Гроза над Миром - Венедикт Ли

 – Привет Тойво Тону передать не смогу – на тот свет пока не собираюсь! – сказал я сухо и дотронулся до лохматого загривка Бродяги.

 Ночь стояла безлунная и звездная. Угли догорающего костра в последний раз вспыхнули, осветив темную фигуру. Негодяй прохрипел мне в ответ, перед тем, как я его пристрелил:

 – Тойво жив и найдет тебя сам!

 Бродяга шел быстро, желая, как и я, поскорее убраться с места нехорошей встречи. Я – человек молодой, с крепкими нервами и привык спокойно переживать передряги, но неприятный осадок в душе остался.

 Полночь. Звезды. Степь. Дорога смутно видимой дугой заворачивала на запад, справа темнели пологие холмы, в которые постепенно выродился Барьер. Становилось прохладно и я, не останавливая Бродягу, стал натягивать одежду – хватит ехать голым рыцарем. Сна не видалось ни в одном глазу и, чем дольше мы ехали, тем тревожнее мне становилось. Это не было шестое чувство, предупреждающее о поджидающей впереди беде – стикс мой держался спокойно. Тогда что?…

 На следующее утро мы вступили на территорию ганского протектората и через двенадцать дней были в его столице. Там я с сожалением расстался с Бродягой, думаю, он также был опечален. Но, у каждого своя дорога. Его ждали новые путешествия, новые встречи, новая любовь. Бродяга умел получать удовольствие от жизни. Я же устроился грузчиком в ганском порту.

 …Напрасное занятие: тасовать в уме недавние воспоминания. Устав ворочаться на верхней полке в жарком купе, я вышел в коридор. Присел у окна на откидном сиденье, с газетой в руках, и углубился в чтение. Только изредка поворачивал плечи, давая пройти кому-нибудь из пассажиров. Одна из них – стройная девушка в синем трико проскользнула дважды мимо меня, не удостоив взглядом, хотя я заметно на нее косился. Ну и ладно.

 Внимание привлек набранный крупным шрифтом текст – одно из велеречивых обращений Хозяйки Острова. В своей неустанной заботе о благе подданных и т.д. … исполненная любви и милосердия и т.п. … она объявляет (это уже интересно!)… Об отмене смертной казни за следующие виды преступлений: публичная хула, возводимая на ее, Хозяйки, светлое имя. А также: банкротство, воровство, грабеж. Еще: насилие, не закончившееся смертью или увечьем (физическим или душевным) потерпевшего. Отныне виновные вместе с членами семей, а также их родители, братья и сестры, независимо от возраста и общественного положения будут ссылаться на каторжные работы сроком на двадцать лет. Местом и целью упомянутой каторги определено возрождение города Тир.

 Настроение у меня испортилось, и я торопливо перевернул страницы, перейдя к разнообразным сплетням и скандалам.

 Чья-то голова склонилась через мое плечо.

 – О, кто это? – давешняя симпатичная пассажирка уставилась на нескромный рисунок на последней странице. Мне понравился глубокий, с теплыми интонациями голос незнакомки. Теперь главное – не теряться.

 – Актриса из Ганы – знаменитость местного масштаба.

 – Такая большая грудь смотрится некрасиво! – белые локоны щекотали мне шею. Девушка осторожно отстранилась, скорее для того, чтобы я мог лучше ее разглядеть.

 Яркая блондинка. Волосы немного не достают до плеч, спереди две длинные пряди выкрашены в розовый цвет. Умело подведенные глаза, алый рот. Она уже переоделась, но если таков ее повседневный наряд, то я не знал, что сказать.

 Кружевная блузка, при внимательном рассмотрении, явно показывала, что ее владелица предпочитает обходиться без лифчика. Сквозь короткую полупрозрачную юбку откровенно просвечивал треугольник трусиков. Белоснежный жакет с большими, обтянутыми той же тканью пуговицами небрежно расстегнут. Наряд довершали легкие туфли на высоком каблуке.

 – Я – танцовщица. Стриптиз танцую превосходно. Хоть до гола разденусь. Только мне надоело.

 «Но ты – все еще в образе…» – так я подумал. А спутница моя стала, облокотившись на верхнюю, открытую половинку оконной рамы и вглядывалась вдаль. Вечерело. В пути нам оставалось быть еще полчаса. Я любовался изгибами тела девчонки, а она, как бы невзначай, приняла позу поэффектней.

 – Что там такое? Это ведь не станция! – она говорила, как будто сама с собой.

 Я встал и примостился у окна рядом с ней, вдыхая тонкий аромат ее духов.

 – Рабочий поселок. Наш поезд здесь не останавливается. До Норденка – десять минут. Пора хватать багаж.

 – У меня такая тяжелая сумка... Две подругам отдала, а одна осталась, – она снова говорила, не обращаясь ко мне прямо.

 «Намек понял. Спроси ж ты моей помощи!»

 – Норденк! – прогнусавил проводник.

 Огни пригорода плыли за окном. Незнакомка моя молча направилась в свое купе. Я тоже забежал к себе, перекинул через плечо рюкзачок и поспел как раз вовремя, Гордая до безобразия танцовщица, которой надоела ее профессия, проволокла мимо меня чудовище на колесиках, скромно названное ею сумкой. Я молча подхватил монстра за кожаную ручку. Тяжел.

 Пассажиры толпились в проходе, я прошел в тамбур, провожаемый восторженными взглядами. Не за подвиг по переноске объемного груза, а потому, что за мной следовала его очаровательная хозяйка.

 – Пуговицу потеряла, – меланхолично заметила она, оглядывая свой костюм.

 Паровоз противно свистнул, лязгнули сочленения состава. Тормоза шумно выдохнули сжатый воздух.

 – Прие-е-е-хали! – лоснящаяся физиономия проводника источала запах дешевого вина. Я вышел одним из первых, плюхнул свою ношу на каменное покрытие перрона. Девушка моя подошла, стала рядом.

 – Выход в город должен быть там, – я махнул рукой в сторону вокзала.

 Она согласно кивнула и последовала за мной. В здании вокзала незаметно взяла ведущую роль на себя – видно, бывала здесь не раз.

 – У тебя есть мелочь?

 Мелочь нашлась, я проводил девушку к стойке телефонного бюро, заплатил за разговор и напряг слух.

 – Урси! Это я – Эна! Я уже приехала. Можно сейчас к вам? Да. Да, еду, – она повесила тяжелую трубку и обернулась ко мне.

 Я поднял сумку.

 – Я тебя замучила…

 «Ты благодаришь меня и просишь больше клинья под тебя не бить…»

 – Куда, напоследок, поднести твою дамскую сумочку?

 Эна вежливо улыбнулась одними уголками рта, и моя шутка приказала долго жить.

 – К рикшам.

 Трехколесные двухместные повозки велорикш стояли рядами. Их владельцы напряженно ожидали редких ночью пассажиров. Но сейчас пришел поезд из Ганы, и появилась возможность заработать.

 Я, как дурак, тащился за Эной, придумывая подходящие слова и ловя момент, чтобы откланяться. А она шла с уверенным видом, нимало не тревожась, что наряд ее – не самый безопасный для ночных прогулок молодой, привлекательной женщины.