Будь здоров и ты, князь Андрей! Тепло у тебя в хоромах, дров запас изрядно, видел на подворье горы поленниц. Давно в Москве не был. После псковского сидения осадного не скоро возвратился в родовое наше село Семеново-Шуйское, что в восьмидесяти верстах от Александровской слободы.

Тихо ступая сафьяновыми сапогами по коврам, вошел белокурый синеглазый отрок в шелковой подпоясанной рубахе, поставил на квадратный стол у окна две кружки теплого хмельного меда и упятился, плотно закрыв за собой дверь. Князья сели рядом, отпили по несколько глотков, утерли ладонями усы.

— Так чтó прознал, князь Андрей? — негромко спросил старший по возрасту Иван Петрович, пытливо глядя в глаза своего родственника, правда, уже в далеком поколении — их прапрадеды Василий и Федор были родными братьями, Юрьевичами. Но это отдаленное родство не мешало князьям Шуйским при царском дворе держаться единым роем с родными братьями князя Андрея — Василием и молодыми еще князьями Иваном по прозвищу Пуговка да Дмитрием.

— Пораскинул я мозгами да кое-какие потайные бумаги собрал, одаривая нужных людишек нежадными подношениями. И вот какая удивительная история получается в жизни царя и великого князя Ивана Васильевича. Ведомо всем, что его родитель великий князь Василий Третий венчался с Соломонией Юрьевной Сабуровой в пятом году этого столетия, а через полтора месяца скончался его родитель великий князь Иван Третий. Прожил великий князь Василий совместно с Соломонией двадцать лет, а наследника нет как нет! В ноябре месяце двадцать пятого года, обрати внимание на это, князь Иван, счет пойдет на месяцы! Соломонию Юрьевну, расторгнув брак, поместили в Рождественский монастырь, в Москве. Двадцать первого января двадцать шестого года великий князь Василий Третий венчается с Еленой Глинской, и почти тут же разнесся довольно громкий по тому времени слух от женок близких к царю казнохранителя Георгия Траханиота и постельничего Якова Мансурова, что постриженная в монашки под именем Софья Соломония непраздна и ожидает ребенка! Великий князь Василий тут же посылает в монастырь доверенных людей — советника Федора Ракова и секретаря Путятина. О чем они поведали великому князю, возвратясь из монастыря, осталось в большой тайне, только старицу Софью перевезли из московского Рождественского монастыря в суздальский Покровский монастырь.

— К чему же? Неужто ей в Москве худо было? — удивился князь Иван, внимательно слушая пояснения хозяина хором. Князь Иван, бывалый воевода и всеми признанный герой войны с литовцами, хорошо понимал, что в той в ойне, которую готовили князья Шуйские и их сторонники против семейства Годуновых, важна всякая мелочь, чтобы не рухнул весь задуманный план.

— Да к тому, что ежели посланцы великого князя убедились, что Соломония действительно ждет ребенка, а он уже обвенчался с Еленой Глинской, то Глинские найдут способ погубить и Соломонию, и ее ребенка, который по праву старшинства должен стать наследником трона, окажись, что он мальчик!