Куба далеко? Куба рядом! 1978 (СИ) - Арх Максим

Тут нужно сказать, что как только Васин употребил «конскую», для своего физического возраста, дозу, он мгновенно вновь стал обещать себе тоже самое: «Больше ни-ни». И обещал он это ровно до тех пор, пока не услышал разговоры за дверью, одновременно с этим проваливаясь в нирвану.

Далее же он плыл просто по течению, рассказывая спрашивающим его людям всё подряд, при этом не забывая жаловаться на судьбу-злодейку, которая не даёт Великому ему — стать воистину Великим.

Рассказывая военным о своих проблемах и мечтах, Саша боялся только одного — случайно ляпнуть что-либо о грядущем. А посему сделал всё возможное, чтобы отвергнуть любые другие мысли, сосредоточившись лишь на двух вещах — выпуск фильмов и подстава с конкурсом песни года…

* * *

Кабинет Секретаря ЦК КПСС Михаила Андреевича Суслова

<…>

Обсудив весьма обширный список вопросов, Секретарь ЦК, перед тем как повесить трубку, спросил у собеседника:

— Так значит, Юрий Владимирович не получилось у Вас образумить Васина по линии КГБ? Не справились Ваши заместители министра — хлипкими оказались?

— В этом Вы правы, Михаил Андреевич, — согласился с собеседником Андропов. — И, хотя сами замминистра не наши, но, тем не менее, очевидно, что сотрудники, работающие с ними — недоработали. Вот и случился прокол. Плохо подготовили и не учли некоторую эксцентричность объекта. Недооценили его умение выводить других людей из себя, при этом оставаясь безмятежным. Хорошее качество. Не многие так умеют. А ведь оно даёт серьёзное преимущество перед оппонентом.

— Да какая там ещё эксцентричность?! Не о том Вы говорите. За этим красивым словом Вы камуфлируете явное хамское поведение Васина с высокопоставленными представителями нашего общества. Очевидно, что к нам — руководящим кадрам государства, этот юнец совершенно не испытывает никакого почтения и уважения. Вы слышали о том, как он на банкете общался с министрами? Мне доложили. Он с ними разговаривал, как со своими друзьями.

— Мне тоже доложили. И я вновь удивлён такому олимпийскому спокойствию юноши, которое он проявил. Любой на его месте впал бы в ступор, застеснялся и дрожащим голосом стал бы отвечать на вопросы, постоянно путаясь в ответах. А этому всё как с гуся вода.

— Вот именно! Почему он так смело себя ведёт? Не понимает с кем разговаривает?

— Вы хотите спросить: глуп ли Васин? Мой ответ: нет — он не глуп. Далеко не глуп. А ведёт он себя так, лишь по тому, что не чувствует за собой вины. Другого объяснения у меня нет.

— Вины он не чувствует, — недовольно повторил слова собеседника Секретарь ЦК. — А следовало бы почувствовать. Ой, как следовало бы! Вы в курсе, что он, оказывается, не комсомолец вовсе? Он на собрании пионерский галстук нацепил. И это в шестнадцать лет.

— Да. Очень интересно, как такой прокол мог выйти, — согласился Председатель КГБ, действительно удивлённый этим фактом. Васин на слуху, он общается с иностранцами, ездит заграницу… и тут на тебе — в комсомоле не состоит. Серьёзный просчёт по многим министерствам и ведомствам. В том числе, как не прискорбно это сознавать, и его Комитет тоже не доработал в этом направлении.

— Выясняем, как такое могло случиться. А пока скажите вот что: что Вы ещё планируете предпринять со своей стороны, чтобы образумить этого не контролируемого подростка? Поставить его в рамки и русло законности.

— Как мне доложили сотрудники, которые работают с Васиным, на днях, ими была предпринята попытка «всучить» певцу для исполнения на конкурсе «Песня 1977» композицию на английском языке.

— Какую композицию?

— Одну из тех, что он исполнял на гастролях в Германии.

— И зачем это? — не понял Суслов. — Был бы скандал.

— Вот именно, — хмыкнул Председатель КГБ.

— Поясните.

