Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава (СИ) - Афанасьев Семён

Поболтав с пацаном минут пять-семь, полицейский неожиданно для себя решил поступить нестандартно и спросил в лоб:

– Ты в курсе, что организаторы в этих случаях обычно оплачивают определённый процент от выручки за отсутствие беспокойства?

– Да, он что-то такое говорил. – Как ни в чём ни бывало, кивнул пацан. – Но он также сказал, что это надо будет решать непосредственно с вами, на месте. Какие-то разовые допуски от нас вам в какой-то системе – процедура стандартная; и вы должны быть в курсе.

Речь явно шла о разовом контроле финансовых потоков, проходящих в рамках мероприятия. Это хорошо понимал Садатоши, но не сам младший Асада.

Инспектор молча нарисовал пальцем на крышке стола три процента и спокойно посмотрел на школьника.

– Я понял, – озадаченно кивнул тот. – С моей стороны, не будет ли слишком наивным уточнить: это разовый, ммм, взнос? Оплата за взаимопонимание с обеих сторон, исключительно по конкретному эпизоду?

– Точно, – развеселился Хидэоми.

Формулировка была интересной.

– Хорошо сказал, – продолжил улыбаться инспектор. – Да, это именно оно. Не является никоим образом связанным с чем угодно ещё. Не даёт никаких преференций на будущее. Не освобождает ни от какой ответственности, ни в каком случае. Просто своего рода страховой взнос, гарантирующий спокойное протекание мероприятия. И наше с вами согласование его формата.

Пацан, уложив в мозгах услышанное, кивнул уже гораздо более уверенно:

– Стесняюсь спросить, но не могу промолчать. Каналы передачи суммы? Насколько мне известно, сбор будет происходить…

– Тссссс, – укоризненно поморщился Садатоши. – Не нужно говорить вслух всё подряд, даже когда находишься среди своих… Вот этот момент как раз уже выходит за рамки твоей компетенции. Но его очень хорошо знает твой консультант. Просто сообщи ему, о чём мы с тобой договорились. Он сам будет знать, что делать дальше.

* * *

Там же, через пять минут.

– Что это было? – напарник Хидэоми весело глядит на товарища поверх работающей кофемашины.

Он деликатно просидел в наушниках всё то время, что Садатоши общался с посетителем.

– Да пацана, видимо, к делу подтягивают. Приучают на практике по мелочам, – повёл плечом инспектор. – Ты же слышал всё?

– Не-а. Он так проникновенно начал тебе вещать о принципах судейства, что я даже и слушать не стал. А что, было что-то интересное?

– Нет, обычная бодяга, – нейтрально пожал плечами Хидэоми. – Ажиотажное мероприятие, спортивной направленности, старшие школьники. Масштаб города. Поскольку фулл-контакт, ожидаются ставки. Контора его папаши добросовестно уведомила нас, в рамках…

– Понятно. Три процента?

– Угу.

– Почему больше не заломил? Видно же было, пацан не ориентируется.

– А зачем? Ну придёт пацан к себе, скажет другу сумму. Ему сразу растолкуют, что это условия выше обычных. Что он обо мне подумает?

– А тебе не всё равно?

– Почему-то не всё равно. Ты-то его не слушал, а я наоборот. Конкретно тут, ему действительно интереснее сам спорт. Видно же, что финансы для него – постольку-поскольку.

– Звучит неправдоподобно, – вздыхает напарник, делая глубокий глоток из большой чашки. – Чтоб они – и к деньгам ровно?

– Вот потому ты и помощник инспектора, – замечает Садатоши. – Они тоже бывают разными. Конкретно этот пацан, конкретно сейчас, действительно больше озабочен своими спортивными амбициями. И потом, не забывай, из какой он семьи. Для них эти деньги вполне могут не быть такими значимыми, как…

* * *

Когда после визита в девятое бюро я возвращаюсь домой, на кухне застаю мать, Мивако и Ю.

Сестра почему-то напряжена и только что не звенит от злости.

– О, привет! – мать хлопает меня по плечу, проходя к плите, на которой жарится что-то очень сильно пахнущее тмином.

– Ты в норме? – Мивако, взбивающая что-то миксером в высоком пластиковом контейнере, прекращает на время работу, чтоб поцеловать меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Добрый вечер, – хмуро ворчит Ю, занимающаяся тестом в специальной посудине.

