ЕСЛИ СУДЬБА ВЫБИРАЕТ НАС… - August Fliege

Иначе -ни-ни… Как есть! Свят-свят! И так далее, и тому подобная брехня.

Больше всего меня заинтересовала фраза, вскользь оброненная 'кающимся грешником', что 'Аптеку надо ломануть нынче же ночью, потому как потом будет большая буза, и фараонам станет не до нас…'

А это означает, что 'Большую бузу' следует ожидать в ближайшие часы?

Знаете, в американских фильмах частенько встречается ироничная фраза 'А вот и кавалерия!' пришедшая из вестернов середины 50-х годов.

Кавалерия, как это обычно и происходит в кино, явилась несколько позже, чем вовремя.

Из снежной пелены вынырнули два десятка кавалеристов и, распределившись по сторонам перекрестка, с настороженным интересом воззрились нашу теплую компанию.

- Кто такие? Что здесь происходит? - К аптеке подъехало начальство: жандармский полковник и подполковник-кавалерист в роскошной бекеше Лейб-Уланского полка.

Я глубоко вздохнул и, приставив 'винчестер' к ноге, доложился по всей форме, обратив внимание на то, кто мы и откуда тут взялись.

- Ага! Так вы барона Александра Николаевича сын? - Кивнул головой жандарм, ловко соскочил с коня и держа его под уздцы протянул руку для рукопожатия. - Я - полковник Конешевский. Третий департамент Министерства Государственной Безопасности. Изложите-ка, господин подпоручик, вашу версию произошедшего.

Я вкратце рассказал историю наших с Савкой приключений, заострив внимание на результатах допроса 'пленного'. Слушая меня, полковник кивал головой и задавал наводящие вопросы.

- Вы слышали, Андрей Борисович? - обратился он к подполковнику, который во время нашего рассказа тоже спешился и прохаживался по перекрестку, разглядывая место происшествия: - 'большая буза' назначена именно на сегодня. Какая прелесть!

- Отрадно сознавать, что вы, Владислав Янович, оказались как всегда правы! - с изрядной долей иронии в голосе отозвался тот.

- Я понимаю ваше волнение, подпоручик, - вновь обратился ко мне Конешевский: - однако, особый приказ по Московскому гарнизону уже вступил в действие. Согласно ему, объявлены неблагонадежными 55-й, 56-й и 192-й Запасные полки, 1-я Запасная Артиллерийская бригада и Телеграфно-Прожекторный полк.

- А как же… - я неуверенно кивнул на убитых солдат.

- Мне, подпоручик, тоже весьма и весьма интересно, какого черта тут делают патрули из 192-го полка!

- Это что же, в мой огород камешек, Владислав Янович? - вступил в разговор подполковник.

- 'Это' - просто мысли вслух, уважаемый Андрей Борисович! - недовольно огрызнулся Конешевский. - Итак, подпоручик, оперативная обстановка такова, что большинство проверенных частей использованы для блокирования частей неблагонадежных. То есть Пресня контролируется лишь несколькими заставами, чего явно недостаточно. Посему, слушайте приказ: организовать заставу на Малой Бронной, чтобы перекрыть выход из района Тишинки через Живодерную улицу.

- Слушаюсь!

- Я оставлю вам десяток гусар из нашего конвоя и распоряжусь прислать подкрепление. Задача ясна?

- Так точно, господин полковник!

Получив под свое начало десяток орлов из Сумского гусарского под началом младшего унтер-офицера Бахтина, я принялся за сооружение баррикады поперек Малой Бронной.

Для этого пришлось позаимствовать со двора доходного дома Страстного монастыря пару саней и разбитую ломовую телегу. Управный дьяк, естественно, возражал, ну да мы и не таких видали. Так что помимо аренды стройматериалов я уболтал вредного деда приютить на время гусарских коней - все же зима на улице.

Поверх конфискованных средств передвижения взгромоздили два шестиметровых бревна, заготовленных для ремонта Ермолаевской церкви.

Осмотрев 'цитадель', я велел укрепить баррикаду снегом, а потом облить водой. Несмотря на то, что гусары были явно недовольны моими изысканиями в области кустарной фортификации, работали споро и довольно быстро возвели нечто вроде снежного городка.

Тем временем, сопроводив подстреленного Гриню в Снегиревскую больницу, к нашей компании вновь присоединился Иван Силантьевич.

- Я уж тут с вами постою. Мой участок-то, - пояснил свое поведение ветеран-городовой.

На часах была половина четвертого утра.

Метель прекратилась, и теперь в свете фонарей медленно кружили редкие снежинки.

