Стерегущий - Алексей Сергеев

Пропустив вперед кочегаров, очумело выскакивавших из котельной, инженер-механик поднялся наверх. Воздух как-то особенно пахнул морем и вместе с тем пороховой гарью. Смесь этих запахов не мешала ему оставаться живительным. Кочегары втягивали его в легкие с такой жадностью, что Анастасов даже взволновался: удастся ли ему заставить людей вернуться вниз к котлам?

Сам он тоже дышал часто и ненасытно, тревожно озираясь вокруг. Он никак не ожидал, что здесь, наверху, так страшно. Непривычными и ужасными были нестерпимый визг летевших снарядов, завывающий гул разрываемого ими воздуха, причудливые султаны дыма, всплески взбудораженной воды, лопающийся треск тонувшего в море металла.

Казалось, чья-то дьявольская рука прочертила непреодолимую преграду между «Стерегущим» и крепостью, мешая ему идти в Порт-Артур.

Анастасов на момент прикрыл глаза, как вдруг услышал озорной голос мичмана:

— Как ваши тылы, инженер-механик? Не подведут ваши милые трубки?

Насмешливое ухарство мичмана задело Анастасова. Захотелось ответить в таком же тоне, но инженер не успел вымолвить слова, как Кудревич уже снова затараторил:

— Вы что здесь, наверху, делаете? Проветриваетесь после своего подземелья? Как? Понравилось вам мое приглашение к танцам?

Анастасов улыбнулся. «Приглашением к танцам» флотская молодежь окрестила боевую тревогу.

— Еще бы не понравилось… С пробоинами идем. Будет что заделывать.

Инженер-механик оглядывался вокруг, словно отыскивал для себя работу. И вдруг жарко, озабоченно покраснел. Сейчас наверху самым уязвимым местом был командный мостик, усиленно обстреливаемый японцами. И на нем стояли командир и вахта, совершенно беззащитные против бушевавших здесь вихрей осколков.

«Как же это я позабыл устроить вокруг мостика защиту из пенькового перлиня? Конструктор называется!» — упрекнул себя инженер-механик.

Досадуя на свою оплошность, он поманил к себе пальцем минера Ситкова, скороговоркою объяснил, что надо делать. На помощь ему послал кочегара Кобеля, все еще жадно глотавшего у трубы свежий воздух. Кобель и Ситков стремглав бросились к мостику, но не добежали еще до второй трубы, как послышался взрыв. Оба покачнулись, окутанные черным дымом, и рухнули на палубу мертвыми.

Спотыкаясь и скользя по палубе, загроможденной массой обломков, Анастасов побежал в машинное отделение. В глубине души, таясь от себя самого, он заранее ужасался тому, что здесь все разбито, уничтожено, исковеркано.

К его удивлению, первым, кого он увидел в отделении, был Зацепилин. За ним виднелись фигуры машинного содержателя Алексеева, машинного квартирмейстера Бухарева, хозяина трюмного отсека Булдакова и нескольких кочегаров, фамилии которых в его голове прочно не задержались, но лица были хорошо знакомы.

В кочегарке было еще дымно, в углах и под потолком клубились облака пара, как в деревенской бане, но главнейшие повреждения были уже устранены.

Зацепилин встретил инженер-механика радостно. Он был изумлен счастливым концом своего обморока и поэтому словоохотлив. Он доложил Анастасову, что старший офицер, прибежавший в кочегарку вместе с несколькими матросами на звуки взрыва, здорово ругал его и обещал вздрючить.

— За что ругал?

— Как их благородие вошли, я уже прочухался. Хочу встать, ан не могу, а пар жгет лицо, жгет, силов нету! Пополз к двери, слышу ветром оттуда тянет. А навстречу их благородие. Споткнулись на меня и закричали: «Кто здесь, что здесь?..» Говорю: «Кочегар второй статьи Зацепилин». А они: «Зацепа ты, вот кто! Зачем пару напустили? Париться вздумали?» Я им все объяснил, а тут они уже сами без меня около котлов справились. Иван Семенович да Иван Михайлович, — повел он глазами на Алексеева и Бухарева, — тоже им подмогнули.

Зацепилин повернулся к топке, подбросил несколько лопат угля. В его движениях проявлялась лихорадочная торопливость, неизбежная при сильном возбуждении.

Такое же возбуждение ощущал сейчас и сам Анастасов.

Принимаясь за осмотр повреждений «Стерегущего», он по давней привычке вынул записную книжку, чтобы занести в нее все, что нужно немедленно выполнить.

Алексеев искоса поглядывал на инженер-механика.

«Ровно дитя малое, — думал он. — И без книжки видать, чего японцы натворили. Чего писать? Дай бог без писанины до Артура дотопать».

Анастасов уловил на себе почтительно-иронический взгляд машинного содержателя, сразу догадался, чем он вызван. Улыбаясь, повертел в руках книжку и невольно подивился автоматизму памяти, в самой необычной обстановке подсказывавшей обыкновенные привычные действия, так не вязавшиеся сейчас со всем, что происходило вокруг.

Все-таки записную книжку он не спрятал. С нею в руках он проходил медленной походкой раздумывающего и все замечающего человека по своим владениям. Он осматривал повреждения одно за другим со спокойной сосредоточенностью инженера, который верит в свой ум и знания, и быстро отмечал что-то в книжке. Это была понятная ему одному регистрация наблюдений. Записывая их, он не только соображал, что надо делать немедленно, чтобы восстановить нарушенную жизнеспособность «Стерегущего».

«Безусловно, прав адмирал Макаров, — проносилось в его мозгу. — Флот должен иметь достаточное число маленьких, как моя „Муха“, суденышек, быстрых, увертливых, удобных для нападения. Вот когда жизнь подтверждает теорию. Да, будь мои кораблики тут сейчас, от японцев и следа не осталось бы!»

Эти горделивые мысли окончательно вернули Анастасову полное самообладание. Инженер-механик пришел к заключению, что нанесенные «Стерегущему» повреждения, пожалуй, уж и не так страшны.

— Алексеев, — распорядился он. — Сейчас же пустить вторую динамку через машинное отделение. Подожди, — остановил он машинного содержателя, двинувшегося выполнять его приказание. — Пустишь динамку, отыщи Булдакова. Возьмешь двух-трех квартирмейстеров, которые побойчее. У правого борта пробита и заполнена водой средняя угольная яма! Поставите помпу, быстренько подведете пластырь. Чтобы быстро мне! А то вместе купаться будем, — пошутил он.

«Э, да ты дошлый!» — с уважением покосился Алексеев на записную книжку. И, отдавая честь, громко сказал:

— Не извольте беспокоиться, ваше благородие.

— Не извольте!.. — машинально повторил Анастасов, глядя вслед уходившему Алексееву. — А кто же беспокоиться будет? Вот в первом котле перебиты трубки, и котел выведен из строя. Думай не думай, а сделать ничего нельзя. Говорил ведь всем в Дальнем, что трубки ни к черту не годятся, хоть и английские, но старые, ненадежные. Надо свои делать. А мне Гиппиус в ответ: «Молоды еще и учить и делать. Англия обладает самой старой морской культурой в мире. Ее трубками пользуется даже японский флот…»