– А ты чего бесишься? – напрямую спрашиваю сестру, которая косится волком.

– Да иди ты! – неожиданно вспыхивает она, хлопая дном миски об стол и выбегая из кухни.

– Это она мне не рада, – смеётся Мивако.

– Кстати, Маса, Мавако поживёт пока с нами. – Сообщает мать.

– Да и пожалуйста, – пожимаю плечами, с напряжением отстраняясь от Мивако.

Что-то на меня дурно действует нынешний гормональный баланс. Надо с этим как-то решать. Похоже, Цубаса в чём-то весьма права, насчёт физиологических потребностей и напрасного отождествления их с чем-то более серьёзным.

Вроде секретарша отца буквально на полсекунды положила руки мне на бока, а у уже меня мысли унеслись совсем не в ту сторону. Блин. Долбаная физиология.

– Только я всё равно не понял, с чего наша Ю взбесилась? – спрашиваю у матери, с благодарностью принимая от Коги тарелку с блинами, сыром тофу, зеленью и куском жареного рыбного филе.

– Я сказала, что Мивако пока будет спать с ней в комнате, – сообщает мать. – Пока наш отец, к-хм, м-м-м…

– Не вернётся и не решит проблему с расширением жилища! – приходит на помощь секретарша. – В принципе, я бы и сама могла это решить, – она неуверенно смотрит на мать, словно ожидая одобрения. – У меня есть операционный доступ к части необходимой суммы, плюс свои сбережения…

– НЕТ. Домом будет заниматься Ватару. – Отрезает родительница.

К явному облегчению батиной секретарши. Которая, видимо, не особо хочет нарушать правила и запускать руку в корпоративный карман. Даже на время. Тем более что в той конторе это может быть чревато не только организационными выводами, несмотря на родственные отношения Мивако с Гэнки.

– Мамы, так это Ю из-за комнаты злится?

– Угу, – синхронно кивают в ответ обе женщины.

– Есть предложение. – Я чуть тороплюсь, потому говорю, не прекращая жевать. – Я сейчас допоздна буду зависать в спортзале. Примерно до двадцати двух там буду, каждый день, за исключением, может, только субботы. Вечером вы уже все спать будете, когда я буду возвращаться. Потом я всё равно до полуночи буду мыться, есть, мыть посуду, греметь кастрюлями на кухне. Может, пусть пока Ю в мою комнату переедет? Если оно ей так критично?

– Ты сейчас серьёзно? – ухватывается за предложение мама.

Переставая даже на время мешать содержимое чугунка на огне.

– Вполне. А что? Ну смотри: утром я раньше всех сейчас ухожу, потому что математическое отделение, всё новое, да и дела есть кое-какие в школе до занятий… на неделю точно… После обеда я буду приходить только переодеться и поесть – комната для этого не нужна. Вечером буду возвращаться мёртвый. В смысле, измотанный, – поправляюсь, под влиянием стремительно поползших вверх бровей Коги. – Пока поел, пока помылся и убрал за собой – уже полночь. Да я и на кухне усну, – я правда недоумеваю, что в этом такого. – Вы-то всё равно к тому времени уже спите?

– Ну, если ты сам согласен, – с облегчением выдыхает мать, – то я только спасибо скажу. Тут потерпеть-то всего несколько дней, пока отец…

– К-ХМ! – Мивако начинает демонстративно прочищать горло.

– Ну вот и договорились, – итожу. – Вы ей сами скажете? А то мне бежать пора.

– СТОП. Маса, а я сейчас не услышала, где в твоих жизненных планах находится учёба. – Соображает мать быстро.

– Во-первых, я на полтора часа раньше в школу потому и бегаю, – напоминаю. – Там с утра договорился кое с кем заниматься.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Это действительно правда: неразлучная троица подруг Цубасы действительно торжественно пообещала прилюдно сделать из меня если и не полноценного отличника, то, во всяком случае, по профильным предметам дотянуть до пристойного уровня.

Я предусмотрительно не стал говорить, что высшее инженерное образование и научная степень у меня уже есть, хоть и не здешние: с негласными инструкциями Цубасы мои ранние приходы в школу стыковались просто идеально. А тут ещё и вполне законный мотив для этого, на ровном месте.