Брат моего парня - Кристина Зайцева

Глава 47

Карина

Заявленные два часа я посвящаю тому, чтобы изображать свое участие в обстановке, хотя это очень громко сказано.

Я не рискую вклиниваться в чужие беседы, а сама их заводить не стремлюсь и подавно.

Рука Дениса по-прежнему блуждает где-то в районе спинки моего стула и моего плеча. Задевает его пальцами, чертит маленькие круги на джемпере, в то время как он сам ведет «безопасные» разговоры с отцом и матерью. Даже Влад пару раз подал голос, пару раз я поймала на своем лице его колючий взгляд, большего он себе не позволял, и я не знаю, чья это заслуга — Дениса или воспитания родителей.

Кажется, портить людям жизнь мой бывший парень предпочитает исподтишка.

Мне показалось, что где-то в толпе я видела Лену, но здесь столько народу, что даже слон бы потерялся.

Где-то между второй музыкальной паузой и третьей очередь произнести поздравления доходит до родителей Дениса и его самого. Влад тоже снисходит. Произносит короткую речь, как и Денис, а их мать — оратор от Бога. У нее очень располагающий голос и манера речи, когда она ставит себе такую цель. Все это они делают, не покидая стола, куда организаторы доставили микрофоны.

Возможно, это мое воспаленное воображение, но все те пять минут, пока длится “выход” семьи Фроловых, я чувствую себя, как под лупой. Ловлю на себе взгляд женщины из-за соседнего столика, и еще одной правее него.

Денис объявляет о том, что нам пора, когда поздравления сменяет музыка.

— Что, уже? — удивленно спрашивает Людмила Александровна.

— Да, — Денис встает. — Завтра заеду, — обещает.

То, что ее это не устраивает даже озвучивать не нужно. Все написано на ее лице. О том, что в этом уходе виновата я, объяснять тоже не нужно. Кажется, здесь это всем понятно, но меня спасает мысль, что Денис не сделал бы подобного, если бы не был уверен в том, что может себе такое позволить.

— До свидания, — произношу, вставая со стула.

Я смотрю на всех членов его семьи не смотря ни на кого конкретного.

— Была очень рада познакомиться… — добавляю к этому взгляду. — Хорошего вечера…

— Взаимно, — отзывается отец Дениса.

Это единственные “нежные” слова, которыми мы обмениваемся. Его мать молчит, как и его брат.

У меня нет опыта, но нутро подсказывает, что это самое неудачное знакомство с родителями, какое только можно придумать.

От этого я прихожу в состоянии ужасного внутреннего волнения. Беспокойства, от которого хочется зарыдать.

Не представляю, что должна сделать, чтобы стать в этой семье “своей”. Может быть, я вообще их больше никогда не увижу…

Будто сговорившись, в гардеробе одеваемся молча.

Ловлю его взгляд в зеркале, пока застегиваю пальто. Стоя в стороне, он набрасывает на плечи куртку, посылая мне взгляд исподлобья.

На улице весенний ветер забирается под мою юбку. Самая сумасшедшая весна в моей жизни. Второй такой у меня не будет, уверена, потому что невозможно так влюбиться дважды в жизни. Я и не хочу. Мне не нужен никто другой. Никогда…

— Пошли… — поймав мою ладонь, Денис сжимает ее в своей и тащит мимо снующих у ресторана машин.

Теснит меня на сидении, забираясь вслед за мной в такси. Усаживается так, будто он здесь один: широко разводит колени и забрасывает руку мне на плечо.

Моя кожа за эту неделю будто пропиталась его запахом. Возможно, мне это только кажется. Возможно я принимаю желаемое за действительное и это что-то подсознательное.

— Спрячь шипы… — бормочет, обняв свободной рукой мое лицо.

Хочу отвернуться, но Фролов склоняет голову и жадно сминает губы своими. Целует так, будто ждал этого весь вечер. С тихим шипением и напором, на который я не могу не ответить.

Хватаюсь за борт его пиджака, отвечая на каждый выпад умелого языка. На нем вкус вина, как и на моем. Это кружит голову. Приправленный вином мой любимый парень незабываем…

Дернув за пуговицы моего пальто, он расстегивает верхние и просовывает внутрь ладонь.

— М-м-м… — выгибаюсь.

Большая горячая ладонь сгребает мою грудь, посылая импульсы в самые потаенные места моего тела.

— Вот так… умница, Карина-любимая, — хрипло шепчет мне в губы.

— Ф-ф-ф-ф… — втягиваю в себя кислород, которого он меня лишил.

Рой бабочек ударяет в голову.

Это коварно… коварно, черт возьми!

— Убери свои лапы… — шепчу ему в шею.

Шумно выдохнув, достает ладонь из моего пальто и трет ее о свое бедро.

Отбросив назад голову, прикрывает глаза и замолкает.

Прислушиваюсь к стуку его сердца через тонкую ткань белой рубашки.

Мне не нужно проверять, я и так знаю, чем он занимается, когда берет себе вот такие паузы. Он борется с теснотой у себя в штанах. В его теле есть по крайней мере одна мышца, которая подчиняется ему так себе. Точнее, вообще не подчиняется.

Нам ехать пять минут, и девяносто процентов этого времени я прихожу в себя после поцелуя, которым он меня наградил.

Молча выходим из такси, минуя двор многоэтажки, в котором с недавних пор по вечерам полно детей. Они заполнили детскую площадку под присмотром родителей.

Мы здесь новенькие. Нас здесь никто не знает.

Квартира на одиннадцатом этаже, и это настоящие апартаменты. Мрамор, авторский дизайн и бытовая техника на миллион.

Протопав на кухню, выхватываю с подноса стакан и подставляю его под кран. Жадно пью, игнорируя движение за спиной.

Опускаю стакан на мраморную столешницу и оборачиваюсь через плечо.

Неторопливо двигаясь к холодильнику, Денис стягивает с шеи галстук и бросает его на барную стойку. Берет коробку апельсинового сока и пьет прямо из горлышка, оставаясь в пиджаке и брюках, которые делают его задницу образцом мужской привлекательности.

Вернув коробку на месте, хлопает дверцей и разворачивается ко мне. Кладет на пояс руки, отодвинув полы пиджака.

— Я рассчитывал обсудить все в более нормальных условиях, — говорит он. — Вышло через жопу.

— Ну что ты, — отворачиваюсь. — Все просто супер.

— Карина…

— Ты уезжаешь, — произношу, как факт.

— Мы уезжаем, — говорит Фролов. — Ты и я.

Боже. Мое сердце плачет и смеется. Внутри шторм из страхов, неуверенности, кучи причин, которые давят на меня.

Развернувшись на пятках, сообщаю:

— Фролов… я не собираюсь переезжать. Я… не могу.

— Все меняется, — пожимает плечом. — Теперь собираешься.

— Я не могу! — повторяю, если он не расслышал.