Русская фэнтези-2008 - Юлия Остапенко

И Виктор послушался. Но не того, кого надо. Лучше бы он прислушался к внутреннему голосу, который многозначительно молчал в это время.

Проход открылся легко. Голубой овал проступил сначала как едва заметный контур, а затем воздух внутри него заколебался и образовал тонкую, слегка блестящую и колышущуюся пленку. Наконец ее колебания упокоились, и она застыла, как натянутый шелк. Чтобы войти внутрь, пленку следовало разорвать, а при форсированном открытии прохода она отличалась особой прочностью. «Если сразу не поддастся, надо будет…» — подумал Виктор, делая к ней рывок, но додумать не успел, потому что опоздал: что-то узкое и острое ударило пленку изнутри, и она с негромким хлопком лопнула. Все усилия оказались напрасными: проход такого рода всегда односторонний, и если из него кто-то выйдет, то никто уже не войдет. Из овала высунулась сначала палка с железным наконечником («Копье!» — первым сообразил Санчес), а затем лошадиная голова.

Рыцарь в черных доспехах и на вороном коне был невелик размерами — не больше настоящего. Но почему-то места на площадке он занял очень много. Особенно когда его конь встал на дыбы, и копыта нависли над смотровым окном.

— Пробьет стекло! — охнула Виола.

Но конь окно не пробил, во всяком случае — не до конца, хотя его копыта слегка увязли в стеклянном крошеве. Рыцарь умело осадил коня и внимательно огляделся вокруг, оценивая ситуацию. Развернув коня, он опустил копье и ринулся на Виктора — как самого большого среди присутствующих. Места для разгона было маловато, но ему хватило. Видно, это был очень опытный и умелый воин. Но места хватило и Виктору, чтобы увернуться. Но тут же к рыцарю подскочила Виола и, зачем-то размахивая руками, закричала:

— Прекрасный сэр! Здесь все хорошие! Но за нами гонятся террористы! Помогите нам! Спасите!

Джинсы, плотно облегающие Виолу ниже талии, сделали то, что не удалось бы целой армии врагов и даже полукилометровой высоте. Рыцарь замер. Взор его, не отрываясь, несколько раз прошел от тонкой талии к плавно расширяющимся бедрам, а потом по их сужению к ногам и еще ниже — по самим ножкам, сверху плотно облегаемым джинсами, а начиная с колен, видимыми в натуре, благодаря разрезу в штанинах. Обозрев изящные щиколотки, глаза его начали медленное скольжение в обратном направлении: вверх до талии, сморгнув на сакраментальном месте. В третий раз он поднялся выше — до уровня груди, где и застыл. А грудь у Виолы была небольшая, но весьма красивой формы. Естественно, что вырез в майке был не маленьким, открывая смугло-золотистые плечи и верхнюю часть груди. Лифчика она, как и многие современные девушки, не носила, и сквозь тонкую трикотажную ткань много чего просвечивало… убийственного для средневековой души.

И пока эта душа пребывала в растерянности, тело начало наливаться кровью. Я имею в виду, что лицо рыцаря, не закрытое забралом шлема, стало неудержимо краснеть. Все остальное было закрыто доспехами, и о нем я ничего сказать не могу.

К счастью, Ланка быстро сообразила, что происходит. Схватив Белоснежку за руку, она бросилась к Виоле, загородив ее. Платье Белоснежки доходило почти до земли, а платье самой Ланки — до щиколоток. Именно на них задержался теперь взор рыцаря прежде, чем подняться выше. Вполне консервативный, наглухо закрывающий все тело наряд Золушки на Ланке позволил ему прийти в себя настолько, чтобы глухим, запинающимся голосом прошептать:

— Леди?

— Да, да! — заявила Ланка. — Мы действительно нуждаемся в вашей помощи, благородный сэр! За нами гонятся бандиты и наемные убийцы! А мы от них спасаемся. Моя же подруга вынуждена была переодеться в мужскую одежду, чтобы… э-э-э… ее не узнали враги!

Наверно, в песнях менестрелей и трубадуров такие истории встречались — с переодеванием героинь в мужской наряд. Поэтому рыцарь немного пришел в себя, хотя и не совсем. А то сумел бы сообразить, что такая одежда никакой женщине не позволит скрыть от мужчин свою истинную природу.

В этот миг очень вовремя подъехал лифт, и толпа мужиков, вывалившихся из него и размахивающих палками, была так похожа на бандитов, что рыцарю стало не до раздумий. Он бросился в бой, защищая прекрасных дам и невинных девиц, ибо все три были, несомненно, прекрасны, а остальное не так уж и важно в данный момент.

Не сплоховал и Виктор, который мгновенным движением рук ликвидировал пули в бандитских автоматах, низведя их до уровня дубинок.

Но до чего же хорош был рыцарь! Он и один бы справился с этими разбойниками с большой дороги, которых прекрасная леди в мужских штанах… О-о-о!.. почему-то назвала непонятным, но опасно звучащим словом «террористы».

Естественно, и наши герои внесли свою лепту в битву над облаками. Вскоре половина врагов уже упаднически стонала или безмолвно валялась на полу. Еще трое в это время с громкими криками летели вниз — вдоль башни, выброшенные туда сквозь стены смотровой площадки. И никто не виноват, что стены оказались такими проницаемыми. В конце-то концов, это была литературная действительность, а ни в одном романе они не описаны, а потому и не стабилизированы до настоящей крепости. Разобраться с оставшимися труда не составляло. И только один бандит, а точнее — пират, оставался еще на ногах. Но его никто не видел, поскольку с самого начала драки он, отведя себе роль стратегического резерва, спрятался за дверь, откуда время от времени незаметно выглядывал.

Рыцарь соскочил с коня и бросился поднимать с пола лежащую Ланку, которой в конце битвы досталась пара тумаков, сваливших её с ног. При этом он очень старался оторвать взор от Виолы, как раз в это время нагнувшейся к Санчесу, лежавшему на спине с ногами, переплетенными в какой-то странной позе. Виола при этом так нагнулась, что вырез ее майки открыл еще больше, чем ранее… О-о-о!

— Да нет, я ничего, — тяжело дыша, сообщил Санчес, расплел ноги и немного ими подрыгал, проверяя, как с ними обстоят дела.

Мигель кончил потирать ребра справа, куда пришелся болезненный удар прикладом автомата, и включил мотор, проверяя его исправность. Его волновало, не погнулись ли лопасти пропеллера при падении на спину. Белоснежка с удивлением смотрела на свою изящную правую ручку, неожиданный (для бандита и нее самой) хук которой отправил одного из здоровенных обидчиков сквозь стену в дальний полет. Щука лежала у стены, слабо шевеля плавниками, и судорожно вздыхала. Виктор сгибал и разгибал левую руку ссадинами на костяшках и настороженно озирался вокруг, выглядывая очередные неприятности. Но их пока не было.

Значит, наступила передышка, которую можно использовать для раздумий о путях отхода. Бредовая мысль, которая еще со времен пребывания в собственной квартире регулярно его навещала, заявилась опять. Какие-то краем уха услышанные сведения о природе магической реальности мешались в голове с квантовой теорией литературы и отрывочными сведениями по электродинамике александрийского стиха. Настойчиво лез в голову Принцип неопределенности, по которому точная фиксация координат вела к полной неясности чего-то еще, и наоборот. «А значит, если не отличать ямба от хорея, то тогда… И что это нам дает? А вот что: определенность в одном порождает неопределенность в другом…» — мелькали в голове сумбурные мысли. Это была жуткая мешанина с непонятными последствиями, но она сулила хоть какой-то выход, а поскольку другого не было…