— Как Вы прекрасно знаете, музыкальный конкурс транслировался в прямом эфире по всей стране. И не только по стране, но и в некоторых странах союзниках по социалистическому лагерю. Песня, исполненная Васиным на английском, автоматически выделяла бы его, как единственного певца, поющего на конкурсе на не родном для нас языке. В дальнейшем, через газеты и журналы, можно было бы смело показать нашим гражданам, что Васин завистник, преклоняющийся перед капиталистическим миром и эгоист, идущий своей дорогой. Мол: «Я не такой как все. Я индивидуум, и что хочу, то и делаю. Хочу от всех отличаться! Я самый умный!» Мы бы показали, что ему наплевать на русский язык, на коллег по музыкальной сцене, ровно, как и на советских слушателей, которые, в массе своей, английского языка не знают. Многим стало бы ясно, что Васин не плоть от плоти народа, а просто зазнавшийся юнец много чего о себе возомнивший. Реакция простых тружеников на постоянную критику постыдного выступления, которую мы бы освещали через газеты и телевидение, долго бы не заставила себя ждать. Неделя другая и Васина многие стали бы не хвалить, а ругать. И это бы, практически сразу, начало бы приносить свои плоды. Фактически, выступление Васина на языке капиталистического мира, должно было стать началом большой операции, по принижению популярности в обществе этого зарвавшегося певца.

— Вот как. И что?

— Да, собственно, ничего. Ничего не вышло, так как Васин просто не явился на конкурс. Словно что-то почуял.

— Может так, а может быть и не совсем так.

— Что Вы имеете в виду?

— То, что, возможно, Васина кто-то предупредил о готовящейся акции. Вы об этом не думали?

— Гм… Если честно, то нет. Ваша версия, конечно, имеет право быть, но, гм… Но она подразумевает, что кто-то из нашего аппарата работает против нас, снабжая Васина ценной информацией и предупреждая его о всех наших действиях, — недовольно произнёс Андропов, обдумывая с чего начать поиск вероятного «крота» работающего, разумеется, не на Васина, а на его покровителей из военного ведомства.

— Не знаю. Проверьте, — словно угадал мысли Суслов. — А пока будете проверять, мы для Васина ещё кое-что припасли.

— Вот как? И что же это?

— Я Вам при встрече расскажу, — произнёс Секретарь ЦК, не прозрачно намекая, что возможно потенциальный «крот» один из сотрудников правительственной связи.

— Договорились, — согласился Председатель КГБ и на секунду закрыл ладонью нижнюю часть трубки. Суслов услышал, как тот что-то ответил своему секретарю, а затем, вновь вернувшись к собеседнику, сказал: — Михаил Андреевич, мы с Вами, в общем-то, всё обсудили. Давайте тогда прервём наш разговор, а то меня срочно требует подойти к телефону наш Министр обороны.

— Лёгок на помине, — буркнул Секретарь ЦК и попрощался.

Да, с этим Васиным совсем не гладко всё получалось. Очень и очень. И это крайне скверно, если учесть то, что сразу после Нового года тот будет встречаться с Леонидом Ильичом Брежневым. Вполне может пожаловаться на свои проблемы. Будет говорить, что он не виноват и сам не знает, почему к нему придираются. А ведь на самом деле во всём он сам и виноват. И проблемы у него именно из-за его непокорного поведения. Делает, что хочет и совсем не думает о последствиях — вот истинная проблема. Разумеется — это нужно незамедлительно пресечь, образумив Васина и поставив его под контроль. Это Михаил Андреевич и стал делать, но, к сожалению, пока безрезультатно. Все препоны, нацеленные на сдерживание неуёмной натуры юнца, что он совместно с Председателем КГБ построил, были тем обойдены и с треском провалились.

«Что это? Случайность? Закономерность? Или происки высших сил, в которые я, как материалист, не верю. Почему этому вчерашнему школьнику так везёт?» — задавал, раз за разом себе вопрос хозяин кабинета и ответа на него не находил.

Случайность за случайностью. Везение за везением. Получалось вот что: либо у Васина просто нереально была развита интуиция, либо фортуна ему чрезмерно благоволила, либо кто-то, действительно, снабжает этого мальчишку информацией, купируя все их старания. Любой другой на его месте, сто раз споткнувшись, упал бы и не поднялся бы никогда. А этот нет — прёт себе и прёт как танк, словно бы ему всё нипочём. Ничем его не остановить…