Портреты первых французских коммунистов в России. Французские коммунистические группы РКП(б) и судьбы их участников - Ксения Андреевна Беспалова

в Сент-Максим. Воспользовавшись этим, Садуль наладил связи с подпольем и сбежал на велосипеде (!) в департамент Сона и Луара, где и скрывался до освобождения Франции[1337].

После освобождения Франции Ж. Садуль вел рублику о внешней политике в ежедневной коммунистической газете «Ce soir». Кроме того, в 1945 г. он принял участие в муниципальных выборах и стал мэром Сант-Максим[1338] в Варе[1339]. Здесь он пытался облегчить жизнь горожан, открывая ясли и диспансеры[1340].

В 1947 г. его политическая карьера закончилась – после поражения на очередных выборах и инфаркта миокарда он переехал в небольшой дом недалеко от Парижа в муниципалитете Андийи. Из-за слабого сердца Ж. Садуль вел спокойный образ жизни, но все же продолжал заниматься юридической практикой. Иногда он писал статьи для новой партийной газеты «Démocratie nouvelle», в создании которой принял участие[1341]. В 1946 г. Ж. Садуль опубликовал книгу «Рождение СССР: от феодальной ночи до социалистического рассвета», где поведал о ходе событий в Советской России, о расстановке классовых и политических сил в революционные дни. В этой работе он дал характеристику внешней политике царизма и борьбе большевиков за демократический мир[1342].

Осенью 1956 г. Жак Садуль в возрасте 74 лет был госпитализирован в больницу из-за абсцесса ноги – той самой, которую повредил в молодости. Ему сделали операцию, она прошла успешно, но из-за послеоперационного шока у него произошло кровоизлияние в мозг, началась гангрена. Больную ногу пришлось ампутировать. Вскоре, 18 ноября 1956 г., Ж. Садуль умер от эмболии[1343].

Ж. Садуля можно охарактеризовать как импульсивного и неутомимого энтузиаста. Его жизненный путь демонстрирует постоянное желание Ж. Садуля быть в центре событий и в центре внимания. Приняв туманное предложение от А. Тома отправиться в объятую революционным пламенем Россию, он решился на рискованный шаг. Но, пойдя на риск, Ж. Садуль обеспечил себе невероятный карьерный рывок от простого информатора до роли посредника между французским представительством в России и большевиками. Амбиции Ж. Садуля росли по мере того, как происходило укрепление советской власти И бывший член ФРАМИС использовал изменения в России для реализации потенциала своей незаурядной личности. П. Паскаль вспоминал, что Ж. Садуль грезил о Франции, куда вернется и сможет играть там важную роль[1344]. Очевидно, что решение остаться в России было продиктовано не только его идейными взглядами, но и планами, зарекомендовав себя последовательным революционером, воспользоваться этим имиджем и сделать политическую карьеру на родине. Отсюда же следует, что Ж. Садуль не планировал оставаться навсегда в России. Это был трамплин для взлета, временная служба, плодами которой он хотел воспользоваться по возвращении во Францию. После прихода во Франции к власти «Картеля левых» и встречи в Москве с Э. Эррио Ж. Садуль возвращается во Францию, рассчитывая, конечно, не только на реабилитацию, но и на какой-нибудь важный политический пост. Однако обстоятельства складывались так, что Ж. Садулю, продолжавшему деятельность коммунистического активиста, не удалось приблизиться к политическому истеблишменту. Более успешной для него оказывается юридическая и публицистическая практики.

Вряд ли Жака Садуля можно считать большевиком. Он и сам себя таковым не считал. До прибытия в Россию он был далек от идей большевиков[1345] и даже в 1917 г. писал, что не питает особой симпатии к большевикам. Да и после сам себя он к большевикам никогда не относил. Но именно они казались ему теми, кто способен вывести Россию из хаоса, в котором она находилась; альтернативы им в России просто не было[1346].

Поддерживая большевиков, Ж. Садуль считал, что через это проявляет свой патриотизм как француз. Окончание войны и революция во Франции, он полагал, принесут блага его родине. Вопреки мнению Л. Д. Троцкого, что сближение Ж. Садуля с большевиками продиктовано идеологическими побуждениями[1347], это, видимо, было не так. Это подтверждает и сам факт расхождений и ссор Ж. Садуля с Л. Д. Троцким – французский активист не принимал жестокости методов, которыми пользовались большевики.

П. Паскаль называл Ж. Садуля марксистом, потому как тот верил в создание более демократической, чем существовала тогда, республики во Франции, а в России работал над созданием коалиционного правительства, в которое вошли бы большевики, меньшевики, левые эсеры, эсеры-центристы[1348]. Тот же Паскаль, рассуждая о коммунизме и классифицируя интеллектуалов в нем, для таких как Садуль совершенно точно выделил отдельную категорию – политиканы, то есть, амбициозные люди со вкусом к командованию, которые «ценят только собственную шкуру»[1349]. А. Гильбо характеризовал Ж. Садуля и вовсе как труса, который, вместо того чтобы идти на фронт во время Первой мировой войны, предпочел работу при министре вооружений А. Тома. Благодаря своей дружбе с министром Ж. Садуль был отправлен в Россию как агент для слежки одновременно и за ФРАМИС, и за большевиками. Однако под напором В. И. Ленина он прекратил двойную игру и сделал ставку на русскую революцию[1350].

Но так ли все это? В своих письмах Жак Садуль совершенно искренне восхищается диктатурой пролетариата, пропагандирует классовую борьбу, призывает вступать в Третий Интернационал, а Советскую Россию называет большой лабораторией, где не без боли, проб и ошибок создается подлинное общество рабочих и республика равных[1351]. Однако эти ценности присущи не только идеям большевиков, но и учению классического социализма, в лоне которого и находился с юных лет Ж. Садуль. Он был социалистом от разума, от рационального стремления к социальной справедливости, а отнюдь не от безотчетной любви к простому народу[1352]. Являясь умеренным социалистом, он был близок к просвещенному либерализму, однако стремление жить полной жизнью влекло его к большевикам[1353]. В сущности, Ж. Садуль был не столько революционером или марксистом, сколько социалистом, верящим в реализацию красивого идеала в далеком будущем[1354].

Глава 14

«Боб» и «Малу»: жизненный путь Робера и Мари-Луизы Пети

В 1921–1926 гг. Р. Пети и его супруга М.-Л. Пети проживали в Берлине, где занимались публикационной деятельностью в журналах «Imprekor» и «Интернациональная корреспонденция». Выполняя функции редактора «Интернациональной корреспонденции», Р. Пети бывал также и в Вене[1355]. Однако после наделавшего шума возвращения во Францию Ж. Садуля и вынесенного ему оправдательного приговора супруги Пети тоже поспешили вернуться на родину.

Робер Пети, как и другие его товарищи по ФРАМИС, оставшиеся в России, был обвинен Военным судом Франции в дезертирстве. Однако его возвращение во Францию в 1926 г. прошло без проблем, в отличие от Ж. Садуля. Р. Пети был задержан на сутки, далее последовал