Неугомонный Савка дважды бегал к нам домой и доставлял горячего чаю на всех, а в последний раз притащил еще и каравай хлеба.

К четырем прибыло обещанное полковником подкрепление в лице учебной пулеметной команды с пулеметом 'Гочкисс' на здоровенной треноге. Чудо французской инженерной мысли имело длину два метра, массивный бронзовый радиатор и снаряжалось 24-патронными обоймами вставляющимися сбоку. Вдобавок оно потребляло французские патроны '8х50Р Лебель', которых в наличии имелся небольшой железный ящик с тремя десятками снаряженных обойм.

Хотя, конечно, 'дареному пулемету в дуло не смотрят', и, как не крути, это был серьезный аргумент на данном этапе классовой борьбы.

Распределив свои 'войска' на дежурство, я присел в дворницкой монастырского дома попить чаю.

Время - пять утра, а революции все нет и нет…

Хуже нет, чем ждать и догонять!

Вот, стало быть, сижу я, жду революцию и пытаюсь догнать - чего делать-то? Горячее питье способствовало более активной работе мозга, особенно если это крепко и хорошо заваренный настоящий листовой чай.

А в кого я, собственно, собрался стрелять? Пулемет приготовил, солдат расставил…

Ладно, предположим, если пойдет гопота с Тишинки и от трущоб у Нобелевских складов. Дезертиры, цыгане и прочие… Громить будут, грабить…

В этом случае все просто и понятно…

А если пойдут с крестами да хоругвями, как в нашем 1905-ом году?

Что тогда? Ведь лично я классовым шовинизмом не страдаю и простых людей за быдло не держу, пока они не докажут обратного.

А гусары да пулеметчики - моя застава, будут ли стрелять?

Тогда на Дворцовой площади в первую русскую революцию, гвардейская пехота открыла огонь без раздумий. В этом мире ничего подобного не было, но общее падение доверия к власти, связанное с войной, никуда не делось. Да и можно ли считать расстрел мирной демонстрации признаком высокого боевого духа?

Существует еще один вариант развития событий - если нас атакуют организованные и вооруженные рабочие дружины. Стачки и забастовки в последнее время проходят как по нотам, и наличие боевых отрядов не исключено.

Тогда мы долго не продержимся - могут дворами обойти…

Так что же?

Бить или не бить - вот в чем вопрос?

Первые выстрелы прозвучали со стороны Пресни в пять минут шестого утра. Сначала это были отдельные редкие хлопки, далеко разносившиеся в предрассветной тишине. Через некоторое время разгорелась интенсивная перестрелка, затем все стихло и, после небольшой передышки началось снова…

Беспорядочный перестук винтовочных выстрелов накатывал волнами, пока, наконец, в него не вплелись звуки пулеметной стрельбы и гулкие и раскатистые выстрелы пушек.

В голове промелькнула мысль, что как-то все слишком быстро дошло до артиллерии.

Не к добру это…

К семи часам бессистемная стрельба доносилась сразу с нескольких сторон, а впереди за 3-ей Пресненской частью занималось оранжевое зарево большого пожара…

- Склады товарные подожгли… - сиплым голосом проговорил Иван Силантьевич и перекрестился. - Пошла потеха!

Со стороны Александровского вокзала длинными очередями замолотил 'Максим'. Судя по темпу стрельбы - мишеней там было много, и боеприпасы не экономили.

Перестрелка постепенно приближалась…

Резко и неожиданно подал голос пулемет в районе Кудринской площади - коротко и зло, а потом залился длинной очередью на половину ленты.

- Приготовиться! - я махнул рукой Бахтину и взял 'Винчестер' наизготовку.

Однако, в узком, скудно освещенном ущелье Живодерной улицы никакого движения пока не наблюдалось.

Тем временем, бой слева от нас разгорался все сильнее - пулемет тарахтел непрерывно.

А потом - раз, и снова наступило затишье, прерываемое редкими винтовочными выстрелами.

Что там происходит - неизвестно. Да и спросить не у кого - не будешь же названивать в штаб гарнизона, а то и округа, дабы ознакомиться с оперативной обстановкой.

Редкая перестрелка постепенно перемещалась в район Тишинки - это означало, что попытки прорваться с Пресни напрямую пока прекратились.

Вопрос был в том - надолго ли? Меня откровенно угнетала неопределенность нашего положения. Застава - это эдакая обоюдная ловушка. С одной стороны - мы блокируем вероятное направление прорыва и контролируем выходы на Садовое Кольцо, с другой - инициатива принадлежит противнику.

А что от этого самого противника можно ожидать?

Да чего угодно!